Нужный образ - Джеймс Хоран

— Может, вам следует посмотреть на собственный задний двор, конгрессмен, — пробормотал Макс.

— Я начинаю думать, что вы правы, Макс, — ответил Келли.

Предъявление обвинения было коротким и напоминало мне рассказ Кафки{46}. Судья, явно раздраженный, что его вызвали из дома, сел за свой стол, барабаня пальцами во время чтения обвинения. Келли заявил, что арестованные невиновны, затем попросил выпустить их под номинальный залог, отмечая, что Дрегна, глава профсоюза, присутствует здесь и лично гарантирует, что оба обвиняемых явятся в суд. Судья безучастно выслушал его, потом накарябал что-то внизу обвинительного заключения.

— Сто тысяч долларов залога, — объявил он. — Защитник будет уведомлен о дне суда. Запишите адрес конгрессмена, — сказал он судебному клерку.

— Это возмутительно, сэр, — начал Келли, но судья развернулся на вращающимся кресле, вскочил и поспешно сбежал, взмахнув своей мантией.

Мы стояли у скамьи, в то время как два ухмыляющихся полицейских защелкивали наручники на заключенных и выталкивали их в боковую дверь.

— Я бы не поверил, если бы не видел сам, — произнес Келли.

— Нам следовало бы поджечь этот чертов суд вместе с их машинами, — горько сказал высокий негр.

— Запомните, никакого насилия, — громко объявил Макс. — Если замечу что-нибудь, вышибу из профсоюза.

— Что же теперь делать — дать им гнить? — спросил кто-то.

Келли рылся в карманах. Потом вытащил два десятицентовика.

— Дайте мне всю мелочь, что у вас есть, — сказал он.

Мы с Максом покопались в карманах и наполнили его ладонь пяти и десятицентовиками.

— Оставайтесь здесь, — коротко приказал он. — Я скоро вернусь. Мне надо сделать несколько телефонных звонков.

— Куда вы?

— Вытаскивать этих двоих из тюрьмы, куда же еще?

Мы ждали в пустом судебном зале примерно полчаса, когда подошел парень и сказал, что Келли сейчас вернется, и мы должны ждать.

Мы уселись на жесткой, старомодной скамье со спинкой, слушая вой далеких сирен и изучая выцветшие литографии с изображениями американского флага, Правосудия и присяги на верность США.

Один раз дверь открылась и заглянул Барни.

— Похоже, пожар взят под контроль, — весело сказал он. — Мы спасли магазины. Кто-нибудь собирается в деловую часть города? Подбросить тебя, дружище? — спросил он у меня.

— Я увижусь с тобой, Барни, — произнес я.

— Конечно, — ответил он. — В чем дело, Дрегна? Не можешь собрать деньжат для своих мальчиков?

— Вы лучше изучите суд, Маллади, — ответил Макс. — Когда-нибудь вы попадете сюда.

— Только, чтобы свидетельствовать против тебя и твоих бомбометателей, — бодро сказал Барни. — Я велел копам предоставить твоим ребяткам роскошную камеру. С нужником.

Он подмигнул мне и вышел.

— Когда-нибудь я доберусь до этого ублюдка, — прошептал Макс.

— Похоже, вы и ваши либералы не могут ему повредить, — произнес я.

— К сожалению, я вынужден согласиться.

Примерно через полтора часа Келли вернулся. Он был растрепанным и усталым, но в его глазах сиял победный блеск.

— Их освободят через двадцать минут, — объявил он.

— Освободит? — повторил удивленный Макс. — Как вы это сделали?

— Я нашел знакомого члена Верховного Суда. Я попросил подписать распоряжение об уменьшении залога. Он снижен до тысячи долларов. Я дал им свой чек.

— Ну, вы даете! — восторженно выкрикнул высокий негр.

— Ну, если я это сделал, так и вы можете, и все люди, которые здесь живут, — резко ответил Келли. — Этот город смердит от коррупции. Единственный способ вычистить его, это использовать силы самих жителей. Не забывайте!

Он взглянул на часы.

— Да-а, Финн, похоже, придется перенести приглашение в Вексфорд на другой срок.

— Подождите, я приглашаю вас на замечательный обед, — сказал Макс. — Я знаю тут место…

Что-то подсказало мне, что самое время для Келли исчезнуть. Я поблагодарил Макса и вместе с Келли вышел в бушующую ночь.

— Мне хотелось поговорить с Дрегной, — с некоторым укором сказал Келли, когда мы садились в его машину.

— В другой раз. Дайте им обсудить между собой, какой вы замечательный парень. Если вы высадите меня у остановки, я смогу…

— Не глупите! Я отвезу вас обратно в город. Я прекрасно могу сесть на ночной самолет. Утром будет голосование по президентскому законопроекту по использованию водных путей, и я должен быть в Вашингтоне.

