Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны - Владлен Сироткин

Во исполнение этого предписания Лессепс создал в Петербурге специальный торговый комитет из французских купцов, приехавших на жительство в Россию Комитет признал выгоду от торговли с Россией, но в представленном Коленкуру в феврале 1808 г. первом отчете о заседаниях комитета было указано на основную трудность – практическую невозможность осуществления торговли России и Франции морским путем ввиду преобладания Англии на морях. Поэтому русско-французская торговля может производиться главным образом сухим путем и частично по рекам. Комитет предложил создать сеть торговых бюро и транспортных контор на дорогах между Францией и Россией. Одновременно в отчете комитета указывалось, что для такого рода торговли, требующей больших транспортных издержек, нужны значительные кредиты.

Позднее, в марте 1808 г, комитет предоставил Коленкуру другой, более подробный доклад. В целях усиления торговли с Россией он предлагал создать в Петербурге единую французскую торговую компанию. Вместе с тем французские купцы потребовали пересмотра русско-французского торгового договора 1787 г. в сторону еще большего расширения их привилегий. Особые нападки вызвал манифест Александра I «О даровании купечеству новых выгод» от 13 января 1807 г., ограничивавший права иностранных купцов.

Параллельно с деятельностью Лессепса и Коленкура в Петербурге аналогичные демарши предпринимались правительством Наполеона в Париже. 14 января 1808 г. торговый консул России во Франции К. И. Лабенский сообщал Румянцеву, что Наполеон, озабоченный падением вексельного курса России на мировом рынке, поручил министру внутренних дел Крете найти пути его повышения. Последний обратился к Лабенскому с рядом вопросов. На вопрос «Какими мерами можно было бы поднять вексельный курс?», консул ответил: «Единственным средством для восстановления обменного курса России является мир на морях или создание рынка сбыта ее национальной продукции, равного рынку мирного времени».

В качестве единовременной меры Лабенский предложил закупить в Петербурге и Риге оснастку для судов (мачтовый лес, парусное полотно, канаты и т. п.) на 50–60 млн. франков. По мысли Лабенского, такая крупная торговая операция могла бы сразу компенсировать потери русских купцов от фактического прекращения торговли на Балтике, выдвинув Францию на первое место среди покупателей предметов русского экспорта, даже по сравнению с Англией.

Предложение Лабенского было принято обеими сторонами, и 24 января 1808 г. Коленкур и Румянцев подписали соответствующую франко-русскую торговую конвенцию. Правда, первоначальная сумма французских кредитов на закупки морского снаряжения была резко сокращена: с 50–60 млн. франков до 14 млн. Однако все эти практические предложения были неприемлемы по той же причине, что и просьбы царя о займах: они требовали значительных ассигнований, а денег на развитие торговли ни у Франции, ни у России не было.

Наиболее эффективно франко-русская торговля могла вестись по морям. Но Балтика и Белое море были практически закрыты для торговых судов Франции из-за английской контрблокады (в 1808 г. в русские северные порты не пришло ни одного французского судна, а в 1809 г. – всего 20). Не был реализован план развития торговли России и Франции через море. На развитие же сухопутной торговли нужны были кредиты, которых Наполеон не дал. Следует отметить, что и та торговля, которую вели французские купцы на свой страх и риск, носила преимущественно односторонний характер, ибо Франция больше ввозила, чем вывозила из России, что вело к увеличению и без того пассивного торгового баланса ее «союзницы». Следствием всего этого был не расцвет, а постепенный упадок франко-русской торговли 1807–1812 гг., особенно после принятия тарифа 1810 г.

В итоге призыв Шампаньи «занять место Англии на петербургском рынке» повис в воздухе. В конце концов он шлет Лессепсу новую инструкцию, прямо противоположную первой: «Внимание, которое вы заставили обратить на интересы французской торговли в С.-Петербурге, понравилось императору, однако он не желает, чтобы ваши представления на этот счет были слишком настоятельны… Торговые интересы, не столь важны для процветания Франции, как это имеет место для Англии, существование которой основано на торговле».

