Цифровой постимпериализм. Время определяемого будущего - Коллектив авторов

В большинстве своем анализируемые элиты не готовы ущемить свои интересы. Они во многом зависят от Запада, в первую очередь размещенных там активов. Конечно, в каждой группе есть свои специфические причины, что неоднократно обсуждалось. Важно одно, – по ряду как объективных, так и субъективных причин, по мнению М. Делягина, с точки зрения общественных интересов, в большинстве своем современная российская «элита» служит не стране и обществу, а своему обогащению за счет их циничного и массового разграбления[141]. В условиях, когда «Центробанк действует, исходя из интересов финансовых спекулянтов, … в России самый доходный финансовый рынок, на котором спекулянты наваривают сверхприбыли за счет дестабилизации макроэкономики путем манипулирования курсами ценных бумаг и валют. Но этот финансовый рынок недоступен для реального сектора»[142].

А если говорить об участии в инновационных процессах, без которых невозможны реальные изменения в экономике, то по большому счету «… инновации никому не нужны, потому что потребителей они раздражают по большей части, требуют адаптации. Компаниям, которые делят рынки, используя административные ресурсы, инновационный процесс тоже не нужен. Для действующих элит это всегда угроза перемены доминирующих сил на рынке или в политике. Поэтому инновации происходят не для чего-то, а потому что конкуренция естественно гонит на это поле»[143].

Но, чтобы построить социальное государство на капиталистической основе, необходимо гражданское общество, имеющее особую систему ценностей, нравственные и культурные основы, позволяющие участвовать в преобразованиях на основе доверия и уважения к власти. Переходим, на наш взгляд, к главному – третьему вопросу. Главному потому, что недооценка ценностного пространства в осмыслении социально-экономического развития России оборачивается поверхностным пониманием механизма принятия решений хозяйствующими субъектами, людьми как гражданами общества. В этом отношении весьма показательным и интересным на V Международном полит-экономическом конгрессе (далее – МПЭК) было выступление «Будущее публичной и приватной жизни» члена-корреспондента РАН Ж. Т. Тощенко по итогам социологического исследования, в котором социологические измерения были проведены по срезам: человек как гражданин, человек как житель, человек как работник, человек в микросреде. В срезе «человек как гражданин» были приведены следующие результаты ответов на видение духовной жизни: падение морали, нравственности – 62 %; грубость, хамство – 55 %; вражда, неприязнь к людям другой национальности – 39 %.

В логике функционирования экономических систем, ориентированных на деньги, в основе принятия решений лежит экономическая и финансовая рациональность. Причем решений не только хозяйственных, а и в других сферах жизни общества, где рыночным принципам места быть не должно, что приводит к экономизации неэкономических по сути деятельностей и их отношений. Выступая на IV Санкт-Петербургском конгрессе, нами было обращено внимание на разрушительные последствия в самих деятельностях, национальных традициях, традиционной системе ценностей, на появление нового вида отчуждения, рождаемого ситуацией, – отчуждения внутри себя, ценностного отчуждения, приводящего к двоемыслию как основному механизму жизни, к мнимости хозяйственного поведения и взаимодействия»[144].

Логика и механизм построения рыночной экономики в нашей стране привели к системе внешне капиталистической, а по сути – воспроизводящей часто феодальные отношения разного уровня. Усиленные все увеличивающейся имущественной дифференциацией, все сохраняющейся моделью выживания значительных слоев населения, потребностью восстановления принципа социальной справедливости, они привели к тому, что в основе социального, политического поведения, отказа от защиты своих прав и пр. все чаще лежат страх потерять работу, безразличие к происходящему вне собственных интересов, неверие, что можно на что-то повлиять и т. п.

Если посмотреть на профессиональное экономическое сообщество высшей школы, то при его почти молчаливом согласии произошел отказ от преподавания политической экономии, на смену которой пришла экономическая теория, были приняты правила игры по формальному внедрению цифровых технологий в образовательные процессы. При этом все прекрасно понимали, что это лишь инструмент один из …, с которым нужно обращаться осторожно, всегда отвечая на вопрос, а какая профессиональная задача в данном случае решается при обращении к той или иной технологии или платформе. Примеры можно продолжить, не говоря уже о нравственных критериях хозяйственного и любого другого выбора.

Повлиять на эту ситуацию можно только на основе принципиальных изменений в науке, образовании, культуре, которые предполагают серьезные институциональные и организационно-экономические (управленческие) нормативные трансформации. Здесь вновь обратим внимание на выступление А. В. Бузгалина «Социально-экономические отношения и институты позднего капитализма»[145]. В рамках нашей науки, соглашусь с профессором В. Т. Рязановым: «…переход от натурцентризма в пользу антропоцентризма (культуроцентризма, социоцентризма) дает возможность превратить действующего экономического агента из хозяйствующего субъекта с ограниченными характеристиками в человека во всей полноте его качеств, раскрытие которых становится главной целью социально-экономического анализа»[146].

Итак, с одной стороны, необходимость становления реального социального государства через социализацию собственности, социализацию финансового капитала, «национализацию» и выращивание нравственной элиты, создание условий для расширения механизмов и инструментов влияния институтов гражданского общества на проводимую социально-экономическую политику государства. А, с другой, – противоречивость процесса «социального форматирования госкапиталистической модели капитализма» в России при отсутствии полноценных субъектов преобразований. Остается единственный механизм – механизм самосохранения государства и власти для запуска системной и, как представляется, длительной работы по развертыванию функционирования и развития общественного производства на реализацию общенациональных интересов, достижение социальных целей. В противном случае – продолжение деградации социально-экономического развития.

2.2. Развитие отношений собственности в цифровой экономике

Цифровая экономика выдвигает необходимость обновления отношений собственности. Модификация отношений собственности возможна по ряду направлений, связанных с изменением, трансформацией и созданием совершенно новых экономических отношений и новых форм собственности:

1) Существенным направлением модификации форм собственности является трансформация субъекта собственности. Поскольку субъектом может быть не просто индивид, группа индивидов или организация. Субъект собственности может быть представлен сочетанием этих факторов в самом неожиданном или причудливом виде. Например, сетевые платформы, в которых собственниками разных видов объектов могут выступать частные лица, фирмы, государство, партнерства. Примером модификации форм собственности являются финансовые рынки, корпорации, «народный капитализм» и др.

2) Важным направлением модификации форм собственности становится объект собственности. В XX веке такая модификация была связана с появлением собственности не только в виде физических объектов, но и в форме интеллектуальной собственности. Развитие рыночных отношений и расширение влияния финансовых рынков привела к необходимости оценки собственности, от методик проведения которой зависит величина актива, находящегося в собственности. В XXI веке модификация форм собственности по объекту происходила по направлению все большего расщепления прав собственности на отдельные элементы общего объекта. Например, в науке при выпуске технологически новой продукции, в информационно-коммуникационной сфере экономики, в искусстве и культуре, в индустрии спорта и др.

3) Следующим видом модификации форм собственности является изменение способа закрепления за каждым правомочием определенного субъекта собственности. Развитие форм собственности