— Мы, должно быть, вернемся на Манхэттен к полуночи. Я знаю место, где мы сможем перекусить.

— В этом есть смысл, Финн. Так и сделаем.

— Интересно, какого дьявола там был Маллади? — спросил Келли, когда мы выехали на обсаженную деревьями дорогу.

— Не знаю. Вы поверили, что он просто проезжал мимо?

— Слишком уж вовремя. И потом мэр и прочие не просто его друзья.

— Он говорит так, будто он там хозяин.

— А разве нет, подумайте! Лоуренс, должно быть, чудесное место. Один из людей Дрегны рассказал, что в прошлом году во время забастовки купил такси на пару со своим зятем. Парень потратил армейские сбережения, но они разорились. Он обнаружил, что ближайшее место, где он может припарковать машину у аэропорта, отеля и складов, находилось в трех кварталах от них.

Келли повернулся ко мне.

— Знаете почему?

— Сильное движение?

— Черт возьми, нет. Один из комиссаров владеет частью такси, поэтому он издал распоряжение, которое дает его компании монополию на три лучшие точки. Все конкуренты должны парковаться в трех кварталах.

— Напоминает жизнь в аду.

— После всего, что я слышал, это еще ничего. Этот высокий негр в суде сказал, что прошлым летом в каникулы отправил жену и детей к своему тестю. А тесть его живет в Гарлеме. Каникулы в Гарлеме!

Несколько минут, пока мы ехали по дороге, он молчал.

— Как может существовать такой город, Финн? Это же просто бессмыслица.

— В этом нет ничего необычного, Келли. Многие города на севере живут так же как и Лоуренс. Машина наступает постепенно, год за годом, пока люди не становятся полностью управляемыми. Оппозиция растаптывается, безжалостно и неотвратимо.

— Это действительно полицейский штат.

— Не совсем. Все делается абсолютно законно. Если хотят монополию — вроде вашего таксиста, — создают закон. Всегда можно выдумать фальшивый предлог, который будет даже логично звучать. Полиция у них в кармане, а местные газеты обычно боятся что-нибудь выявлять, поскольку зависят от рекламы. Владельцы газет имеют деньги, которые часто связывают их с другими интересами, например, с недвижимостью. А вы знаете, очень легко повысить налоги.

— Вы думаете, у Барни Маллади есть интерес в Лоуренсе?

— Кто знает? Но могу сказать одно: Барни Маллади имеет интерес во всем, что приносит деньги.

— Планкетт вновь возрождается. Нужно что-то делать с этим.

— Это не ваш округ, Келли. Да и если бы был вашим, что бы вы сделали?

— Без подготовки не знаю, но что-нибудь бы придумал. Я просто содрогаюсь, когда думаю о людях, живущих в городе, который представляет этот идиот шеф полиции. А уж мэр!

Некоторое время он молчал, потом неожиданно заговорил:

— Кажется, вы знаете этого молодого негра, который был с Маллади?

— Джина Абернети? Джош встречался с ним, когда мы беседовали с Маллади в Таск-Клубе, а я познакомился с ним раньше в Сити-Холле.

— Похоже, он очень умный парень.

— Да.

— Я почувствовал, как он возмущен тем, что Маллади отдает ему распоряжения, словно лакею. Он ничего не сказал, но в какой-то момент, я подумал, что он пнет Барни прямо в живот.

— Вы имеете в виду, когда Барни велел ему принести пальто? Странно, но Джош сказал то же самое после беседы с Маллади в клубе.

— Я просто не думаю, что он самая сладкая шоколадка Барни.

Остальную часть пути до города Келли молчал; он смотрел вперед и, казалось, правил и останавливался автоматически. Перед самым въездом в город, он мягко произнес, обращаясь к самому себе:

— И где бы ни пылал пожар в ночиСмола людских сердец его питает.

Очевидно, мысли Келли не оставляли этот горящий, агонизирующий город Лоуренс.

Мы пообедали у Салливана, где Келли мгновенно очаровал старуху Салливан описанием прогулки по Килларни[20] во время учебы в колледже. Потом мы прошли по Бродвею к Таймс-Сквер и поднялись по Восьмой авеню до отеля «Шеридан», где я уговорил его выпить чуточку «Джека Дэниэлса» на ночь.

Следующие три часа он резко, почти с ненавистью разносил тот тип политических лидеров, что мы встретили в Лоуренсе. От Лоуренса мы постепенно перешли к широкому кругу проблем в строительстве и программе по борьбе с бедностью.