Япония, я люблю тебя! - Катерина Дмитриевна Падрон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды мы остановились в гостях у господина Ивата. Сам Ивата-сан родом из Киото, переехал в небольшой горный городок Каруидзава лет так тридцать назад, чтобы отстроить посреди японских сосен собственный отель. И вот уже много лет он приветствует японских и не очень туристов, кормит их с женой домашними завтраками на европейский лад, а по вечерам растапливает камин, и в доме становится очень уютно. Делает он это на протяжении шести месяцев, а в остальные путешествует вместе с семьёй.
В тот вечер Ивата-сан, как обычно, растопил камин и присел с нами побеседовать. Рассказал, что в свободное время рисует, подарил мне несколько японских открыток, а ещё показал афишу к его музыкальному выступлению. Спустя какое-то время он вынес полную тарелку местной ветчины и бутылку шампанского, а ещё через несколько минут мы уже чокались бурлящими бокальчиками под музыку Чайковского. Во даёт! Всё-таки самых душевных людей можно чаще всего встретить в самой глубинке. Япония в этом плане не исключение.
Но вернёмся к незнакомцам. Не сюрприз, что заговорившими были... иностранцы, уже в возрасте. Сидели в тайском ресторане, смакуя гапао-рис, улыбнулись мне несколько раз и завели разговор. Мужчина был родом из Швеции, исколесил весь мир со своей женой-японкой. Они познакомились в далёком 1972 году и с тех пор всё время вместе: ездят по миру, снимают фильмы, ждут надвигающейся Олимпиады в Токио. И живут в Швеции, возвращаясь в Японию только так, по делу. Жена не хочет по-другому.
По сути, необязательно быть «белым человеком», чтобы называться гайдзином. Гайдзином может быть и сам японец. Например, вырос за границей или учился где-нибудь в Канаде, вернулся на родную японскую землю - и всё, ты уже чужак. В моём университете часто встречались такие ребята: по японским меркам слишком открытые, слишком общительные, слишком самоуверенные и умные, они с трудом находили своё место в Японии и поэтому окружали себя такими же, как они, друзьями со всего мира. В японском языке даже есть специальное слово для таких интернациональных билингвальных детей - кикоку сидзё (дословно «возвращающиеся в страну дети»). Вроде бы термин как термин, но явно намекающий на то, что они не такие, как коренные японцы.
Гораздо хуже приходится детям в интернациональных браках. Таких тут именуют хафу - от английского half, половинка (или, проще говоря, полукровка). Одно дело, если ты родился и вырос за границей, а другое - если всю жизнь прожил в Японии, а для людей вокруг ты по-прежнему остаёшься хафу, даже в СМИ. Японцы же мыслят коллективно, постоянно противопоставляя себя другим. Поэтому расовая однородность «Мы японцы, а все остальные - другой мир» очень плотно сидит в их головах.
Многие хафу, имеющие нетипичную для японцев внешность, как и другие жители Японии, часто сталкиваются с различными социальными проблемами, в том числе и с дискриминацией. В школе их волосы недостаточно прямые, кожа не такая светлая, а один из родителей ещё и иностранец. Даже на тех, кто в совершенстве владеет японским языком, смотрят как на студентов по обмену, хотя на самом деле они всю жизнь провели в Японии. Как результат, столкнувшись с постоянными издевательствами и насмешками, хафу с трудом могут найти своё место в мире японцев, постоянно испытывая комплекс неполноценности, и довольно часто уезжают на родину второго родителя. Кстати, многие из моих иностранных знакомых уезжают из Японии именно по этой причине: как только на горизонте мелькает школа, они начинают паковать чемоданы. Отдавать своего «цветного» ребёнка в местное образовательное учреждение никто не хочет, а за интернациональную школу можно расплачиваться всю жизнь (год обучения в таких школах стоит около 18000 $ в год).
Очень часто полукровок можно увидеть по телевизору. Отношение к хафу в Японии разное - в зависимости от происхождения одного из родителей: обычно престижным считается, когда один из них из Европы или Америки, хотя такой бело-японской смеси в десятки раз меньше, чем рождённых в браке с представителями других этнических групп (Кореи, Китая или Филиппин), что даёт неправильное представление о таких детях в целом. А между тем количество смешанных браков неустанно растёт.
Если отбросить в сторону парочку телевизионных звёзд и несколько журнальных моделей, быть хафу в Японии чаще всего нелегко. Всё интернациональное сообщество знает историю уроженца США, а ныне гражданина Японии Арудо Дэбито, с которым мне посчастливилось выпить пива в одном из баров Токио после его обширной лекции по дискриминации иностранцев в Японии.
Дэбито вместе с семьёй и друзьями решил навестить горячие источники на Хоккайдо, на что работники заведения показали им табличку «Japanese only» («Только для японцев»). Отказ был дан трём «белым» мужчинам по причине их внешнего вида. Когда дело дошло до детей Дэбито, хафу, рождённых и выросших в Японии, было сказано, что войти может тот ребёнок, который выглядит японцем. Девочке, которая была чуть больше похожа на иностранку, был дан отказ. Ну а дальше был подан иск в суд о расовой дискриминации, за которым последовало выигранное дело и компенсация всем пострадавшим.
Конечно же, времена меняются, и таблички «Japanese only», которые когда-то были больше характерны для Хоккайдо из-за пьяных выходок русских моряков, в наше время практически не встречаются в Японии (Дэбито, кстати, как ярый активист по правам иностранцем в Японии, долгое время вёл подсчёт таких вывесок по всей стране). Однако вопрос интеграции детей от смешанных браков по-прежнему стоит очень остро. Кому-то может повезти, и он никогда не столкнётся с подобной проблемой, но это чаще всего исключение из правил. К слову, сами японцы тоже нередко сталкиваются с издёвками, «дедовщиной» и другими социальными проблемами: достаточно в чём-то быть просто не таким, как все.
Торчащий гвоздь забивают
На протяжении нескольких лет работы в одном из японских офисов я была свидетелем каждодневной утренней зарядки своих коллег. Её, к слову, в Японии делают на традиционных японских предприятиях все: клерки в офисах, рабочие на стройках и заводах, медперсонал в больницах. Вот так приходишь в офис ни свет ни заря, и вдруг, откуда ни возьмись, бодренькая музыка из радиоприёмника, как в тех старых добрых передачах про телепузиков, и взрослые дядечки, белые воротнички, начинают крутиться-вертеться в разные стороны. А тем временем радио не останавливается ни на
