Властелин пустоты - Александр Громов

Потом была, кажется, Маргарет, она била в глаза светом и раздвигала ему веки. Он отбился, оттолкнул ее и полз по стене вверх, пока не поднялся на ноги. Он должен был пройти через медотсек, чтобы спасти Ансельмо, а стена не пускала его, лишь прогибалась, пыталась обернуться вокруг тела и схватить, как водяной слон. Да, ведь медотсек шестью горизонтами ниже… Или девятью. Стефан рассмеялся и смеялся долго. Неожиданно он понял, что вовсе не обязательно ходить или ползать по кораблю, чтобы оказаться в желаемом месте. Достаточно захотеть — и ты там окажешься. А он-то еще мечтал когда-нибудь вновь пустить лифт…

Он шагал сквозь расступающиеся стены и механизмы, взмахом руки раздвигал переборки, просачивался с горизонта на горизонт. Лицо сумасшедшей было темным, как болотный воск, и Стефан удивился, почему оно темное, ведь Абигайль никогда не бывает на солнце, почти как Донна-затворница… Ну здравствуй, Абби. Давненько я у тебя не был. Как ты живешь? А знаешь, Абби, я ведь тоже сумасшедший, да-да. На самом деле тут все сумасшедшие, только мы с тобой сумасшедшие по-другому: их вылечат, чтобы сделать несчастными, а нас не надо лечить. Так что мы с тобой теперь будем вместе, и я стану заботиться о тебе и защищать тебя, потому что человек должен о ком-то заботиться и кого-то защищать, ведь верно? Я безумен, Абби, и то, что я тебе говорю, тоже безумие, на самом деле я очень испугался, когда это понял, но теперь мне не страшно, потому что нас двое, а когда двое безумны одинаково, им тепло друг от друга даже через стены. И другие станут нам завидовать, Абби, верь мне, вот только я сейчас должен уйти, мне еще о многом надо подумать и многое успеть сделать, прежде чем я вернусь…

Потом он начал расти, и это оказалось столь неожиданно, что Стефан даже растерялся. Пол под ним проваливался, уходил вниз; он рос и рос, продавливая потолки, радостно чувствуя, как дряблые мускулы наливаются невиданной силой, корабль был ему мал, справа и слева набегали переборки и взрывались стаей осколков, когда он шутя отпихивал их прочь. Он рассмеялся, и смех его был похож на тектонический гул и грохот рушащихся скал. Он повел плечами, и корабль ссыпался с его тела, как ржавые доспехи. Кто этот мелкий, что копошится под ногами, как вошь? А, это ты, Питер. Конечно, ты. Поговорим, наконец? Самое время нам объясниться, враг мой Питер, кумир дураков, но только не так, как ты хотел, потому что объясняться буду я, а ты лишь пискнешь у меня под подошвой… А потом я шагну отсюда прямо на Землю. Почему я раньше не догадывался, что для этого нужно сделать всего один шаг?..

…Он лежал навзничь, не в силах пошевелиться, и свет уходил от него в длинный круглый туннель, где жило Ничто и гасли звуки. Мягко падала тьма. Погасли стены. Невыразимая тоска охватила его лишь на мгновение и тоже погасла. Осталось только склонившееся над ним лицо Абби, а может быть, это было лицо Маргарет. Не важно.

Потом погасло и оно.

Конец. Тьма.

27

Они грелись друг о друга, сплетаясь руками, сбиваясь в тесный клубок из трех тел на гранитном островке в ледяном тумане. Казалось, эта ночь кончится не раньше, чем убьет всех троих. Йорис уже не скулил, а только тихонько мычал через нос. Каждые полчаса, а то и чаще, если холод становился невыносимым, Питер командовал подъем и заставлял младших бегать и приседать до бешеной стукотни сердца и красных кругов в глазах. Вера слушалась, а Йориса приходилось упрашивать, понукать и даже несильно бить, чтобы заставить двигаться.

Он потерял представление о времени. Рассвет все не наступал, а туман не грел, и все труднее становилось заставлять себя двигаться. Потом пропал Йорис, и его искали ощупью в кромешной темноте, а когда нашли по слабому стону, оказалось, что он споткнулся и рассадил коленку, встать не может, и пусть от него наконец отстанут… Они оттащили Йориса подальше от воды и по хрусту под ногами поняли, что крошечные лужицы в складках гранита подернулись тонким льдом.

Под самое утро Питер все же уснул — не потому, что решил непременно выспаться, а просто больше не осталось сил. Он так и задремал, сидя на корточках. Вере пришлось долго будить его, она боялась, что Питер не проснется, он был совсем холодный и даже не дрожал, но все же проснулся, встал через силу и даже, улыбнувшись, сказал «йо-хо!». Тогда Вера почувствовала стыд. Не нужно было будить. Кто угодно мог замерзнуть, но не Питер.

