Яйцо Чингисхана или Вася-василиск - Александр Тюрин

— Воды нет? Ну так попей на пару со своим зверем, мне легче будет тащить.

И Василий с щедростью профана напоил вначале мальчика, а потом верблюжонка, используя вместо посуды то, что было у пацана на голове.

— Ну, ладно, иди к своему Джанибеку. Он на радостях, что ты отыскал верблюда, подарит тебе эскимо на палочке. На-ка тебе еще шоколадку.

— Значит, ты не дух предка и не злой ек?

— Если бы я был твоим предком, ты бы сейчас не подтирал верблюдам задницу, а получал бы двойки в школе; причем совершенно в другом географическом районе. А как злой ек я бы съел тебя в качестве гарнира к твоему животному.

— Но я видел ящик, в котором ты упал с неба. Может, тогда ты — Кызыл-Хизр?

— Я не Кызыл-Хизр. Это точно. Мне он самому давно нужен… А про самолеты ты знаешь?

— Конечно, знаю. И про ракеты, и про компьютеры, и про ДНК, и про лазеры. Я ведь в школу тоже ходил.

— Так какого хрена ты дикаря из себя корчишь? — строго спросил Василий.

— «Хрен» — это что такое? — неожиданно встрял переводчик.

— Это русский злой дух.

После того, как переводчик выспросил все про других злых духов, вспоминаемых россиянами, мальчик наконец смог ответить.

— Про самолеты, господин, я как-то не подумал. Здесь как-то хочется не о них думать, а об арбаках и мангысах… Слушай, а ты, наверное, русский или американский шпион.

— Да вроде нет. Но я кое-что здесь ищу.

Мальчик ненадолго замялся, а потом представился.

— Меня зовут Акай, я из рода Джедигер. Давай я помогу тебе.

— А разве тебе не надо к Джанибеку и его брату?

— Я не хочу сейчас возвращаться. Брат Джанибека все равно будет лупцевать меня, как разъяренный мангыс, да и этот кусок верблюда вскоре опять потеряется. Он ведь дикий, вместе с мамкой из пустыни пришел. Мать его померла, и Джанибек взял Нура к себе.

— Значит этот «кусок верблюда» зовется Нуром. Очень приятно, хорошее имечко. Ну, пошли вместе, Акай, вдвоем будет легче счастья искать… Ты часом не родственник киргизского президента?

— Нет. А что?

— Да ничего. Так даже лучше.

Мальчик несколько приосанился.

— Но и мой отец был зайсаном рода, носил высокую шапку-джыгу, да только Джанибек убил его ампулой с цезием и сам сел на белый войлок. Он взял мою мать в младшие жены-токол, поставил ей в голову микрочип, чтобы она всегда слушалась, а затем уморил насмерть, заставляя извлекать серебро из ртутной амальгамы. Он убил бы и моего брата, но тот удрал в Турфан. Едва я стану побольше, Джанибек убьет и меня — колдун-бакши велел ему немного подождать, пока у меня гипофиз подрастет, чтобы можно было продать его за хорошие деньги.

— Ай-яй-яй, — искренне посочувствовал Василий и расстроился еще больше.

На экране боди-компа появилась компьютерная Зина в мини-юбке.

— Ты слишком долго торчишь на одном месте и точишь лясы с этим дурачком. Я бы рекомендовала сделать ему сейчас промывание памяти. Шприцампулы с антимеморином «Ви-прессин» найдешь в кармашке под боди-компом.

— Ну, прямо-таки, разбежалась. Я лучше твои микрочипы промою верблюжьей мочой. Пока он будет валяться в отключке, верблюд опять сколет от него, и брат Джанибека снова станет отрабатывать на нем свой садизм.

— Ой, какие мы жалостливые. Ладно, это твои проблемы. Но если ты попадешься в руки брата или даже сестры Джанибека, я тебе не завидую.

— Как ты можешь мне не завидовать, мыльница ты железная? — излил свое недовольство Василий. — Сидишь там в коробочке пять на один на три сантиметра, и еще выступаешь.

— Между прочим, я вдобавок девушка. — тонко заметила компьютерная Зина.

— Ну тогда я бабушка… Послушайте, девушка, задайте мне более точные координаты. Пора уже.

Боди-комп выдал карту в нескольких проекциях, на которых пометил участок где-то с гектар размером. Василий смог даже определить, что тот находится в ущелье, разрывающем скальную гряду с востока на запад.

— Спасибо, Зина, и не морочь больше голову.

Мальчишка Акай, с трудом поверивший, что с неба спустился авантюрист, а не демон арбак и не мусульманский святой Кызыл-Хизр, сейчас пребывал в полной уверенности, что пришелец общается с духом, заточенным в небольшой плоский ларчик. Сведения о компьютерах опять-таки лежали мертвым бесполезным грузом на дне его головенки.

— А он не зловредный? — спросил пацан, поглядывая искоса на бодикомп, высовывавшийся из кармана пропотевшего джемпера.

— Во-первых, со мной разговаривает «она». А вообще все железки опасны, если их слушаться.

И новые знакомые двинулись в путь, причем Василий преимущественно сидел на верблюде, приспосабливая свой костяк к колебаниям животного тела. Солнце уже двинулось к закату, и ущелье закрывалось тенью, когда пережаренные путники добрались до него.

