В советском лабиринте. Эпизоды и силуэты - Максим Ларсонс

В 4 часа зову я своего верного Семена и говорю: «Семен». — «Есть». — «Вот адрес, ты найдешь мою секретаршу, найдешь во что бы то ни стало и приведешь ее ко мне, мертвую или живую!»

«Ну, Вы понимаете, конечно, секретарша явилась ко мне в тот же вечер, живая, не мертвая!»

Ломоносов был большой гастроном и ел только в самых лучших ресторанах. Он любил хорошо и много выпить и хвастал тем, что голова у него всегда свежая, сколько бы и что бы он ни пил.

Он заказывал всегда самые дорогие и тонкие вина. После того, как он убедился, что я вина не пью, он часто говорил мне за обедом:

«Я Вам даже и не наливаю, было бы непростительно, чтобы стакан такого замечательного вина пропадал даром. Господь Бог хорошо знал, для чего он создал виноград».

Однажды он сказал мне в сердцах:

«Вас можно только глубоко пожалеть. Какая досада, что Вы непьющий, что и Вы при случае не можете раздавить бутылочку. Вы лишаете себя самого большого наслаждения в жизни, Вы лишаете себя даже возможности приобрести настоящих друзей, ибо пьющий всегда должен опасаться непьющего».

Однажды я должен был завтракать с двумя видными представителями германской промышленности. Ломоносов не мог принять участия в завтраке и попросил меня угостить приглашенных самым изысканным образом. «Бросьте Ваши демократические принципы, угостите их на славу!»

Я заказал для них очень хороший завтрак, но мой счет все-таки далеко не достиг тех головокружительных высот, до которых доходили завтраки, устраиваемые Ломоносовым. Перед моими глазами всегда стояла голодная Москва и я не мог отделаться от дикого противоречия между московскими «очередями» и «пайками» и этими лукулловскими обедами.

Когда я представил Ломоносову счет, он подпрыгнул как-будто ужаленный змеей: «Да что же это такое, такой маленький счет? Да что Вы их, г…ом кормили, что ли?».

20-го декабря 1920 г. вечером мы отправились с Ломоносовым в Эссен для ведения переговоров с представителями германской тяжелой промышленности по поводу организации смешанного русско-германского акционерного общества.

Столкнувшись осенью 1920 г., в течение переговоров о помещении в Швеции и Германии крупного советского заказа на паровозы, с громадными трудностями, стоявшими на пути возобновления торговых сношений между Советской Россией с ее монополией внешней торговли и капиталистическим миром, я развил Ломоносову свою идею об организации русско-германского смешанного общества, акционерный капитал коего был бы разделен поровну между советским правительством и заинтересованной отраслью германской промышленности или торговли.

Я выработал по этому вопросу особый доклад и передал его Ломоносову перед его поездкою в Москву, 21 октября 1920 г. Ломоносов выступил в Москве горячим защитником моей идеи. 30 октября он послал мне из Москвы радиотелеграмму в Берлин:

«Ваше предложение об Обществе встречено с большим интересом. Оно будет обсуждено в субботу в Совнаркоме», а 3 ноября он телеграфировал мне из Ревеля:

«Ваша идея Общества одобрена».

После принципиального одобрения идеи о смешанном обществе Советом народных комиссаров, я немедленно взялся за ее осуществление. Я обратился к известному промышленному деятелю Георгию Романовичу Шпис[12] и просил его выработать Устав нового Общества. Через месяц Шпис представил подробно разработанную им докладную записку, а также проект Устава предполагаемого Общества, которое он назвал: «Русско-среднеевропейское общество по товарообмену» («Russisch — Mitteleuropäische Warenaustausch-Gesellschaft»).

Наша поездка в Эссен, которая последовала с согласия фирмы Круппа, предварительно ознакомившейся с докладной запиской и Уставом предполагаемого Общества, должна была быть первой попыткой зондировать почву относительно реальной возможности предполагаемой совместной работы. В нашей поездке, кроме Ломоносова и меня, участвовал еще Г. Р. Шпис и приятель Красина, позднейший советский торгпред в Берлине, инж. В. В. Старков.

Мы остановились в гостинице Круппа в Эссене и явились 21 декабря после обеда в здание Главного Правления фирмы Крупп. В комнате рядом с той, в которой мы ожидали, происходило в это время совещание виднейших представителей германской тяжелой промышленности, в котором принимали участие Гуго Стиннес, Август Тиссен и еще несколько лиц. Мы были приглашены фирмой Крупп на заседание к 5 часам после обеда. С некоторым опозданием в нашу комнату вошел директор Крупповского концерна, д-р Брун, и сообщил нам, к крайнему нашему изумлению, что присутствующие на совещании представители тяжелой промышленности отказываются вступать с нами в данный момент в переговоры по поводу учреждения смешанного русско-германского общества. Он лично этим очень огорчен и попытается переубедить своих коллег, пока же он просит нас еще подождать. Совещание промышленников в соседней комнате продолжалось, и нам пришлось прождать еще целый час.

Через час Брун нам заявил, что после тщательного обсуждения вопроса, представители германской тяжелой промышленности пришли к заключению, что момент для ведения переговоров о смешанном обществе еще не наступил. Брун выразил крайнее сожаление о том, что нас напрасно вызвал в Эссен, и извинился по этому поводу перед Ломоносовым. Брун вместе с тем заявил, что фирма Крупп относится к предполагаемой совместной работе определенно сочувственно, но что мнение его фирмы в этом вопросе прочими представителями германской тяжелой промышленности, к сожалению, не разделяется.

Когда мы в тот же вечер уезжали из Эссена в Берлин, Ломоносов раздраженно сказал мне: «Крупп не разрешает нам уплатить в гостинице по счету, так как мы здесь считаемся его гостьми. Против этого я ничего не могу сделать, но подарков я от него не хочу. Нужно раздать всем служащим в гостинице такие чаевые, чтобы они нашего пребывания во век не забыли. Нужно заплатить им по-царски».

Отрицательный исход Эссенской поездки был для нас всех, в особенности же для Ломоносова, чувствительным ударом.

Это было для него тем более неожиданно, что Ломоносов еще в сентябре 1920 г. посетил завод Круппа в Эссене и объехал главнейшие германские паровозные заводы, где он всюду был встречен с большим уважением.

Я провожал его в этой поездке, и по его просьбе выехал из Эссена в Гамборн для знакомства и создания личного контакта с влиятельнейшим «Капитаном германской индустрии», Августом Тиссен.

10 сентября 1920 г. я встретился в Гамборне с Августом Тиссен, которому в то время уже было свыше 80 лет, и вел с ним в течение двух часов весьма оживленную беседу. Это был чрезвычайно живой человек, который проявлял большой интерес к совместной работе с советской Россией, как в смысле выяснения деловых выгод, которые можно было бы извлечь от советских заказов, так и с точки зрения общеполитической. Его вопросы были ясны и сжаты и очевидно таких же ясных ответов он ждал и от меня.