На то и волки - Александр Бушков

— Ни хрена, — сказал Данил искренне. — Ну, это мы отложим на потом. Ты пока посиди и хорошенько припомни все об этом его визите. До мельчайших подробностей, что тебя учить?

И замолчал, чуть прибавив газу. Ломать сейчас голову над очередной порцией загадок он и не собирался — рано, рано… К тому же не брали еще за кислород крутого паренька Хиля, а сидевшие в засаде на квартире Вадима периодически докладывали, что вокруг все спокойно, чужих радиопереговоров не фиксируют, в квартиру никто проникнуть не пытается, а субъект цыганско-казацкого типа в окрестностях не замечен…

Он ни о чем не думал. Он ждал, совершенно точно представляя, чего ждет.

И дождался-таки. Одного из просчитанных вариантов.

Город, собственно, уже начался — вокруг густо маячили заводские корпуса, примыкавшие к железной дороге склады, высоченные трубы, длинные стены из бетонных плит. Движение было оживленное, пошли знаки ограничения скорости, светофоры, и Данил сбросил скорость.

«Зилок» вылетел справа на красный свет — но он ждал и такого, был готов… Крутанул руль, не касаясь тормозной педали, дал газу. Темно-серый «БМВ», увернувшись от массивного темно-синего капота, проскочил на другую сторону перекрестка, разминувшись в паре миллиметров с ехавшей навстречу, соблюдавшей все правила и державшей дозволенную скорость «Волгой». Выскочил на обочину и встал.

Со всех сторон возмущенно завопили клаксоны. «ЗИЛ» уносился прочь. Синяя «Хонда» рванула было за ним, но Данил успел дать два длинных гудка, и она тормознула, медленно стала выбираться из мгновенно возникшей пробки.

— Весело живете, — выдохнул Хоменко, вцепившись побелевшими от напряжения пальцами в фигурную боковину двери.

— Говорил же тебе — пристегнись…

— А почему вернул ребят?

— Все равно не догнали бы, — соврал Данил. — Он уже свернул за угол, там настоящий лабиринт, есть где стряхнуть любой хвост или смыться, бросив машину…

Где-то далеко позади взвыла милицейская сирена, и Данил поскорее рванул с места, благо не было ни битых машин, ни покалеченных пешеходов.

Глава восьмая

Гость в дом — черт в дом

00.45

Именно такие циферки зеленели в глазах висевшей над столом пластмассовой совы. Классический час призраков и нечистой силы уже миновал, отчего не стало ни легче, ни веселее — к нечистой силе засада не имела никакого отношения.

Данил сидел в прихожей, прямо на полу, разувшись и пряча огонек сигареты в ладони. Всем, и себе в том числе, он разрешил не более трех сигарет в час — и всем приходилось нелегко.

Света нигде не зажигали, снаружи окна казались непроницаемо черными. Пост в квартире он давно сменил, сейчас в кухне сидели Кондрат и Сема, а Хоменко, благо был во всем темном, пребывал в комнате с балконом и временами осторожно поглядывал на улицу в прибор ночного видения.

Данил вот уже два часа терзался сомнениями, разрывался меж двумя возможностями — где лучше было устраивать засаду: в квартире или снаружи?

Если «гость» придет, целей у него две, на выбор: либо забрать из квартиры что-то спрятанное (но где оно, черт побери, спрятано, если сам Данил ничего не нашел?), либо эту захоронку уничтожить. Предпочтительнее было бы разместиться на улице, дать неизвестному войти и аккуратненько взять уже в подъезде, когда соберется уходить.

Но этот вариант — самый зыбкий. С ним может нагрянуть некая группа прикрытия, получится свалка, в неразберихе искомое окажется уничтоженным, наконец, объявится совершенно случайный свидетель, какой-нибудь припозднившийся сосед, и все испортит — примеров хватает. Да и блокировать квартиру, находясь на улице, не в пример труднее — не изображать же влюбленные парочки голубых, такое прошло бы где-нибудь в Сан-Франциско, а не в консервативной Сибири. А вариант «шумная компания алкашей на скамейке» мог визитера спугнуть своей избитостью — как спугнул уже единожды…

Сидеть в квартире — надежнее во всех смыслах. Однако тут есть свои скверные стороны: брать его придется, едва войдет. Сразу же. Тут тебе не вилла из романов Агаты Кристи или кого-то из Макдональдов, где можно было бы, не вспугнув незваного гостя, украдкой следовать за ним по анфиладе покоев и позволить вскрыть тайник… Квартиры советской постройки никак не приспособлены для таких забав…

Хорошо еще, ветеран чеченской кампании давно угомонился, и на лестничной площадке царит пустота…

Мало того, к терзавшим до сих пор сомнениям в выборе места засады добавились еще раздумья над загадкой коммерческой палатки «Кинг-Конг».

