Тяжелые времена - Хиллари Клинтон

Одним из наших наиболее важных инструментов для взаимодействия с Вьетнамом являлась планируемая к созданию новая международная торгово-экономическая организация «Транстихоокеанское партнерство» (ТТП), которая должна была объединить рынки азиатских стран и стран Американского континента, снизить торговые барьеры, повысить стандарты для занятости, охраны окружающей среды и защиты интеллектуальной собственности. Как пояснил президент Обама, цель переговоров о создании ТТП заключается в обеспечении «соглашения, которое будет основано на высоких стандартах и имеющей правовое обеспечение, эффективной торговле». Он подчеркнул, что это соглашение «будет представлять огромную значимость для американских компаний, которые до настоящего времени зачастую были изолированы от этих рынков». Оно было также важно и для американских рабочих, которые должны были выиграть в результате введения принципа конкуренции на более справедливых условиях. Данная стратегическая инициатива была призвана укрепить позиции Соединенных Штатов в Азии.

Наша страна в течение последних десятилетий на собственном горьком опыте познала, что глобализация и расширение международной торговли приносит как выгоды, так и издержки. В ходе предвыборной кампании 2008 года мы с Обамой, который тогда был сенатором, обещали выработать более продуманные, более справедливые торговые соглашения. Поскольку переговоры по созданию ТТП продолжались, имело смысл отложить его оценку до тех пор, пока мы не сможем оценить планируемое соглашение в итоговом варианте. Можно с уверенностью сказать, что ТТП не будет совершенным инструментом (ни одно соглашение между десятком стран не может быть идеальным), но его высокие стандарты, если они будут введены и будут соблюдаться, должны обеспечить интересы американских компаний и рабочих.

Вьетнам также должен был существенно выиграть в результате создания такой международной организации, ведь ТТП будет охватывать треть мировой торговли. С учетом этого его руководители в интересах заключения соответственного соглашения проявляли готовность пойти на определенные реформы. По мере того как переговоры набирали обороты, другие страны в регионе также начинали осознавать это. ТТП стало знаковым экономическим столпом нашей стратегии в Азии, демонстрируя преимущества более масштабного сотрудничества с Соединенными Штатами, основанного на согласованных правилах.

Во второй половине дня 22 июля в Национальном конгресс-центре Ханоя открылся региональный форум АСЕАН. Вначале состоялись длительные официальные дискуссии по вопросам торговли, изменения климата, подневольного труда и торговли людьми, распространения ядерного оружия, ситуации в Северной Корее и Бирме. Когда форум на следующий день продолжил свою работу, всех интересовала одна тема: ситуация в Южно-Китайском море. Территориальные споры в этом регионе, чреватые опасными последствиями для исторического развития региона, его экономики и национального самосознания проживающих здесь народов, вызывали у всех основной вопрос: «Будет ли Китай использовать свою растущую мощь для того, чтобы расширять сферу своего влияния, или же страны региона подтвердят приверженность международным нормам и будут настаивать, что указанные нормы обязательны и для сильных держав?» Корабли ВМС вышли на боевые позиции в спорных водах, газеты нагнетали националистические настроения в регионе, дипломаты старались предотвратить открытый конфликт. Однако Китай продолжал настаивать на том, что это была неподходящая тема для региональной конференции.

В тот вечер я собрала Курта Кэмпбелла и свою азиатскую команду, чтобы еще раз пересмотреть наши планы на следующий день. То, что мы намеревались сделать, требовало тонкой дипломатии и использования всего того, что мы смогли наработать в регионе за последние полтора года. Мы потратили несколько часов на окончательную выверку заявления, которое я должна была сделать на следующий день, и на координацию действий с нашими партнерами.

Как только открылось заседание АСЕАН, начался спектакль. Первым в игру вступил Вьетнам. Несмотря на отказ Китая обсуждать ситуацию в Южно-Китайском море в таком составе, вьетнамская сторона подняла вопрос о спорных территориях. Затем, один за другим, другие министры выразили свою обеспокоенность и призвали к совместной выработке многостороннего подхода к решению территориальных разногласий. После того как Китай в течение двух лет играл мускулами и утверждал свое господство, страны региона организовали оппозицию и выразили свое несогласие. Когда настал благоприятный момент, я дала знать, что намерена выступить.

