Вторая жизнь Арсения Коренева #4 - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хм... Ну что сказать про вашего племянника... Занятия и лекции посещает, пропусков нет. Но вот в теории и тем более практике, извините, полный ноль.
— Так уж совсем ноль? — нахмурился Симонян.
— В противном случае ваш племянник весьма искусно скрывает свои знания. Представьте себе, не может расшифровать элементарные кардиограммы, которые даже третьекурсник-троечник поймёт через минуту. А это как-никак основы диагностики в терапии. И как, позвольте, мне ставить ему положительные оценки?
— Ну как-то можно ведь?
— Геворг Давидович! — вздохнул я. — Вы доцент серьёзной кафедры. К вам приходит студент, вы его спрашиваете о работе Ленина «Три источника и три составные части марксизма». Он глазами хлопает, а фамилии Гегель и Фейербах, такое впечатление, впервые слышит. Ваша реакция на такого студента?
— Какая реакция? Скажу, чтобы показал конспекты лекций, и реферат написал по этой работе.
— Конспекты перепишет, как и реферат у своих однокурсников, и ничего не поменяется.
— Арсений Ильич! — Симонян, кажется, начинал терять терпение. — Парню осталось ещё только год в этих стенах находиться. Потом на родину уедет к отцу, будет в облздраве помогать. Он больных-то не будет видеть. Бумажная работа. Вы понимаете?
— Я-то понимаю. Но диплом-то у него будет о высшем медицинском образовании! Врачом он будет для всех. Значок выдадут соответствующий. А жизнь ведь такая штука, всякое случается. Что я вам объясняю?! Вы взрослый человек, всё понимаете. А если помощь кому надо будет оказать? Правильно и вовремя диагноз поставить, от которого жизнь человеческая будет зависеть? Как вам такое?
Теперь уже настала его очередь вздыхать:
— Я так понимаю, что мы не договоримся. Жаль… Наша семья могла бы вам предложить хорошие деньги. Как вам, к примеру, сумма, равная вашему пятилетнему окладу?
— Круто берёте, — усмехнулся я. — Вернее, даёте. Однако спасибо, в деньгах не нуждаюсь. Совсем.
— Странно… Хорошо. А как вам помощь в продвижении в карьере по комсомольской и партийной линии. Это будет легко устроить.
— Геворг Давидович! Извините, но вы в своём уме?! Вы хотите сказать, что наша коммунистическая партия поощряет такие вот способы карьерного роста? И я такое слышу от коммуниста и доцента кафедры ленинской философии?!!
— Но люди должны помогать друг другу! — не сдавался Симонян. — Вы нам поможете, мы вам. Что здесь плохого?
— Тут все плохое, уважаемый товарищ доцент.
Геворг Давидович откинулся на спинку стула, задумчиво и с каким-то естествоиспытательским интересом оглядел меня, барабаня пальцами по крышке дипломата. И вдруг резко выпрямился. Глаза его сузились, а ноздри раздулись.
— Знаете, что я вам скажу, уважаемый аспирант… Вы ещё молоды. А жизнь – штука порой очень жёсткая. Всякое может случиться. И с вами, и с вашими родственниками...
— Так, стоп! — я хлопнул ладонью по столу. — Вы ещё мне тут угрожать будете?! Разговор окончен. Дверь за вашей спиной…
— Что?!
— Что слышали! До свидания!
Я выдержал взгляд его налитых кровью глаз. Впрочем, довольно быстро Симонян вернул себе самообладание, поднялся и молча направился к выходу.
— И знаете что, — сказал я ему в спину. — Есть очень хорошая китайская пословица: «Не надо дергать спящего тигра за усы». Запомните её.
Он ушёл, а я выключил диктофон и проверил качество записи. Что ж, очень даже недурно, голос Симоняна вполне узнаваем.
На следующий день созвонился с Сотниковым и при личной встрече, передав плёнку, вкратце рассказал, что случилось. Тот обещал разобраться и держать меня в курсе дела. Я же решил выяснить чуть побольше про этого самого племянника. Интересно было, как этот Ашот Арамович Симонян оказался на лечфаке, на который принимались только студенты с московской или подмосковной пропиской, так как после получения диплома распределение шло в Москву и Подмосковье. А тут армянин. Исподволь удалось выяснить, что Ашота прописали у себя не кто иной, как Геворг Давидович. А закончив институт, Ашот получит свободный диплом, то есть сам себе место будет искать место работы. А может, уже и нашёл, судя по тому, что я услышал от его дяди.
Минуло два дня, когда, припарковавшись вечером во дворе и двигаясь к подъезду, я услышал:
— Арсений, постой!
Обернувшись на голос, увидел приближавшегося ко мне высокого, крепкого парня в тёмно-сером пальто. Что-то знакомое было в его лице, вот только где я его видел… Точно, на фото в квартире Лебедевых! Это же их сын, Андрей, только в гражданском. Интересно, что это он здесь забыл? Сейчас, наверное, и выяснится.
— Андрей? Привет!
Я протянул ему руку, чуть помедлив, он обменялся со мной рукопожатием, предварительно сняв перчатку – на европейскую часть России надвигались морозы, и это уже ощущалось. Мои же перчатки покоились в кармане дублёнки.
— Откуда ты меня знаешь?
— Фото твоё видел в квартире у Риты. А вот ты как меня узнал? Мы же вроде нигде не пересекались и своих фотографий я в вашей квартире не оставлял.
— Ну, для того, кто несёт службу в правоохранительных органах – это не такая уж и большая проблема, — хмыкнул он. — И адрес вызнал у сестры как бы между прочим. А вообще-то видел я тебя из окна, когда ты Ритку до подъезда провожал, как вы с ней миловались… Я, собственно, по этому поводу и пришёл.
Он постарался придать своему лицу строгое выражение. Я молча ждал продолжения.
— Короче, не нужно вам встречаться. И на Новый год лучше не приходи. У Ритки уже есть парень.
— Вот как? Но она сама почему-то об этом ни разу не обмолвилась. Как, впрочем, и ваши родители.
— Это неважно, — дёрнул уголком рта Андрей. — И это не просьба.
Я уже было собирался ответить что-нибудь резкое, но в этот момент рядом с нами тормознула белая «копейка», из которой не спеша выбрались четверо, включая водителя, и все явно кавказской наружности. Причём в голове почему-то мелькнуло, что это не «чехи» или «даги», а либо грузины,
