Король Неверленда - Никки Сент Кроу

Никто не говорит мне «привет». «Привет» – слово для друзей, а у меня их нет.

Только враги и союзники.

И даже эти связи в последнее время ощущаются непрочными и бессмысленными.

– Привет, – отвечаю я.

Она улыбается мне, хорошенькая крошка Дарлинг. Хочется повалить её на пол и засунуть ей в рот член – и смотреть, как она давится.

Я не очень хороший человек. А король ещё хуже.

Хотя притворяюсь, будто это ещё можно изменить.

– Что читаешь?

Словно только сейчас осознав, что у неё в руках, Дарлинг закрывает книгу и смотрит на обложку.

– «Франкенштейн».

– Классика.

– Ну типа.

Она читает книгу о монстрах в логове монстров.

Охренеть, как поэтично.

– Тебе надо подготовиться к сегодняшнему вечеру, – говорю я, и Дарлинг с интересом поднимает глаза. Обычно я не предупреждаю пленниц о том, что их ждёт. Не знаю, почему почувствовал необходимость предупредить её.

– Хорошо.

– Мою тень, – сообщаю я, – забрала девчонка Дарлинг.

Она хмурится.

– Которая?

– Это было очень давно. Несколько поколений назад.

Я не могу назвать имя похитительницы – я его забыл.

На том месте только невнятное ощущение присутствия, лишь тёмная пустота.

– Воспоминания твоих предков могут передаваться по наследству, – объясняю, – текут в крови. Но у детей они бурные и беспорядочные. Вот почему… – Я со вздохом прерываюсь.

– Вот почему ты похищаешь девушек Дарлинг в восемнадцать, – догадывается она.

– Да.

– Как ты ищешь воспоминания?

– Фейри способны проникнуть в сознание человека. Особенно их королева.

Дарлинг коротко облизывает губы – мелькает кончик языка.

– И от этого они все сходят с ума, да? – Глаза у неё наполняются слезами, и мне приходится бороться с желанием её успокоить.

В любом случае я бы ей соврал. Ведь это правда. После визита Тилли к завершению ночи девчонки Дарлинг меняются.

И мне снова остаётся только ждать своего часа, пока следующее поколение достигнет нужного возраста.

Но теперь… я не хочу, чтобы с этой Дарлинг произошло такое изменение.

Обычно похищенные девки кричат и бесятся или дрожат и ревут.

А новенькая похожа на дикую кошку, которая пытается столкнуть со стола блюдце, чтобы посмотреть, как прольётся молоко.

Это мне в ней и нравится.

Храбрая малютка Дарлинг. Дикая и безрассудная, всегда готовая к новым развратным приключениям.

– Есть ли способ добраться до воспоминаний, не рискуя сойти с ума? – спрашивает она.

Я откидываюсь на спинку кресла.

– Не знаю. Это не по моей части.

– А что по твоей?

Хороший вопрос. Похоже, что уже ничего. Раньше я много что умел. Умел летать, например. Умел видеть весь остров далеко за пределами собственного тела и всегда знал, что с ним происходит. Мог заставить что угодно появиться из воздуха. Еду, животных, безделушки или сокровища. Мог оживлять придуманное.

Ничего этого я уже давно не могу.

Теперь кусты приносят меньше ягод, на пальмах растёт меньше кокосов, а в заливе плавает меньше рыбы. И погода сильно переменилась.

Я давным-давно заявил права на Тень Жизни и должен был сохранить её.

А без неё остров умирает.

И я умираю.

– Я не хочу сходить с ума, – говорит Дарлинг.

Голос у неё срывается, в глазах стоят слёзы.

Она может на равных говорить с Тёмным, но до полусмерти боится потери рассудка.

Мне приходит в голову, что, пожалуй, у нас с этой Дарлинг неожиданно много общего.

– Одевайся, – произношу я.

– Зачем? – Она сразу же настороженно вскидывается.

– Я хочу взять тебя на прогулку и показать тебе кое-что.

Дарлинг смотрит на меня с прищуром.

– Ты в безопасности, – заверяю я. – От меня и острова. Даю слово.

– Хорошо. Заодно хоть ноги разомну. – Она откладывает книгу в сторону.

Когда она проходит мимо, у меня рука сама тянется схватить её, я с трудом сопротивляюсь этому желанию. Вот почему мы никогда не трогали девчонок Дарлинг. Попробовав один раз, трудно забыть вкус.

Она возвращается в свою комнату, а я – на чердак, налить себе выпить.

Я не такой уставший, как вчера, но голова раскалывается к чёртовой матери.

Делаю глоток виски, закуриваю сигарету, от дыма в лёгких саднит.

Не знаю, куда делись все остальные, и мне плевать.

Дарлинг возвращается в платье и том же свитере, болтающемся на её костлявых плечах, и от того, какой крошечной и хрупкой она выглядит, внутри у меня зарождается какое-то странное чувство.

Даже дышать трудно.

– Ну, показывай дорогу, – говорит она.

* * *

От дома в лес ведёт множество тропинок. Джунгли отделяют нас от порта Дарлингтон и земель фейри.

Дождь превратился в лёгкий туман, оседающий на коже.

Я направляю Дарлинг к тропинке на север, в самое сердце леса. Та идёт молча, но само её присутствие уже достаточно громкое.

– Откуда у тебя шрамы? – спрашиваю я.

Не сводя глаз с тропинки, девчонка делает резкий вдох. Но не отвечает.

– Дарлинг.

– Ну, быть одной из нашей семьи опасно, разве нет? – Она пытается усмехнуться, но улыбка выходит вымученная.

– Кто тебя ранил?

Мысль о том, что кто-то нанёс Дарлинг все эти порезы, чересчур сильно меня злит. Мне должно быть наплевать. Мне всё равно.

Конечно, тебе не всё равно, чёрт побери.

– Люди, которых наняла мать. – Она срывает цветок русселии с длинной лианы и принимается отрывать лепестки и кидать за спину, как ярко-красные хлебные крошки. – Она пыталась защитить меня.

– Странноватый способ.

Дарлинг растирает лепесток между большим и указательным пальцами, подносит к носу, нюхает: когда масло попадает на кожу, цветочный запах становится сильнее.

– Это всё из-за тебя, – говорит она обвиняющим тоном. – Не похищай ты девушек нашей семьи, у меня могла быть нормальная жизнь.

Я тут же резко чувствую себя пристыженным, хотя и поступаю справедливо. Всего лишь возвращаю им должок.

– Если бы Дарлинг не украла мою тень, то и мне бы не пришлось похищать её потомков.

Собеседница хмурится и выбрасывает голый стебель цветка в кусты:

– Ладно, даже если это правда. Как моя прапрабабушка вообще смогла её украсть?

От одной мысли об этом у меня мурашки по коже.

– Там был целый заговор, – говорю я, но больше ничего не намерен ей открывать.

– И кто его затеял?

Я не желаю вытаскивать на свет эти скелеты.

К счастью, мне и не приходится. Мы достигли цели.

– Смотри. – Я раздвигаю заросли папоротника, открывая лагуну Нетинебудет.

Дарлинг замирает на тропинке, вытаращив глаза и приоткрыв рот от удивления.

– Вау.

Песок на берегу лагуны белый, а вода в ней ярко-бирюзового цвета даже под хмурым небом.

Пляж подходит вплотную к скале Покинутых, так что бо́льшая часть залива находится в углублении, скрытая с разных сторон утёсом