Голос во тьме (СИ) - Танго Аргентина

— Исправить? — Бреннон резко повернулся к нему.

— С ифритом, — неохотно признался пироман. — Я не рассчитал. Насчет замка.

— Вы нанесли замок на двери и не подумали, что люди при пожаре выломают их в первую очередь?

Чародей кивнул, явно недовольный тем, что его тыкают носом в промашку. Бреннон недоверчиво на него смотрел. Кого может обойти стороной настолько простая мысль?

«Консультанта, — тут же подумалось Натану. — Или кого–то вроде, кто годами общается не с людьми, а со всякой дрянью».

Лонгсдейл, конечно, говорил, что пироман не может пользоваться консультантскими штуками, но кто его знает — может, есть разные виды этих… консультантов.

— Зачем, — спросил Бреннон, — вы все это мне рассказываете?

— В целях взаимопонимания, — нагло заявил чародей. — Ради Маргарет. Я хочу спасти ученицу. Вы хотите спасти племянницу. В конце концов, вы, в отличие от меня, вызываете доверие. Я — и то не смог удержаться.

У Бреннона возникло стойкое желание разбавить его насмешки хорошей затрещиной. Руки зачесались так сильно, что он сунул их в карманы и пробурчал:

— Вы можете выследить маньяка?

— Если бы мог, то он бы уже сдох.

— Если вы вздумаете снова устроить из него костер…

— Я обещал Маргарет содрать с него шкуру, — мечтательно промурлыкал пироман.

— Еще чего. Только попробуйте.

Пиромана это определенно позабавило:

— Попробовать? Вы мне угрожаете? Чем, позвольте спросить? Вашей ведьмой?

— В прошлый раз у нее неплохо вышло.

— В прошлый раз я не подготовился к встрече. А вы, видимо, не вполне отдаете себе отчет в том, что угостив мной вашу ведьму…

— Угостив?

— Они питают свои силы чужими муками и болью. Вам должны были рассказать. Этот ваш консультант. Ведьма неплохо мной закусила, но второй раз фокус не выйдет.

— Простите, — подавленно сказал комиссар, проклиная собственную беспамятность. Ну как он мог об этом забыть?! А ведь забыл в пылу дознания…

«Старость, мать ее…»

Пироман на него уставился удивленно, даже недоверчиво.

— Простите? — повторил он таким тоном, будто сам факт извинений был для него чем–то шокирующе невероятным.

— Угу. Я как–то того… упустил.

— Ладно, — сказал пироман, все еще тараща на комиссара большие, как у кошки, глаза. — Прощаю. Но, в самом деле, как вы собираетесь держать маньяка в тюрьме?

Тут он Бреннона подловил. Натан долго думал над этим и пришел к неутешительному выводу — без Лонгсдейла никак. Даже с Душителем были бы проблемы, а уж с этим…

— Теперь вы понимаете? — спросил пироман.

— Угу, — мрачно (из–за необходимости с ним соглашаться) отозвался комиссар. Окинул насупленным взглядом пиромана. — Чего полезного умеете?

— О, — со смешком отозвался тот, — мои возможности весьма разнообразны. Но, надеюсь, вы не вздумали отдавать мне приказы?

Комиссар засопел. Вся его юность прошла в армейской муштре и дисциплине, а потому типы вроде этого, вносящие постоянный разор и разброд, раздражали его почище вшей.

— Вы тут разорялись насчет любимой ученицы. Вот вам шанс спасти ненаглядное сокровище.

Пироман склонил голову набок. Бреннон уже отметил его привычку пристально смотреть в лицо собеседнику, словно читая его мысли наперед. Это крайне раздражало.

— Каковы же ваши тактика и стратегия?

— Ваше имя для начала, — процедил комиссар, — чтобы я знал, как к вам обращаться.

Пироман поразмыслил и ехидно ответил:

— Синьор Фьяманте[1] подойдет.

Маргарет, откинув штору, стояла у окна и смотрела на улицу. Редкие прохожие спешили по домам, жались к свету от фонарей, а тени, окутываясь зимним сумраком, становились все непроглядней. Быть может, в одной из них затаился тот, кто пытался ее убить. Девушка сжала штору. Кого угодно в любой момент маньяк мог превратить в свою игрушку. Она сжималась каждый раз, когда в комнату входит горничная, мама, отец, братья, дядя — и так устала от постоянного страха!

