Бесстыдница - Дженнифер Блейк

— Я прекрасно об этом осведомлен, потому что мой отец, а до него — его дед, приложили немало усилий, чтобы сохранить заповедные места в первозданном виде.

— А осведомлен ли ты о том, что эта зона является одним из немногих мест обитания красноголового дят-ла? Тебе известно, что красноголовый дятел — вид, ко-торому грозит вымирание?

— Но ведь это же не единственное место…

По его тону Камми поняла, что Рид начал сдавать позиции и переходить к обороне. Она твердо продолжила:

— Нет, не единственное, зато самое лучшее. Всем дятлам нужен старый лес, они ведь не могут выдалбливать дупла в молодых сильных деревьях, которые лесничество обычно высаживает на места вырубок. К тому же в коре таких деревьев невозможно найти насекомых, колонии которых селятся, как правило, в подгнившей, трухлявой древесине. Кстати, насчет древесины: дятлам требуется твердая древесина, а не та сосновая поросль, что поднимается на месте старых лесов, срубленных для нужд фабрики.

— С каких это пор, — с издевкой спросил Рид, — ты стала экспертом по среде обитания красноголового дятла?

— Я наблюдала за ними всю жизнь! Мой отец очень любил птиц. Он называл этих дятлов «индейцами».

— Мой тоже так называл их, — мягко сказал Рид. — И мне хотелось бы сделать все возможное, чтобы спасти этих симпатичных пичужек, но, видишь ли, люди для меня гораздо важнее птиц.

— Ты цитируешь сенатора, — сердито, с пренебрежением бросила Камми. — Мог бы быть чуть-чуть пооригинальнее.

Рид был совершенно спокоен.

— А ты не подумала о том, что это сенатор цитирует меня?

Камми бросила на него уничтожающий взгляд. Дрожащими от обиды и гнева руками она вцепилась в край стола и срывающимся голосом проговорила:

— Совсем не важно, кто сказал это первым. Это только предлог для того, чтобы делать все, что тебе выгодно, отмахнувшись от разумных доводов.

— Разумными в данном случае, — ровным тоном заметил Рид, — я считаю свои аргументы.

— Бесспорно! Ты придумал себе оправдание, чтобы успокоить совесть, когда придет время забрать денежки и скрыться. Все очень просто!

Ярость огнем вспыхнула в его синих глазах.

— Наоборот, все очень непросто!

— Еще бы! — со злостью продолжала Камми. — Я сама возьмусь за это дело и не дам тебе спать спокойно. Я создам общественные комитеты, организую петиции, вызову представителей прессы. Я подниму такую шумиху, что ты не обрадуешься! Ты не сможешь слышать слово «швед», а «шведы покупают бумажную фабрику» — и подавно!

Рид выпрямился на стуле и резким движением отодвинул от себя тарелку. Он протянул к Камми руку, словно хотел дотронуться до нее. Но она отшатнулась, и его ладонь легла на стол.

— Послушай, Камми, — он понизил голос, — если ты собираешься делать все это из-за того, что случилось прошлой ночью…

— Прошлая ночь не имеет к этому никакого отношения.

— Правда? — переспросил он. — А мне показалось, я напугал тебя, и ты решила выбросить меня из своей жизни. И как раз подвернулся удобный случай.

Камми напряглась.

— Если бы я хотела избавиться от тебя, то не стала бы искать никаких удобных случаев! — отрезала она.

— Возможно, все получилось неприятнее, чем ты представляла, но больше у тебя проблем не будет — я ухожу.

— Я сказала тебе…

— Да, ты сказала, — перебил он. — Трудно поверить, что кто-нибудь может до такой степени любить дятлов!

Официант, выросший за спиной Рида, выбрал не совсем подходящий момент, чтобы спросить, не нужно ли принести еще чего-нибудь.

— Да. Счет, — ответил Рид. Его убийственно спокойный тон и лед в глазах были защитной стеной, за которой скрывались эмоции, слишком бурные для цивилизованного общества.

Официант, лицо которого стало белее перекинутой через руку салфетки, мгновенно испарился, чтобы сделать все возможное для ускорения процедуры расчета.

Рид проводил Камми до дома, но заходить не стал — она не пригласила его, так как не была уверена в том, что ее нервозное приглашение соблазнит его. «Я довольна», — сказала она себе, делая упор на последнем слове. Камми не принадлежала к тому типу женщин, в которых гнев пробуждает сексуальность, и ее вовсе не интересовал мужчина, который печется о деньгах больше, чем о красоте окружающей природы. Ей уже довелось побывать замужем за одним из таких.

Мало-помалу злость стала уходить, уступая место депрессии. Какое-то время Камми казалось, что Рид не такой, как все, что он особенный. Как больно было ошибиться. Конференция прошла словно в тумане. Она ходила на заседания и участвовала в работе комитетов, но с трудом понимала, что обсуждается и какие решения принимаются.

Она заходила со знакомыми в бар, чтобы выпить по бокалу вина и поболтать, но потом, как ни силилась, не могла вспомнить, что кому говорила.

Камми гуляла по Французскому кварталу; любовалась картинами странствующих художников, выставленными на площади Джексона, заказывала кофе с молоком в «Кафе дю Монд», купила гранатовый браслет в антикварном магазинчике на Королевской улице. Она водила подругу, которая не знала города, по району Садов; выбирала себе летний костюм на Канале; провела вечер в «Пат О'Брайен», приложив максимум усилий, чтобы увидеть дно бокала невероятных размеров, наполненного до краев какой-то зажигательной смесью под названием «Ураган». Все это было приятно, но мысли ее были заняты другим.

Все свободное время Камми было занято составлением черновых набросков того, чем она займется сразу же по приезде домой, как начнет воплощать в жизнь свои угрозы. Она развернет против Рида такую кампанию, какая ему и не снилась. Вполне возможно, ей не удастся переубедить его, но он обязательно почувствует, когда все закончится, что побывал в настоящем сражении. Она заставит его почувствовать это.

Камми вздохнула с облегчением, когда конференция наконец закончилась и можно было начать сборы домой.

Воскресным вечером, выруливая на подъездную дорогу к «Вечнозеленому», она увидела стоявший во дворе «Лендровер» Кита. Только этого ей сейчас и не хватало! Камми захлестнула волна дикого раздражения, смешанного с тревогой. Автомобиль загораживал въезд в гараж, а сам Кит, по всей видимости, находился в доме.

Он был на кухне. Стоял, прислонившись к открытой дверце холодильника, поедая прямо из сковородки персиковый коблер и запивая его молоком из пакета.

— Эй, я проголодался, поджидая тебя, — сказал он, изобразив улыбку маленького мальчика, когда увидел, с каким отвращением Камми на него смотрит. — Кроме того, никто не умеет так готовить персиковый коблер, как Персфон.

Камми поставила к стене дорожную сумку, потом сняла с плеча маленькую дамскую сумочку из мягкой черной кожи и положила ее на стол. С трудом сдерживая себя, она спросила: