Я тебе объявляю войну - Лана Вейден

По счастью, режиссер меня или не узнал, или не заметил, а наши столики были далеко, так что я успокоилась. До поры до времени всё шло своим чередом, ничего особенного не происходило. Ну, если не считать того, что я чуть не разревелась во время криков «горько!» и танца жениха с невестой.

Неприятности начались, когда пришел тамада с сундучком для денег. Я и глазом моргнуть не успела, как Морозов откуда-то вынул конверт и сунул его в этот сундучок. У меня чуть истерика не началась.

- Что вы сделали? Что вы только что сделали? - завопила я (хорошо хоть, громко играла музыка и мы были вдвоем за столиком). - Зачем положили туда этот конверт? Мы так не договаривались!

- Мы вообще никак не договаривались, но надо же поддерживать легенду.

- Сколько там было денег? Я отдам! - завопила я еще громче. - Не нужно мне от вас ничего!

- Виктория, да тише ты, успокойся!

- Как я могу успокоиться? Сначала вы предъявляете счет за костюм и мучаете меня ужасной отработкой, а теперь - устраиваете такое?

- Успокойся, говорю!

- Да не успокоюсь я!

- И что сделаешь? Воткнешь нож мне в глаз?* - хмыкнул Морозов.

К сожалению, в этот момент наступила пора метания букета. Сразу захотелось уползти под стол, но вместо этого меня чуть ли не пинками втолкнули в пеструю толпу девушек. Я старалась спрятаться за их спинами, но Аля закричала: «Сестричку мою давайте-ка сюда, вперед!» - и меня вытолкали вперед. И чертов букет полетел прямо в меня. И я его поймала.

Конечно, это было нечестно, Аля специально всё подстроила, поэтому такое не считается! Но все равно я кусала губы от досады: ведь это чистейшее издевательство, когда букет летит прямо в руки девушке, которая никогда не выйдет замуж.

А сестра с Королевым, да и мои родители, хихикали и подмигивали, как будто это очень смешно.

И Морозов смотрел на это всё с такой странной усмешкой, что хотелось вцепиться ему в лицо и расцарапать как следует, чтоб эту усмешку стереть. Он так меня разозлил, что я решила - в дальнейшей игре пощады для него не будет.

А ведь сперва думала провернуть дело тихо-мирно. Что именно провернуть? Хотела разыграть с ним что-то типа любовной сцены, но чтобы это увидели только Королев и моя сестра. А теперь подумала - пусть видят все.

Сначала удача была на моей стороне: тамада объявил конкурс среди неженатых и незамужних на самую страстную и романтичную пару. Я долго наблюдала, как парочки выходили на сцену и демонстрировали невнятную белиберду, а Сергей с Алькой тем временем снова мне подмигивали и ехидно посмеивались.

Когда фантазия у парочек иссякла и тамада спросил: «Еще желающие есть?», я встала из-за стола и сказала: «Да, есть!», взяла Морозова за руку и - не успел он глазом моргнуть - вывела его на сцену.

Денис Сергеевич продолжал усмехаться, выводя меня из себя еще больше. Ладно-ладно!

Я попросила выключить свет, лишь немного подсветив сцену. Зал погрузился во тьму, все вокруг замолчали.

Пару секунд мы просто стояли друг напротив друга, потом я сделала шаг вперед - ближе, еще ближе… Подойдя к Морозову вплотную, я откинула волосы, пристально посмотрела ему в глаза, слегка провела рукой по его скулам, подбородку… А затем, коснувшись пальцами его губ, произнесла:

- Ты говоришь, что нет любви во мне. Но разве я, ведя войну с тобою, Не на твоей воюю стороне И не сдаю оружия без боя?

Честно говоря, я хотела просто прочесть этот сонет.

ПРОСТО! ПРОЧЕСТЬ! ЭТОТ! СОНЕТ!

Но от моего взгляда и прикосновений Морозов странно вздрогнул и перестал улыбаться. Внезапно одной рукой обнял меня за талию и прижал к себе, а другую запустил мне в волосы. Затем, приблизив свое лицо к моему, точнее - свои губы к моим губам, - продолжил:

- Вступал ли я в союз с твоим врагом, Люблю ли тех, кого ты ненавидишь? И разве не виню себя кругом, Когда меня напрасно ты обидишь? Какой заслугой я горжусь своей, Чтобы считать позором униженье? Твой грех мне добродетели милей, Мой приговор - ресниц твоих движенье.

В твоей вражде понятно мне одно:

Ты любишь зрячих, - я ослеп давно.

Отчего-то с каждым его словом мне становилось все труднее дышать, во рту пересохло, колени подогнулись, сердце бешено заколотилось, а после заключительной фразы в груди вдруг вспыхнул такой безумный огонь, что даже в глазах потемнело, и я чуть не потеряла сознание. Я обхватила Морозова за шею, еще сильнее прижалась к нему - чтоб не упасть - и вдруг почувствовала, что его сердце бьется так же сильно, как и мое.

«Да что же это происходит? - подумала я в растерянности. - Если всего лишь притворство заставляет людей пережить такое, то на что же тогда похожа настоящая страсть?»

Вспышка света немного привела меня в чувство. Сначала в зале стояла тишина, а затем раздались такие аплодисменты, что я едва не оглохла. Недоуменно оглядываясь вокруг, я с запозданием подумала, что, наверное, наше выступление выглядело со стороны довольно неприлично. При этом мы выиграли дурацкий конкурс, однако легче не стало.

Пока мы принимали поздравления, Морозов по-прежнему придерживал меня за талию. Конечно же, подскочил режиссер - теперь он нас узнал. С радостными воплями: «Так вы что - встречаетесь? Так вы что - шифровались тогда? Ну, вы даёте…» он хлопал Морозова по плечу.

Когда удалось отделаться от этого навязчивого внимания, Денис Сергеевич подвел меня к нашему столику и усадил на стул. Я набралась смелости и посмотрела ему в глаза: думала, он снова начнет ухмыляться в своей обычной манере. Ничего подобного - в его взгляде не было и намека на усмешку.

А что было? Я не знаю… но почему-то пожар во мне стал разгораться с новой силой. И я придумала весьма необычный способ его потушить: выпила бокал вина. Морозов продолжал молчать и по-прежнему не сводил с меня глаз, а потому я выпила еще и еще, еще и еще… Что было дальше, сказать не могу, потому что сознание отключилось и я погрузилась во тьму.