Приют Одиннадцати - Вячеслав Ракитянский

— Чтобы в бараке боялись, — ответил Завьялов. — Там закон волчий. Если не ты, так тебя.

— Ну да, ну да. Я слышал, что ты не только врачевал до лагеря. Говорят, спиритизмом занимался. Духов вызывал. Книги у тебя нашли, Рериха и Блаватской. Я не к тому, что это хорошо или плохо — не мне решать. Слышал, ты предсказывать можешь…

Завьялов отставил чашку и посмотрел на Осипчука. Не хотелось ему на эти темы беседовать ни с кем, тем более с лагерным начальством, потому как знал, что с масонством правительство давно борется. Причём довольноуспешно. Поэтому он решил тему прикрыть, но прикрыть так, чтобы начальник строительства больше к ней не возвращался.

— Я, Андрей Михайлович, пересмотрел свои взгляды. Товарищ Сталин в своё время правильно сделал, расстреляв Бокия.

— Ну…

— Шамбала на службе коммунизма — разве не нелепица?

— Э-э…

Осипчук так ничего и не смог добавить к своим междометиям. Тема расправ, тем более расправ над бывшими сотрудниками НКВД, должна быть достаточно болезненна для власть предержащих. Это Пашка осознавал больше чем интуитивно, что называется, кожей. И точно так же на уровне рефлексов он почувствовал, что теперь нужно трагедию эту превратить в фарс. Снять напряжение и расслабить Осипчука, иначе перепугать человека недолго. А перепуганный человек хуже зверя. Не различает, где совесть и милосердие, а где предательство и зло. Его только собственная шкура заботит, которую спасти нужно. И когда выбор встанет — на выделку чужая пойдёт.

— Вы знаете, Андрей Михайлович, что при обыске у него нашли коллекцию высушенных половых членов? Зачем ему, а?

Осипчук схватился за чашку, расплескал по скатерти. Надул щёки, не зная, что и ответить, фыркнул, в который раз развёл руками. Нервно рассмеялся и облегчённо вздохнул, заметив свет фар, разрезавших сумерки; подъехала машина, и Паше пора было возвращаться в лагерь.

Весь обратный путь Завьялов думал о словах Осипчука. Немцы под Ростовом. Не сегодня-завтра будут в Краснодаре и на Кавказе.

Если бы сейчас Пашка был дома, то, скорее всего, подался бы через линию фронта, как пить дать. Тут ему ни места, ни житья не будет, это уж точно.

Вечером в голове окончательно созрела мысль о побеге, и он точно знал, что затея эта вполне осуществима. Он даже мысленно проделал весь путь из Рыбинска, через столицу и дальше на юг. Где-то там, на Эльбрусе, его будет ждать другая, новая жизнь. И все дороги сходятся именно там. Был уверен, что прав, но никак не мог для себя уяснить, почему именно на Кавказе он должен переходить линию фронта. Ведь оккупированная территория всего в трёх сотнях километров отсюда, а до Краснодара полторы тысячи, а то и больше…

Он решил пока не думать об этом.

Оставалось придумать, каким образом осуществить побег. Воспользоваться путём Каверзнева и компании Пашка уже не мог — трубы засыпали, а периметр перенесли дальше метров на двадцать. Да и попка на вышке вряд ли теперь пропустит бегуна, предыдущий-то под трибунал пошёл из-за своего разгильдяйства.

И Паша решил бежать из дома Осипчука. Ещё несколько дней, пока Маша окончательно не поправится, у него есть. Нужно только обдумать несложный план. И чем проще, тем лучше.

Глава 11

Германия, земля Гессен, Франкфурт-на-Майне, 2005 год.

В боку тянуло, как будто там только что засела пуля. Не было ни склона, ни снегопада, ни стрельбы. Всё те же полуголые деревья, дорожки, ряды надгробий под совершенно мирным небом. Ракеш, кладбище и никакой войны.

Складывалось впечатление — увиденное не больше чем плод воображения, галлюцинация… Если бы не занывшая рана под лопаткой. След от пули он видел своими глазами ещё в клинике — это реальность. Можно спорить, кричать и не соглашаться, но надгробие с его именем — точно такая же реальность. Перечислять можно долго: неизвестные преследователи, Ракеш, который знает о Манфреде больше, чем он сам, русский язык, горное снаряжение полувековой давности — всё это осязаемо и живо. Не хватает только одного звена в этой цепочке, которое свяжет прошлое с сегодняшним днём. Одного звена длиною в сорок лет, это если считать с момента смерти. Чьей? Чьей смерти? Если хоронили пустой гроб, то какая разница, что написано на могиле! Всё это чушь! Единственное, что не даёт покоя, так это воспоминания. Уж очень они натуральные, не менее натуральные, чем то, что он видит сейчас.

Манфред поднялся со скамьи и ещё раз изучил надпись, отключил эмоции, попытался прислушаться только к голосу разума.

— Всё равно, это ничего не доказывает. Могила пуста.

— Она доказывает то, что вы участник тех событий.

— Каких событий?

Лист резко обернулся к Ракешу. Тот промолчал.

— Так что там, в Страсбурге?

— Ответы на вопросы.

— А тут нельзя ответить сразу на все, а? Или вам так необходим ореол таинственности? Знаете, я устал, Ракеш. Увидеть собственную могилу — это, конечно, здорово… Я даже впечатлился поначалу, но, честно говоря, это уже не смешно. Давайте выпьем кофе, где-нибудь посидим, вы мне всё расскажете, и на этом расстанемся. Идёт?

— Нет, я не могу…

— Как хотите. Лично мне надоело.

— Послушайте, вы напрасно мне не доверяете, Лист. Давайте вернемся в отель и…

— Идите к чёрту!

Манфред развернулся и, не обращая внимания на уговоры Ракеша, направился к центральной аллее. Повернул было к боковому входу, но остановился, увидев двоих мужчин, шагавших навстречу. Одного он сразу узнал — это был тот самый незнакомец из Кёльна, который так удачно получил пистолетом по голове. Второй — низкорослый длинноволосый крепыш.

Эти двое присели от неожиданности и разделились. Один свернул с аллеи и побежал наперерез Ракешу. Крепыш тоже ускорил шаг и двигался прямо на Манфреда.

Лист поискал глазами индуса, увидел, что тот несётся вглубь кладбища. Манфред свернул с аллеи, сделал несколько шагов, а затем побежал, петляя между деревьями. Летел быстро, не оглядываясь назад. За спиной раздалось несколько приглушённых хлопков, Лист инстинктивно пригнулся и вильнул в сторону. Свиста пуль он не услышал. Наверное, стреляли в Ракеша.

Метрах в тридцати Лист заметил невысокую металлическую ограду, а за ней часовню. Лучшего места для укрытия не найти. Вытащил из кармана пистолет, перепрыгнул через ограждение, пересёк небольшую поляну и укрылся за одной из колонн.

Восстановил дыхание и выглянул, высматривая преследователя. Крепыш только что перешагнул через препятствие и начал обходить часовню с противоположной стороны. Манфред выждал время, вышел из укрытия и оказался за спиной незнакомца.