Президент Каменного острова - Вильям Козлов

Лёшкой звали Тёмного. Он повертел в руках молоток и, глядя вниз, пробурчал:

— Зачем ты их, Сорока, позвал на остров?

Загудели и другие:

— Сам же говорил, что без общего согласия никто не подымется на остров.

— А тут сразу двое…

— Чужаки ведь!

— Дачники…

— А теперь жди в гости…

— Вчера сам Свищ болтался на берегу…

— Неправильно ты поступил, Сорока!

Президент подождал, пока все выговорятся. Лицо у него было жёсткое. Он барабанил пальцами по колену. Я заметил, это у него такая привычка.

— Я им глаза завязал, — подал голос Коля Гаврилов. — Они ничего не видели.

— Бабушке своей расскажи… — сказал Тёмный. — Они тоже не дураки.

— Говори, Сорока! — потребовали ребята.

Сорока молча обвёл всех взглядом. Ребята напряжённо ждали. Стало совсем тихо. Меня, как назло, укусил муравей. Лопатка зудела, хоть кричи, а я боялся пошевелиться. Скосив глаза, я увидел муравьёв. И все они направлялись ко мне. Моё соседство не понравилось проклятым муравьям, они решили меня выжить и с этого места.

— Зачем я их позвал, спрашиваете? — негромко сказал Сорока.

— Какое ты имел право без нашего согласия? — спросил Тёмный.

— Ты меня, Лёшка, не перебивай, — оборвал Президент. — Я вам скажу, зачем я их позвал…

Я так и не узнал, зачем нас с Алёнкой позвал Президент на остров. С десяток муравьёв, не меньше, вонзили в мои ноги свои челюсти. Проклиная про себя муравьиное племя, я пополз прочь. За кустами я вскочил на ноги и помчался к озеру. На берегу разделся, выбрал из одежды больших красных муравьёв и безжалостно побросал их в воду.

Мальчишка отложил стекло в сторону и с интересом наблюдал за мной.

— Пчёлы? — спросил он.

— Иди к чёрту, — ответил я и бултыхнулся в воду.

Глава двадцать пятая

Два дня Гарик не показывался на нашем берегу. Я уж подумал, что он, возможно, на поезде уехал в Таллин. Зато каждое утро Тёмный с двумя подручными причаливал к берегу и, захватив инструмент и строительный материал, уходил к большому муравейнику. Избушка была почти готова. Не было крыши и двери. Мы с Алёнкой ездили на рыбалку. Сестрёнке опять повезло: поймала леща граммов на шестьсот. И опять на том же месте. Только на этот раз обошлось без крика. Я тщательно осмотрел рыбину, но ничего подозрительного не обнаружил. Я тоже решил на том месте постоять. Три часа убил, но ни одной лещовой поклёвки не было. Поймал штук десять окуней.

Отец второй день пропадает в интернате. Сегодня утром за ним приплыли Сорока и Коля. В школу прибыл в разобранном виде токарный станок новейшей конструкции, и никто не мог установить его в мастерской. И как обращаться с ним, никто не знал. А наш отец — специалист. Смонтирует станок, а потом ребят обучит работать на нём. Жалко ведь, если новый станок в два счёта испортят. Второй день отец об этом только и говорит. Видно, соскучился по своему заводу.

Гарик с компанией деревенских ребят нагрянул днём, когда солнце высоко стояло над головой. Лес разомлел от жары, притих. Умолкли птицы. Вместе с Гариком пришли Федя, Василий Кириллыч и ещё трое незнакомых парней.

Компания приплыла на двух лодках. Все были решительно настроены. Я понял, что сегодня на озере будет морской бой. В лодках лежали железные «кошки» с верёвками. Если забросить такую «кошку» на остров, то можно по верёвке забраться на него. Ребята основательно подготовились к штурму. Командовал отрядом Свищ.

Алёнка выметала сор из сеней и не обращала внимания на мальчишек. Она так размахивала берёзовым веником, что в воздух поднимались вместе с пылью сухие листья. Гарик иногда посматривал в её сторону, но не подходил и не заговаривал. По-моему, он не очень уютно чувствовал себя в этой компании. Чужаком. Правда, Федя и Свищ часто заговаривали с ним. Гарик немного оживлялся, а потом снова скисал.

— Ты отправишься с ними? — спросила Алёнка.

— Я человек мирный, — сказал я.

Алёнка засунула веник под крыльцо и тут же вернулась с книжкой. Уселась на скамейку и стала читать. Мальчишки сидели на берегу и, поглядывая на остров, негромко переговаривались. Обсуждали план нападения. Дед крутился возле них, знакомился. С Гариком они были знакомы. Хотя и не испытывали друг к другу нежности. Федю Дед не любил. Поэтому не стал задерживаться возле него. Зато трое незнакомых мальчишек надолго привлекли его внимание. Он даже забрался в лодку и обнюхал всё снаряжение. Парни дружелюбно переговаривались с Дедом, и он оставил их в покое. Свищ небрежно оттолкнул Деда ногой, когда тот приблизился к нему. Я думал, Дед схватит его, но он только заворчал.