— Ты знаешь, «дядя Вася», это место у нас пользуется дурной славой,ответственно сказал мальчик, которому переводчик наконец растолковал, как надо обращаться к пришельцу. — Тут кишмя кишит злыми духами, которые в лучшем случае разрывают, терзают и потрошат людей, а в худшем — высасывают их души. Но, конечно, та демоница, эта гуль, которая сидит у тебя в ящичке, с ними спокойно договорится.

Вблизи вход в ущелье выглядел довольно внушительно — открытые ворота шириной в тридцать и высотой в сорок метров. И за ними начинался настоящий каньон, дно которого было промято руслом давно скончавшейся реки.

— Хочу тебя немного просветить, — подала голос Зина из боди-компа,именно здесь проходило одно из ответвлений Великого Шелкового Пути — начинавшееся у Лобнора и кончавшееся в Яркенте. Очевидно купцы, выходившие из-под защиты Великой Стены в районе Тунхуана, часть дороги преодолевали на лодках по одному из притоков реки Тарим, который полностью пересох не ранее двенадцатого века. Чуть позднее, уже в засушливый период, этим путем двинулись с востока татаро-монголы. А вообще на протяжении двух тысячелетий им пользовались различные центральноазиатские кочевники: гунны, авары-жужжани, тюрки, турки-огузы, которые шли на запад, чтобы уничтожать там земледельческое население и превращать пашни в пастбища. Именно здесь происходили контакты ханьского Китая с греками и ираноязычными народами, а сунских китайцев — с арабами. Впрочем, у кочевых орд был и другой путь, он проходил севернее, через Джунгарские Ворота.

— Ах, спасибо за информацию. Почему ты мне этого не рассказала в двенадцатом веке? Помню, всю ночь пропьянствовал с ханьцами и суньцами, утром вышел на берег Тарима, а Тарима и нет. Пришлось под камень пИсать и песком умываться.

Боди-комп высыпал на экраны изображения различных археологических находок, сделанных в здешних краях: китайские кувшины, чаши из глазурованной керамики и бронзовые гадательные сосуды, хорезмийские мечи и панцири, греко-бактрийские украшения из серебра, арабские чеканные изделия и что-то похожее на трухлявый радиоприемник, но оказавшееся индийским ларцом времен Ашоки.

Искатели приключений тем временем углубились в ущелье шагов на сто. Василий заметил среди прочего, что скальная стена на высоте семь метров выдается вперед и нависает над естественным «портиком». Кроме того взору открылись и первые следы раскопок.

— Ну кто так раскапывает? — Василий огорчился по причине своего интеллигентского пиетета перед древностями, пусть это даже древние ночные горшки, и в сердцах сплюнул. — Свиньи со своими пятаками и то аккуратнее роются. После такой «аккуратной» работенки железобетонный дот и то бы не уцелел.

В самом деле археологические изыскания велись здесь не совсем правильным образом. Там и сям на дне извилистой траншеи валялись черепки, оставшиеся от старинной посуды и изваяний, ржавые осколки какого-то съеденного коррозией оружия, а может и древнекитайского мерседеса, наконечники стрел — все это было присыпано легким слоем песка и пыли. Похоже, археологи пытались отрыть что-то конкретное, немало не интересуясь всем остальным.

И вдруг послышались голоса…

— Кажется, какие-то люди ищут то же самое, что и ты, — сказала компьютерная сестренка, — и это тебе на руку.

— Мне? Ты уверена? А если они сперва найдут меня и захотят нажать кнопочку «Delete»?.. Ну-ка, молодежь, дуй из ущелья, — обратился Василий к своим компаньонам, Акаю и Нуру. — Ждите меня там, за скалой, похожей на голову кричащего человека.

— Голову человека! — у Акая затряслась челюсть. — Это окаменевший мангыс.

— Да твои мангысы — просто пацаны сопливые по сравнению с «черными» археологами.

Дети и верблюды нехотя удалились, а Василий стал искать место, где спрятаться. Он побежал вдоль естественного портика, не находя себе подходящего укрытия, а голоса становились все пронзительнее. В одном месте скальная стена несколько искривлялась как будто образуя колонну. Та уходила вверх, на изъеденный ветром скальный карниз. Василий кинулся к ней и стал карабкаться, используя выступы и выемки. Вскоре понял программист и писатель, что это дело скорее для альпиниста и скалолаза. Пальцы впивались в скалу все более слабо и все более сочились кровью, силы как будто вытекали вместе с потом. Василий каждые десять секунд убежденно говорил себе, что не продвинется вверх больше ни на метр. Но двигался, все более зверея, все более психуя. Все больше ненавидя тех, кто довел его до такой жизни. Силы, вредящие его судьбе, частично приобрели личные черты: басурман Виталий Мухамедович, старая шмара Асия Раисовна, квадрат Саид, подлюка Аристотель, а частично оставались безличными — это те, кто закинули его в чертову пустыню Тарим. Он представлял как выглядит настоящая Зина — тоненькая, с короткими волосами, открывающими отличные ушки, с грудкамияблочками — и мысленно разрывал ее на куски. Он уже замечал своими глазами, налитыми кровью, как бороздят багровые прожилки его руки.