Инструкции Данила были выполнены в точности. Двое лбов жутко рэкетирского облика прикатили на белом «Скорпио» и, нажевывая чуингам, хрустя кожанками, замолотили в дверь киоска, с матами-перематами призывая продавца выглянуть наружу, пока его не спалили с киоском вместе.

Выглянули целых двое (не столь жуткого облика, как прибывшие, но ребята, от дистрофии не страдавшие), не дожидаясь расспросов, предъявили один красное удостоверение, другой пистолет Макарова и злым шепотом велели убираться отсюда немедленно и насовсем, иначе неприятностей хватит на целый рэкетирский взвод.

Мнимые рэкетиры попятились, делая примирительные жесты, прыгнули в машину и отбыли. Конечно, удостоверение, которым небрежно взмахнули, могло быть и фальшивым. Конечно, эти два мента могли оказаться всего-навсего нанятыми для вящего спокойствия предусмотрительным хозяином киоска. Но Данил, как неоднократно подчеркивал сам, давно уже не верил в совпадения. В том числе и в крайне завлекательную гипотезу, будто в Светкином подъезде обосновался подпольный торговец анашой, ради которого киоск под окнами и воздвигли.

Еще в те времена, когда Вадим там обитал, Данил проверял всех соседей до единого — деликатно и долго. Так уж было заведено еще его предшественником, старательно «просвечивавшим» все подъезды, где обитали руководящие работники «Интеркрайта». И проверки периодически повторялись. Разумеется, чужая душа — потемки, на этом свете все возможно, но до сих пор проколов в этом направлении у Максима не случалось. Очень многозначительная цепочка выстраивается: Вадим — Светка — Хиль — Астральная Мамаша — «Интеркрайт»…

И в довершение можно вспомнить о небольших, но пикантных деталюшках: в квартиру может войти первым не гипотетический профи, а посланный им вперед козел отпущения, ну, а ключи от сей квартиры — вовсе не улика, с ее помощью никого в убийстве не уличишь…

Лежавшая под рукой Данила рация ожила, тихонько захрипела что-то. Он нагнулся, прибавил громкости.

— …Пусто, говорю, пусто. Ни души.

— Ладно, давайте оттуда. Только далеко не отъезжайте, ясно?

— Да чего там…

Он поднялся, бесшумно пробежал на цыпочках в кухню. Смотревший вниз Кондрат обернулся, зашептал в ухо:

— «Луноход» проехал. «Уазик». Тихонечко так.

Волна была, точно, милицейская. Но никакая милиция, выступая от имени закона и порядка, не стала бы дожидаться часа ночи, чтобы залезть в квартиру по-воровски. Для этого нужно страдать вовсе уж застарелым комплексом неполноценности, а милиция в таком комплексе не замечена. Зато какая-нибудь парочка ссученных сержантов, а то и повыше, из прикормленных тем же Бесом, вполне может прикрывать «есаула», будучи в форме, при исполнении, на служебных колесах… Это задачу если и осложняет, то ненамного, не в собесе, чай, служим…

Данил вернулся на прежнее место. Конечно, накурили они здесь изрядно (был какой-то старый рассказ, где при подобных обстоятельствах некурящий диверсант унюхал засаду), но, с другой стороны, здесь всегда курили — и Вадим, и он сам, с чего бы визитеру тревожиться, нюхнув дыма?

Данил подался вправо, скрывшись за высоким японским холодильником. Шаги на лестнице были почти бесшумными, но он все же уловил их напряженным до предела звериным чутьем. Ни один мирный обыватель так домой не крадется…

Через несколько секунд контрольная лампочка сигнализации, рубиново-красная точечка, вдруг погасла. Все правильно, в одной и той же крайне развитой промышленно стране изготовляли и хитроумную сигнализацию, и не менее изощренные устройства, способные эту сигнализацию вырубать. Покупай что душе угодно, были бы бабки…

Почти бесшумно провернулись в замках ключи — первый, второй… Нет, вряд ли первым пер пресловутый козел отпущения.

Дверь приоткрылась на хорошо смазанных петлях, от чего в прихожей не стало светлее — Данил самолично вывернул лампочку на площадке. Узкий луч сильного фонарика смахнул прихожую — пятно света не отрывалось от пола, не поднялось выше подоконника, так что снаружи совершенно незаметно…

Дверь открылась пошире. Пара секунд напряженнейшей тишины, показавшейся часом — и в прихожую скользнула темная фигура. Данил из своего укрытия видел только голову.