У нас кончились дрова. Я взял топор и пошёл в лес нарубить сухих сучьев. Гарик направился за мной. Опять будет уговаривать, чтобы я показал вход. Сушняк валялся сразу за домом. Я собирал, а Гарик рубил и складывал в кучу.

— В другом месте удишь? — спросил я.

— На Каменном Ручье были с ночёвкой, — ответил Гарик.

— На спиннинг?

— Лучили, — сказал Гарик. — Карбидный фонарь и острога. Большая рыба ночью стоит на месте. Подъезжай на лодке и коли. Не понравилась мне такая рыбалка. Это не спорт.

— А почему она стоит?

— Спит, наверное.

Я представил озеро и сонную рыбу, которая стоит на одном месте и чуть шевелит хвостом. К ней медленно подплывает лодка. На рыбу направляют луч и взмахивают острогой… Из рыбины хлещет кровь, она дёргается на остроге.

И кто только придумал на бедную рыбью голову столько бед?

— Сорока, оказывается, насолил всем в деревне, — сказал Гарик. — Один раз в него пальнули из ружья — всё равно не угомонился!

— За что?

— За сеть, которую он весной порезал.

Я вспомнил про вмятину на подбородке Сороки. Вот откуда она! Дробина попала.

— Ружья не испугался — вас и подавно, — сказал я.

— Только бы на остров попасть.

— Ну, заберётесь на остров, а они вас оттуда — в воду. Кверху тормашками.

— Алёна сегодня что делает? — спросил он.

— Спроси у неё, — сказал я.

Гарик посмотрел на меня и ничего не ответил. Не нравилось ему, что я с Сорокой в хороших отношениях. Гарику хотелось, чтобы я был с ним заодно. Против Сороки. Чтобы я вход показал и всё такое. Не могу я Президенту такую свинью подложить. Ему и так из-за нас с Алёнкой попало от ребят…

— На вашу лодку можно рассчитывать? — спросил Гарик.

— На это дело — нет, — ответил я.

— Я просто так, — сказал Гарик. — Она нам и не нужна.

— Ну и прекрасно, — сказал я.

Мы связали верёвкой нарубленные сучья. Я хотел взвалить на спину, но Гарик сам взял. Мне досталась маленькая вязанка и топор.

Алёнка стояла на берегу в окружении мальчишек. Мы с Гариком одновременно подумали, что они ругаются, и прибавили шагу. Но Алёнка не ругалась. Наоборот, она смеялась, слушая Свища. А тот, размахивая руками, что-то заливал ей. Остальные ребята тоже улыбались.

— …Я ему говорю, — рассказывал Свищ, — насыпь на снег клюкву, а тетерев начнёт подбирать её. Клюква-то кислая, он сморщится, закроет глаза, а ты хватай — и в сумку!

— И поверил? — смеясь, спрашивала Алёнка.

— Я чуть со смеху не помер… Рассыпал он эту клюкву на тропинке, а сам за сосну спрятался. Целый час простоял, чуть нос не отморозил, а тетерева всё нет…

— А вот один охотник научил другого зайцев ловить, — стал рассказывать Федя. — «Насыпь, — говорит, — табаку на пенёк, заяц понюхает и как чихнёт! А носом-то об пень! И лапы кверху… Не надо и ружья».

Послышался шум моторки. Ребята стали серьёзными. Приближалась лодка. В ней сидели отец, Сорока и другие ребята. Свищ подал знак, и мальчишки, пригнувшись, кинулись в лес. Моторка всего на минуту остановилась. Отец вылез, и лодка, круто развернувшись, понеслась к острову. Интересно, заметил Сорока ребят или нет? Если и заметил, то виду не подал. Как только моторка скрылась за камышами, мальчишки снова подошли к нашему дому.

— Здравствуйте, рыбаки! — поздоровался отец. «Рыбаки» вразнобой ответили.

— Почему не заходишь? — спросил отец Гарика.

— На рыбалке был, — ответил он.

— Дом большой, — сказал отец. — Живи у нас.

— Спасибо, — ответил Гарик.

Отец вошёл в дом, а ребята стали совещаться перед сражением.

— Топить будем их, как котят, — сказал Свищ.

— По-настоящему? — спросил один из мальчишек.

— Покойников не надо, — ответил Свищ.

— А если не заберёмся на остров? — спросил Гарик.

— С «кошками»-то? — сказал Свищ.

— Обрежут верёвки…

— Не успеют!

— Президента буду бить я, — сказал Федя. Сегодня он был при кепке. И, естественно, обрёл свой настоящий вид и уверенность.

— Для Президента я приготовил гостинец… — сказал Свищ.

— Я с ним буду один на один, — сказал Гарик.