Подделка - Кирстен Чен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, несмотря на работу, Винни отстаивала свою часть сделки с Бертом. Она мыла туалеты, ходила по магазинам, готовила вкусную и питательную еду. В день, когда она получила грин-карту, Берт отвёл ее в итальянский ресторан, чтобы отпраздновать это событие.
Когда дошло до тирамису, его глаза наполнились слезами. Мне было хорошо с тобой, сказал он. Теперь будет одиноко.
После развода она переехала в собственную квартиру, хотя продолжала арендовать подвал Берта для своего репетиторского бизнеса. И кто знает, сколько бы она пробыла в Шарлотсвилле, если бы не выборы? Вдобавок к тому, что она разочаровалась в президенте, ей наскучило и преподавание базового курса китайского языка, и так называемое угрожающе-дружелюбное поведение Юга тоже стало раздражать. Так что она решила провести долгий отпуск в Китае, навестить родителей, которых не видела восемь лет, и обдумать идею переезда домой навсегда.
Однако, войдя в прихожую квартиры с мерцающим потолочным светом и облупившейся краской, Винни поняла, что совершила ужасную ошибку. Пять недель подряд она провела в этом тесном помещении, деля одну ванную с матерью и отцом, время от времени молча обедая с ними. К тому времени, когда она встретила Босса Мака во время той поездки в Гуанчжоу, у неё начиналась депрессия. Каждое утро она боялась открывать глаза; она забыла, каково это – по-настоящему интересоваться чьими-то словами.
Лежа в объятиях Босса Мака в том гостиничном номере, она цеплялась за его слова, до поздней ночи задавая вопросы о возможностях роста его заводов и требованиях работы с международными брендами. Он сказал: ты слишком умная, чтобы торчать в Сямэне. Перебирайся в Пекин или Шанхай, познакомлю тебя с нужными людьми.
Но, по правде сказать, Винни терпеть не могла оба эти города: смог такой густой, что неделями не видно солнца, толпы такие огромные, что целые дни теряешь в очередях. Босс Мак рассмеялся, чуть толкнув грудью её щёку, и сказал: понимаю, теперь ты американка. Но к чему тогда тратить время на Китай?
Вот это, сказала она мне, ей и надо было услышать. Спустя несколько недель она купила билет на самолёт до Лос-Анджелеса и сказала родителям, что решила остаться в Америке. Отец в кои-то веки поднял глаза от миски с рисом и посмотрел ей прямо в лицо. Это к лучшему, сказал он и удалился в свою комнату, предоставив Винни и её матери мыть грязную посуду.
Она села на этот самолет, зная, что в Китае у неё больше никогда не будет дома, в который она могла бы вернуться. Она была свободна. Свободна жить своей жизнью, делать то, что считает нужным. И, детектив, я не в силах даже представить, насколько это уникальный случай для такой девушки, как Винни, единственной дочери китайских родителей. Вы спросили, был ли как-то связан этот разрыв с её будущей карьерой? Да, очевидно.
Однако никто из следивших за событиями, которые привели к отъезду Винни, не мог предположить, что через несколько месяцев она вернется на родину, чтобы закупиться поддельными сумками. Что её новыми домами станут «Шератон Дунгуан», и «Шангри Ла Шен-Жен», и «Марриот Гуанчжоу».
Она сказала мне, что в последний раз видела Босса Мака в нормальном состоянии сразу после того, как подала заявление на получение американского гражданства. Они были в его частном загородном клубе в Дунгуане, потягивали прохладительные напитки после игры в гольф. К тому времени они уже были деловыми партнерами и свободно появлялись вместе на публике. Его болезнь ещё не прогрессировала, и он выглядел загорелым и сильным, поэтому она придержала язык, когда он допил пиво и заказал ещё. У нее на уме были другие вещи. Если её заявление на получение гражданства будет принято, она застрянет в США до тех пор, пока не будет получен её новый паспорт, и она подумывала о том, чтобы по-быстрому смотаться в Сямэнь, увидеть своих родителей. Думал ли Босс Мак, что ей стоит туда ехать? Как посмотреть, сказал он. Смотря какая у тебя мотивация.
Чего Винни хотела больше всего на свете, так это показать родителям свой успех. Может быть, всё дело было в мягких стульях, накрахмаленных скатертях и холодном терпком лимонаде в этом частном клубе, оснащённом кондиционером, но она внезапно ощутила ярость – как они могли поверить ей, когда она сказала, что вылетела из Стэнфорда? Разве они не знали свою собственную дочь? Не знали её способностей? Почему они не попытались выяснить, что происходит на самом деле?
А потом она представила, как бы они отреагировали, если бы она рассказала им правду. Их реакция была бы точно такой же – гнев, отвращение и, хуже всего, стыд. Она не могла доверять им защитить её, если дошло бы до крайностей. Потому что после всей шумихи – роскошной церемонии награждения, статьи в «Сямэнь Дейли», великолепных проводов, организованных её школой – она унизила их, бросив учёбу, и это было непростительно.
Именно тогда она рассказала Боссу Маку, что в старших классах получила национальную стипендию и была принята в Стэнфорд. До этого он знал лишь, что она закончила Сямэньский университет с лучшим на курсе результатом.
Он поставил на стол пустой стакан. Почему ты не стала там учиться?
Я проучилась, сказала она, одну четверть. Меньше трёх месяцев. Она горько рассмеялась.
Когда она рассказала всю сагу, он, потрясённый, вытер лицо носовым платком. Он сказал: жаль, что мы тогда не были знакомы. Думаю, я мог бы убедить их позволить тебе остаться.
Она не стала объяснять, что все это произошло много лет назад, в другую эпоху, когда к причастным студентам не было никакого сочувствия. Даже сына партийного секретаря Тяньцзиня исключили из Гарварда.
То, что он сказал дальше, осталось с ней навсегда.
Ты была просто маленькой отчаявшейся девочкой. Явно такой же умной, как и все вокруг. Это должно что-то значить.
В конце концов, сказала она мне, она не поехала домой в Сямэнь. Вместо этого она перевела на банковский счет матери неприлично большую сумму денег. Мать приняла перевод, но ничего не ответила.
Итак, нет, детектив, я не могу сказать, что решимость Винни помочь Боссу Маку сделать трансплантацию и спасти его жизнь меня удивила, но опять же, не удивила и лёгкость, с которой она изменила решение.