Наиболее дальновидные современники Тильзита (Румянцев, Мордвинов, Сперанский и др.) отдавали себе отчет, что резкое изменение традиционных торговых связей и методов вызовет наибольшую трудность при реализации союза с Францией, тем более что неудавшийся опыт франко-русских торговых отношений в 1801–1803 гг. не оставлял больших иллюзий. Они догадывались, что Франция не сумеет заменить Англию ни как потребитель русских экспортных товаров, ни как посредник в их реализации. Поэтому, лишив английских купцов всех привилегий на торговлю с Россией, русское правительство не отменило манифест от 13 января 1807 г. и не предоставило французским купцам никаких дополнительных преимуществ в торговле с Россией, кроме тех, которые вытекали из русско-французского торгового договора 1787 г.

Таким образом, обе стороны в силу целого ряда объективных и субъективных причин не смогли подвести под воздвигнутое их дипломатами политическое здание экономическую основу.

В новых условиях международного обмена царское правительство стремилось не ставить свою внешнюю торговлю в зависимость от политической конъюнктуры – союза с Англией или Францией, а попыталось найти выход на путях нейтральной торговли с третьими странами. Это стремление нашло свое выражение в подтверждении принципов вооруженного морского нейтралитета, что со всей четкостью было заявлено в декларации Александра I о разрыве отношений с Англией.

Не подлежит сомнению, что некоторые представители русских правящих кругов действительно пытались воспользоваться англо-русским разрывом для уменьшения зависимости русской внешней торговли от посредничества англичан и укрепления самостоятельности русских экспортеров за счет развития отечественного торгового флота, а также использования нейтральных, главным образом американских, ганзейских (на Балтике и Белом море) и греческих (на Черном море) судов.

Немаловажную роль играли также соображения, что участие России в блокаде стимулирует развитие отечественной промышленности, уменьшит зависимость страны от привозных изделий. Это со всей очевидностью вытекало из коллективного доклада трех министров вскоре после англо-русского разрыва.

Констатируя рост цен и нехватку промышленных товаров, министры писали: «Отъемля, таким образом, поползновение к произвольному возвышению цен на товары, дороговизна некоторых статей, из чужих земель привозимых, и единственно от внезапного разрыва с англичанами возникшая, не может быть постоянна и неминуемо уменьшится, коль скоро повысится наш курс посредством требования наших товаров другими нациями. А если бы некоторые товары и остановились в цене высокой, то в соображении общих государственных выгод из сих самих обстоятельств выйдет та польза, что высокие цены, прельщая промышленность в народе, заставят те же товарные статьи производить дома и посредством труда искать прибылей, теми товарами приносимых».

Один из главных вдохновителей этой политики, министр коммерции и канцлер Румянцев, отстаивал принцип протекционизма (поощрения и защиты) русской торговли и промышленности, видя в этом один из важных источников пополнения казны. Еще в 1802 г. Румянцев представил царю обширный доклад, в котором предлагал сократить ввоз в Россию иностранных товаров и всемерно поощрять вывоз русских, а также развивать транзитную торговлю между Западной Европой и Азией, в которой посредником выступала бы Россия. Румянцев стремился вывести русское купечество на мировые рынки.

В октябре 1804 г. Румянцевым был подготовлен обширный трактат «О разуме тарифа». Для претворения в жизнь содержащихся в трактате рекомендаций царь учредил специальный тарифный комитет во главе с Румянцевым (1804–1806 гг.). Комитет должен был разработать новый тариф, который регулировал бы ввоз иностранных товаров в страну. Особое внимание Румянцев уделял развитию южнорусской торговли, был одним из активных членов «Комитета о устроении Новороссийской губернии» в 1801–1803 гг. Румянцев заботился о развитии не только внешней, но и внутренней торговли. Ему принадлежит инициатива в строительстве Мариинской водной системы, связавшей Волгу с Невой. В целом это был русский вариант хорошо знакомой в XVII–XVIII вв. на Западе политике меркантилизма. Новая война с Францией в 1805–1807 гг. помешала тогда осуществлению планов Румянцева.

В 1808 г., став канцлером, Румянцев снова попытался реализовать свои прежние проекты развития русской торговли и промышленности в условиях резкого изменения международных экономических связей, вызванного континентальной блокадой. Им были сделаны попытки как-то узаконить нейтральную торговлю путем специальных регламентации. 12 августа 1808 г. вышел подготовленный Румянцевым указ о допуске в порты России иностранных судов только при условии предъявления их владельцами письменных свидетельств, удостоверяющих, что привезенные на них товары не являются ни английскими, ни шведскими. Свидетельства должны были быть выданы либо русскими консулами, либо властями порта отправления. Отсутствие таких свидетельств влекло за собой немедленную отправку судна назад без выгрузки.