— Соединенные Штаты не будут принимать чью-либо сторону в каждом конкретном споре, — сказала я, — однако мы поддерживаем предложение о многостороннем подходе в соответствии с нормами международного права, без принуждения силой и без угрозы применения силы.

Я призвала страны региона обеспечить свободный доступ к Южно-Китайскому морю и организовать совместную разработку кодекса поведения, который позволил бы исключить возникновение конфликта. Соединенные Штаты готовы содействовать этому процессу, поскольку мы рассматриваем свободу судоходства в Южно-Китайском море как вопрос, «представляющий национальный интерес». Это была фраза, тщательно подобранная в ответ на утверждение Китая, что он расценивает свои масштабные территориальные претензии в регионе как «представляющие принципиальный интерес».

Когда я закончила, я могла видеть, что министр иностранных дел Китая Ян Цзечи был в ярости. Он попросил сделать часовой перерыв, после которого вернулся со своим ответом. Глядя прямо на меня, он отказался обсуждать вопрос о территориальных разногласиях в Южно-Китайском море и предостерег от попыток вмешательства извне. Переведя взгляд на азиатских соседей Китая, он напомнил им: «Китай является большой страной. Больше любой другой страны, представленной здесь». Это, однако, не являлось решающим аргументом на данном форуме.

Противостояние в Ханое не смогло разрешить территориальных споров в Южном и Восточно-Китайском морях. На момент написания этой книги они продолжались и представляли существенную опасность. Однако в последующие годы дипломаты в регионе будут отмечать, что упомянутое заседание явилось переломным моментом как в отношении лидирующей роли США в Азии, так и в отношении сопротивления давлению со стороны Китая.

Вернувшись в Вашингтон, я чувствовала уже бóльшую уверенность в нашей азиатской стратегии и в занятой нами позиции по проблемам этого региона. Когда мы начинали работать в 2009 году, многие в регионе сомневались в нашей готовности выполнять взятые на себя обязательства и в нашей способности удержать свои позиции. Некоторые руководители в Китае стремились воспользоваться этими сомнениями. Резкая смена нашей стратегии как раз была направлена на то, чтобы развеять их. Во время одной из долгих дискуссий с Дай Бинго тот воскликнул: «Почему бы вам не сменить стратегию на резкий уход из региона?» Я преодолела больше миль и пересмотрела больше коряво переведенных дипломатических выступлений, чем только могла себе представить. Но все это окупилось. Мы смогли выйти из тупика, в котором оказались в начале своей работы, и подтвердить присутствие Америки в регионе. В последующем возникали новые проблемы, от внезапной смены руководства Северной Кореи до противостояния с китайской стороной по поводу судьбы слепого диссидента, выступавшего в защиту прав человека, который укрылся в посольстве США. Наряду с этим будут возникать и новые возможности. Так, например, в Бирме произойдут драматические перемены, которые принесут в эту ранее закрытую страну надежду на демократию. И во многом благодаря нашим решительным усилиям по обеспечению взаимного доверия и созданию навыков сотрудничества наши отношения с Китаем окажутся более устойчивыми, чем можно было надеяться.

Возвращаясь на самолете из Ханоя домой, я продолжала размышлять о проблеме Южно-Китайского моря. Однако пришло время обратить внимание и на другие неотложные дела. Через неделю с небольшим должно было произойти одно из самых важных событий в моей жизни. Пресса добивалась информации, и мне пришлось постараться, чтобы как следует подготовиться. На этот раз речь шла не о каком-либо саммите и не о дипломатическом кризисе. Предстояла свадьба моей дочери, и этого дня я с нетерпением ждала тридцать лет.

Меня удивило то, как много внимания уделяли планам Челси, причем не только в Соединенных Штатах. В Польше в начале июля журналист, бравший у меня интервью, поинтересовался, как мне удавалось совмещать подготовку к свадьбе с исполнением обязанностей госсекретаря США.

— Как вы можете одновременно решать две совершенно разные задачи, и обе чрезвычайно важные? — спросил он.