Просто Марго - Елена Скаммакка дель Мурго

понимать, что я так суров с Дмитрием, потому я очень боюсь, что он может связаться с какой-нибудь плохой кампанией. А если с ним что-либо случится, я этого просто не переживу! Ты знаешь, я очень его люблю! Он – все для меня в жизни! Ну, и Марго, конечно, тоже. Вот и держу их обоих в строгости! А в мореходке Дмитрий будет в безопасности.

– Да я все это понимаю, а причем здесь творчество! Зачем ты хочешь погубить его талант! Посмотри, как из-за тебя он все мрачно рисует: если это море, то обязательно бурное и темно-синего цвета, если лес, то тоже без лучей солнца и изображен весь в темных тонах, а портреты, одни хмурые и напряженные лица. Ты понимаешь, что это все его внутренний мир, полный тревог и страха перед своим отцом. – Александра бросила перед мужем на стол альбом с рисунками сына.

– Ну, не надо преувеличивать! Может, ему просто нравятся темные тона, что в этом такого трагичного? Вот и ваш любимый Иван Айвазовский тоже рисовал море всегда бурное и мрачное. Ничего, считается гением и стал всемирно знаменитым художником. И, давай, не будем больше об этом говорить. Мне пора, а то я опаздываю на совещание.

«Иди, иди, партийный деятель! Не подобает руководству опаздывать на совещание, – смотрела ему вслед Александра. – Только вот увидишь, Василий, плохо закончится эта затея с Мореходным училищем! Димка все равно не станет в нем учиться, сбежит и поступит в художественное училище. Ну, какой из него инженер или моряк?» – Юдина крикнула в окно вдогонку мужу:

– Послушай, они сегодня попросились на танцы в клуб молодежи, разрешаешь им пойти туда?

– Ладно, пусть идут, разрешаю, лишь бы ты меня больше не обвиняла в тирании по отношению к детям, – из машины дал свое «добро» Савулиди.

– Ты, Марго, даже не думай от меня улизнуть, поняла?! – строго предупреждал уже в клубе Василий свою сестру. – Я твой старший брат и должен тебя опекать. Ты же знаешь, отец нас с таким условием и отпустил на танцы.

– Ня-ня-ня, – передразнила брата Марго. – Не волнуйся, буду всегда перед твоими глазами маячить, как наш батумский маяк, – съязвила Марго.

– Вот так-то лучше. И смотри у меня – без выкрутасов! – брат погрозил ей кулаком.

Хорошо и модно одетые, как полагается детям из привилегированных семей местной номенклатуры, Марго с Кариной и Василий со своим другом Дьяченко вошли в молодежный клуб.

– А вот и детки местной элиты явились: Марго и Дмитрий Савулиди собственной персоной, – приветствовала их компашка местной шпаны.

– Ха-ха! – засмеялись они.

– А вы зачем сюда пришли, разве вы танцевать умеете? – не переставали задираться они.

– Да нет, куда им, они только свои сиртаки и умеют танцевать. Сейчас станут в кружок и начнут ногами перебирать, – сострил долговязый парень.

– Ха-ха-ха! – опять засмеялась банда.

– Дима, пожалуйста, не обращай на них внимания, – тянула за рукав своего брата Марго, – а то если что-то произойдет, то отец нам больше никогда не разрешит сюда приходить.

Эти обидные, к тому же, сказанные громким голосом в присутствии всех слова в их адрес Дмитрий проглотил ради своей сестры: ведь она так мечтала прийти сюда на танцы. Но когда хулиганы начали обижать двусмысленными фразами двух бывших одноклассниц Димы, а потом и распускать руки, заставляя тех идти с ними танцевать медленный танец, то он и его друг Петр Дьяченко больше не могли оставаться в стороне и просто за всем этим безобразием пассивно наблюдать. Закончилось, естественно, все дракой и приводом в местное отделение милиции.

– Вот тебе и провели отлично субботний вечер! Даже толком и потанцевать не успели! – жаловалась Карина. Они сидели в отделении милиции и ждали, когда приедут их отцы выручать ребят из «обезьянника».

– Нет никакой жизни в городе из-за этой проклятой шпаны! И что мы им такого плохого сделали, что они на нас так взъелись?? – Марго рассматривала свои порванные чулки.

– А брат мой и Петр поступили совершенно правильно, по-мужски себя повели, защитив честь девушек! – с гордостью сказала она.

– Защитили… Да, защитили, – внезапно появился перед ними Василий Савулиди, – только вот на моей работе за такой поступок моего сына, я думаю, меня не похвалят.

– Ну, конечно, папочка, ты только о свой работе и печешься, а давай лучше иди и посмотри, как эти гады Димку отделали!

– Да-да, это шпана во всем виновата! – заступилась за своих друзей Карина. – Если бы девочки были грузинками, они бы не посмели себя так вести, а на русских, значит, можно и руки распускать! Где справедливость?!

– И правильно! Потому что приличные девушки вообще не должны ходить в такие места!

– Ну да, приличные девушки должны всегда дома сидеть под замком. Я уже, кажется, от кого-то это слышала! – задиралась Карина.

– Говори, говори, Кариночка пока твои родители не приехали! Будет интересно посмотреть, что ты при них скажешь? Кстати, вы тоже с Марго почувствовали в защите женской чести, не так ли? Ну, похвастайтесь своими подвигами? – А чё такого я сделала, подумаешь, за волосы одного гада потаскала! – призналась Карина.

– Ну, а ты, дочь моя, чем отличилась? – еле-еле сдерживая улыбку, поинтересовался отец. Ситуация была не из приятных, но не трагичной. К тому же, вины его детей в ней не было. А, наоборот, следовало похвалить их за такой смелый поступок, но, конечно, не здесь, а дома.

– Двоих укусила за руку, а долговязого ударила коленкой ниже пояса! Защищаться же как-то надо было! – Марго выжидающе смотрела на отца, что он ей скажет на это? Сама же была очень довольна своей смелостью и решительностью.

Василий Дмитриевич отвернулся от девочек, чтобы скрыть свою неудержимую улыбку. Потом резко опять повернулся к ним лицом и, надев обычную для него серьезную, строгую маску, сказал:

– Ну что, повоевали, пора и на покой. Пойдем, Маргарита, вызволять из плена твоего брата и поедем скорее домой к матери, которая, наверное, вся извелась от переживаний. Тебе, Кариночка, придется немного подождать, твои родители уже едут за тобой.

Те несколько парней, которых всегда можно было увидеть вечерами вместе гуляющими по центру города, на самом деле не были шпаной в прямом понимании этого слова. Это были юноши из простых рабоче-крестьянских семей, чьи родители честно трудились кто на местных фабриках, кто на фруктовых и чайных плантациях. Только не жили они в элитных домах, их не возили в школу с водителями на машинах, и они не могли позволить себе покупать заморские шмотки у местных моряков. Своим вызывающим поведением они выражали свой, как им казалось,