Женщин обижать не рекомендуется - Виктория Осадчая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Все очень плохо, — заявил юрист после приветствия.
— Насколько?
— Ему грозит пожизненный срок, так как он во всем сознался. При чем пожизненно строгого режима.
Я тяжело вздохнула, обхватив голову руками. Что делать, когда ты оказываешься втянут в подобного рода истории? Выход один — идти ва-банк.
— Это ложь, — возразила я, не успев дослушать.
— Он говорит, что это абсолютно его инициатива, — заявляет адвокат.
— Он выполнял задание Воеводина. Это он мне сказал перед тем, как исчезнуть.
— Ваше слово против слова Воеводина. Вы же понимаете, что это за человек?
— Он Вам платит? — начинаю сомневаться в компетентности адвоката.
— Мне платит мой клиент. Я просто однажды сталкивался с ним, и поверьте, я тогда сам чуть не загремел за решетку.
— Я не боюсь. И даже не потому что он мой отец. Я наверное, от него унаследовала это бесстрашие.
— Отец? — удивился он. — А это интересно. И Вы готовы свидетельствовать против него?
— Готова, только у меня нет ничего, что могло бы засадить его за решетку, к сожалению.
— Ничего, мы накопаем.
— Только давайте я сначала поговорю с Егором? Вы можете нам устроить встречу?
— Это невозможно, Полина Викторовна.
— Мне это нужно.
— Хорошо, — вздохнул он, вселяя в меня надежду. Я попробую что-нибудь сделать. Может, ему что-нибудь передать?
— Не нужно, я сама все скажу.
Каждое утро у меня начиналось с «обнимашек» с унитазом. Если мне еще такое предстоит два месяца, то я точно не переживу. Как я профукала этот момент? По моим подсчетам это произошло после того, как он познакомился с моими друзьями. В ту ночь я доказывала, что Олег доставал его не по моей вине. Таблетку я тогда забыла выпить, а потом вообще из головы вылетело. Ну, это же я! А Егора в эту часть своей жизни посвящать не хотелось. Мало того, что он и так следил даже за тем как я питаюсь, ещё и в женские «штучки» запускать его контроль? Хотя, оставшись один на один с проблемой, я понимала, что он бы этого не допустил. А вот я самая настоящая бестолочь, но вот думать о том, чтобы избавиться от плода, я даже не хотела. А вообще, даже мысли такой не допускала. Может, хоть это его вразумит дать отпор Воеводину?
Адвокат позвонил ровно через неделю, когда я уталяла голод огурцом. Больше мой организм ничего не хотел принимать. Он договорился о десятиминутном свидании. Господи, как мало-то!
Весь день я была, как на иголках, умудряясь как-то ничего не разбить и не перевернуть. Мне одновременно хотелось и увидеть Егора, и я боялась это сделать. Правда говорят, что мы любим вопреки.
К следственному изолятору я подъехала почти за сорок минут до назначенного времени. «Изолятор», как же это страшно звучит.
А ещё страшнее было заходить в это помещение и, провожаемой, адвокатом и охранником, идти по темным коридорным лабиринтам. Я вздрагивала, когда за спиной закрывались решетки.
Вот она дверь, за которой я увижу его. Волнительно. Вхожу вовнутрь и присаживаюсь на стул в ожидании Баслыка. Через несколько томительных минут дверь с грохотом отворилась.
— Привет, — огласил помещение его голос. Я было кинулась к нему, но наткнувшись на холодный колючий взгляд, посчитала, что не нужно этого делать — Ты зачем пришла?
— Поговорить, — что-то в этом тоне было чужое. Нет, не в тоне. В нем.
— О чем, Полина, — он давно меня не называл по имени, и от этого даже становилось не по себе.
— Адвокат говорит, что ты даёшь против себя показания.
— А против кого мне ещё давать? Этих людей убил я.
— Но ты ведь был не один. И приказ отдавал Воеводин.
— Хочешь через меня папаше отомстить? Не было никакого приказа, я обманул тебя.
— Для чего? Объясни мне просто, для чего это все было.
— А я убийца, Полин. Думаешь, это были первые в моей жизни четыре человека?
— Пять, — уточнила я, боясь пошевелиться. Он одним взглядом пригвоздил меня к месту. — У нас в больнице умер пятый.
— А и черт с ним! Подумаешь, одним больше, одним меньше. Это ничего не меняет.
— Что с тобой произошло? Ты ведь не такой, — я держала слезы, справлялась с эмоциями, но никто даже представить себе не может, насколько это было тяжело.
— Такой. Хотелось казаться хорошим, чтобы произвести на тебя впечатление. Ты думаешь, мне ты нужна была? Нет! Ты сама видела, какие женщины в моем вкусе, а ты серая мышка. Мне хотелось стать ближе к твоему отцу. Ты же знаешь, что такие браки приносят исключительно выгоду. Это совсем другие перспективы, нежели быть мальчиком на побегушках.
— И хочешь сказать, когда мы познакомились, ты знал, что я дочь Воеводина?
— Нет, но когда ты попросила меня найти его, мне стало все ясно.
Во взгляде нет ни сострадания, ни капли сомнения. Действительно, словно из преисподни гость говорит со мной. Не верю! Хоть убей, не верю.
— Я беременна, — сделала я последнюю попытку хоть как-то достучаться до него.
Глупо. Удержать мужика ребенком? Это дело последнее, но это был единственный шанс на то, чтобы он начал бороться, а не городить чушь.
— И как же такая мысль пришла в твою светлую головку?
— Егор, ты не понимаешь? Я такими вещами шутить не буду.
Он замер, уставившись на меня во все глаза. Кажется, я попала в цель. Да!
— Это моя вина, понимаю, — выдохнула я тяжело.
— Ты права, Принцесса, твоя. Я передам Лёшке… — тяжёлый вздох с его стороны. Колеблется? — Я передам, чтобы дал денег на аборт.
Он что серьезно? Аборт?
— Ты вообще охренел? — взорвались мои эмоции. — Ты думаешь, что говоришь?
— Думаю, — я соскочила со стула, кинувшись на него с кулаками. Первый прилетел в грудь, но он даже не шелохнулся.
А потом я начала, что есть силы колотить его и реветь. Слезы беззвучно катились по щекам, оставляя мокрые дорожки.
— Ты моральный урод, Баслык. Ты не просто убийца, ты даже не человек, — кричала я.