Вдвоем растирали Йориса до тех пор, пока он не захныкал. Медленно занимался рассвет. Утренний ветерок разорвал туман и гнал белесые клочья к середине озера. Водяного слона нигде не было видно. Зато стал виден берег. Близко. Теперь совсем близко.

Питер покачал головой, перехватив взгляд Веры.

— Не сейчас. Дождемся солнца и будем греться по меньшей мере час. А потом — лодку на воду!

— Йо-хо! — сказала Вера, и Питер улыбнулся.

28

Свет.

В глаза.

Лицо Маргарет странно плыло. Оно было большое и белое, как луна, которой не было и не могло быть у этой планеты… Как полузабытая луна, оставшаяся где-то очень далеко вместе со многим другим, что тоже полузабыто или забыто совсем. Есть во Вселенной такое место — Земля.

Мягкие руки. Свернуться в комочек и лежать, а руки пусть гладят. Как в детстве. Ведь помню же…

Выньте из головы молот. У-у… Кто там стучит? Вон!

Стефан пошевелил пальцами ног. Они слушались. Во рту было кисло, и жгло гортань. Он пошевелил головой и удивился, что свет не померк и потолок не рухнул. Тогда он понял, что сумеет встать.

— Лежи! — прикрикнула Маргарет. — Пришел в себя, вот и хорошо, вот и лежи. Поправляйся.

— Что? — пробормотал Стефан. — Зачем?

— Ничего умнее сказать не мог? Лежи уж. Молчи.

«Я жив, — подумал Стефан. — Главное, я жив».

Руки тоже действовали. На сгибе правой еще не рассосался желвак от прикосновения инъектора. Видно, Маргарет решила, что дело швах, раз всадила в него лошадиную дозу. Плюс, похоже, зверское промывание желудка через зонд.

Ничего не помню.

Он ощупал пояс. Кобуры не было.

— Бластер у меня, — сообщила Маргарет.

— Отдай!

— Возьмешь сам, когда встанешь. Я сказала им, что буду стрелять. Они и не сунулись. Только угрожали.

— Подонки! — сказал Стефан.

Маргарет охотно кивнула.

— А ты-то как думал? Ангелов пока что не замечено — именно подонки! Они самые. Станешь тут ангелочком, когда физиология тебе одно — интеллект другое… Я только одному удивляюсь: почему одна Абби сошла с ума, а не все мы? Велик человек, если и такое выдерживает.

— Голова кружится, — пожаловался Стефан. — И мутит…

— Считай, трупом был. Судороги, асфикция… Я ввела тебе атропин и кое-какие сердечные стимуляторы… На вот, пей.

Стефан отпил глоток из подставленной чашки. Это было теплое молоко. Ткнул чашкой в пальцы Маргарет.

— Не буду.

— Здесь я врач. Влить бы в тебя весь запас, да малышей жалко. Пей, говорят!

Стефан покорно выпил.

— Спасибо…

— Попозже закачу тебе солевого слабительного, — утешила Маргарет. — Судно под койкой. К завтрашнему дню будешь в норме, это я тебе говорю.

— Ладно… — прохрипел Стефан. — Что это со мной было?

— Ты бы лучше спросил, что со мной было, когда я тебя сюда тащила! А с тобой ничего из ряда вон выходящего не было — обыкновенное отравление. Теперь еще скажи, что ты этого не ждал.

— Почему?

— Потому что всех царей и диктаторов так или иначе пытались убить. А некоторых травили именно пирожными.

— Кто? — с усилием спросил Стефан. В голове по-прежнему стучало. — Диего?

— Вряд ли. Я тут кое-что успела, пока ты валялся… В общем, так себе отрава: мускарин, толика растительных галлюциногенов, следы рицина. Сам понимаешь, такую смесь незачем синтезировать, проще собрать в лесу.

— Кто? — повторил Стефан.

— Так я тебе сразу и вычислила, — фыркнула Маргарет. — Ага! Я что — мисс Марпл? Пэт Артин? Кто угодно мог. Если хочешь знать мое мнение, не стоит тратить время на выяснение. Потрать его на что-нибудь другое, мой тебе совет. И не забудь сделать вид, что ничего особенного с тобой не произошло. Хорошая мина при плохой игре дело благодарное, сам знаешь… — Маргарет хихикнула.

— Найду, — сказал Стефан.

— Следствие, значит, собираешься учинить? Ну-ну. А я так скажу: если они заранее договорились, тогда виновны все, а всех в карцер не пересажаешь. Да и карцера нет. На что тебе один исполнитель, когда остальные не лучше? А если тебя травил одиночка, так ты его не найдешь, пока он сам не проболтается, уж можешь мне поверить. Вот. Драка точно не была подстроена, и били-то Дэйва ногами, может, как раз из-за того, что помешал тебе все смолотить. Лучше радуйся, что откусил всего кусочек, да и яд не убойный. Хотели бы убить — мазнули бы чем-нибудь посерьезней, есть тут одна травка… Только им не труп нужен. Им бластер нужен.