«Энджел прав», — Маргарет закусила губу. Лишь сейчас до нее дошло, о чем же он ей говорил. Тогда она даже не поняла, что маньяк–чародей не просто способен превратить ее родных в убийц — потом он избавится от них так же, как от паркового смотрителя или троих бандитов из переулка. А значит, она должна спрятаться, исчезнуть — так, чтобы семья даже не знала, где ее искать. Ведь то, чего не знаешь, нельзя рассказать, укрытие, о котором не ведаешь, нельзя найти…

«Исчезнуть, — подумала Маргарет, и за страхом в ней шевельнулась глухая ярость. — Бежать, спасаться, прятаться, как крыса, в какой–нибудь норе!»

Потому что она — бесполезное, слабое ничтожество! Потому что до сих пор ничего не знает, ничего не умеет и может только прятаться за чужими спинами и блеять оттуда от страха, как овца! Перед ней все потемнело: ярость в ее душе вдруг полыхнула так сильно, что Маргарет задохнулась и заскрипела зубами. О, если б у нее были силы встретить эту грязную тварь лицом к лицу, дать ее такой отпор, что у нее все кости лопнули! Силы! Она отдаст все, что угодно, сколько угодно лет и сил, чтоб наконец в ее руках оказалось настоящая магия, чтоб больше никто не смог приблизиться ни к ней, ни к ее семье, не посмел им угрожать, внушать ей такой унизительный животный страх!

«Никогда, — с ненавистью подумала Маргарет, задыхаясь от бешенства, — я больше никогда не буду слабой! Больше никогда!»

— Маргарет?

Она так резко обернулась, что Энджел отпрянул.

— Что с вами?

— Обещайте, — прошипела Маргарет, — обещайте мне, что научите меня, и я больше никогда не буду слабой!

— Обещаю, — ответил он после долгого молчания, пристально глядя на девушку, но не приближаясь. У Маргарет вырвался рваный выдох сквозь зубы. Ее стала бить мелкая дрожь, и она обхватила себя руками, исподлобья посмотрела на Энджела.

— Если я ему нужна, — глухо процедила она, — то пусть он придет за мной. Только поймайте его и убейте наконец!

Пылающий внутри огонь внезапно ослаб, горячий обруч, что сжимал голову, исчез. Лишившись опоры, Маргарет слабо застонала, ноги у нее подкосились, и она осела на пол. Энджел стоял рядом, но не шелохнулся и даже руки ей не протянул. В глазах девушки снова потемнело. Она уже проваливалась в обморок, и только тогда он наконец подхватил ее. Маргарет склонила гудящую голову к нему на плечо, и он сильно вздрогнул.

— Только поймайте его, — прошептала девушка. Вокруг снова сгустилась ватная серая мгла, и реальность ускользнула от Маргарет, как сон.

… — Эта ярость опустошает, — раздался прилушенный голос Энджела. — Особенно, когда вы переживаете ее в первый или второй раз.

Маргарет с трудом приоткрыла тяжелые веки. Она лежала на кровати, а наставник стоял рядом, у туалетного столика, и смешивал что–то в стакане с водой.

— Я пойду, — прошелестела девушка. Энджел поднял бровь. — Но если я пойду с вами, если вы еще согласны, то не для того, чтобы вечно прятаться у вас за спиной.

— А зачем же вы пойдете со мной? — спросил Энджел. Он навис над ней со стаканом в руке и выглядел непривычно угрожающе.

— Чтобы научиться, — еле выговорила Маргарет: на нее волнами накатывала слабость. — Научиться всему… всему, что нужно. Больше не хочу… быть такой беззащитной…

— Но вам придется долго трудиться, чтобы вы научились всему, что хотите.

— Ну и… и ладно… и хорошо… я готова…

— Но не прямо сейчас, — пробормотал Энджел и поднес к ее губам стакан. Девушка выпила несколько глотков и уронила голову в подушки.

— Сначала, — собрав остаток сил, выдавила она, — пусть найдет меня, а вы его убьете. Вы ведь его убьете, вы же мне обещали!

Лицо Энджела вдруг оказалось совсем близко, и он уже не был ни угрожающим, ни сердитым. Его теплая ладонь ласково прошлась по лбу и щеке мисс Шеридан.

— Убью, — почти нежно шепнул Энджел, — конечно, я его убью, Маргарет.

Натан поднимался по лестнице в сопровождении Джен. Ведьма настороженно озиралась и едва не принюхивалась, ождая подвоха в любой момент. Но комиссара не очень это заботило — он потратил так много сил и времени, чтобы убедить мистера и миссис Шеридан в необходимости охранника для Маргарет, что общение с пироманом на этом фоне выглядело болтовней двух задушевных друзей.