Льдом и мечом - Олег Фомин

Костяной дракон делает над островом размашистый круг, вся масса скелета выгнута как парус, скользкая воздушная тропа несет ящера под наклоном вдоль кромки острова, над живыми копьями морских чудищ.

От крепости на селение течет синяя волна. Эгорд приглядывается, губы сплетают заклинание в помощь зрению…

Волна оказывается толпой чудовищ — как то, что явилось ночью. Руки-клешни, синяя кожа блестит вязкой влагой, у ртов и за спиной — щупальца… Ноги трясут склон, будто придонный коралловый лес ожил и тамошние деревья, вырвав корни, несутся в единый путь.

Жители в панике, фигурки в белом исчезают в домах, сараях, погребах, остров утопает в криках. Эгорд пытается разглядеть силуэт в платье оттенков моря, но нигде… Может, уже спряталась?

Лавина монстров вытягивается, на острие — тот, кто минувшей ночью пленил с пугающей легкостью. Эгорд понятия не имеет, как распознал, все одинаково ужасны, но ни капли сомнений: он. Удараг!

— Бес меня обгадь! — Тиморис задыхается от впечатлений и ветра. — Они, саффлы! Детишки наших гостеприимных приятелей. Подросли, не узнать…

— Что они собираются делать? — Эгорд мрачный: в любом случае, что-то нехорошее.

Сельчанин щипает в скальных кустах ягоды, монстров замечает поздно, бежит. Под ногу камень, спотыкается, тело кубарем, вскакивает рядом с потоком саффлов. Эгорд помнит чувство, сковавшее в двери под взглядом и воем саффла. Бедняга судорожно отползает, в человечьем теле — обезумевший от страха зверь, под руку попадется камень, бросает наугад.

Снаряд исчезает в толпе, оттуда на миг выстреливает щупальце, ныряет обратно, а крестьянин уже с пробитой насквозь грудью, белое на красном — рубаха и озерцо крови.

— Перебьют всех! — Тиморис отчаянно жестикулирует.

— Тварями управляют маги, — говорит Милита, крыши стремительно уносятся назад, дракон парит над скалами, рядом с бывшим убежищем. — Магам незачем убивать людишек, они рожают им новых уродцев. Это охота на нас.

— Мы же в воздухе! — Тиморис вцепляется в гребень крепче. — Как они нас достанут?

Дракона встряхивает, из-под брюха — взрыв лавы, скелет резко наклоняется вбок, Эгорд и Тиморис повисают на костяных дугах. Откуда-то из скал вылетает следующая порция лавы, жидкая комета летит прямо в Эгорда и Тимориса, размеров хватит поглотить обоих сразу.

Ямор, какая быстрая! Не увернуться…

Эгорд срывает вопящего Тимориса, вместе падают, лава проносится между ними и драконом. Воин-маг окружает себя и друга щитом света, шар разбивается о крутой склон, катятся как мешки с рудой, грохочут доспехами.

Воцаряется тишина, если не считать завывания прибрежных спрутов. Из тучек пыли поднимаются две головы, Тиморис кашляет, Эгорд озирается — это же место, где они высадились на остров, вон пещера…

Лысый маг возвышается на краю обрыва с видом победителя. На сухих губах растрескавшаяся улыбка, глаза в красной паутине, пальцы измазаны горящей лавой, будто глиной.

Высоко над головами кружит белый каркас дракона, хлопья лилового сияния тянутся пухлой цепью.

Милита проливает на мага дождь фиолетовых стрел. Лысый вскидывает руки к небу, полы черной сутаны отрываются лоскутами, взвиваются вверх, ленты скручивают каждую из стрел, те превращаются в черных кобр, воротники распахиваются как плащи, клыки и алые зерна глаз поворачиваются к Эгорду и Тиморису, вилки языков жадно трепещут.

Эгорд рубит летучих змей, гады вертятся вокруг, пытаются укусить с боков, ударить в спину, безоружный Тиморис прячется за спиной соратника, отбивается пинками. Режет уши смех темного мага, тот наслаждается зрелищем, скрестив на груди руки.

— Лети в селение! — кричит Эгорд Милите. — Защити людей!

Обостренное магией и битвой зрение замечает белоснежные глаза и лицо Милиты: немую задумчивость, а затем — улыбку.

Дракон исчезает за скалами.

Эгорд прорубает в воздухе петлю, жирная линия рассекает три змеиных тела. Жизни сельчан не очень-то заботят, но среди них Наяда, Милита защитит и ее, надо скорее расправиться с магом и следовать за ней.

— Лежать, гусеница! — Тиморис уклоняется от кобры, сапог вминает шею бестии в каменную землю, хруст, чешуйчатая веревка вздергивается, падает безжизненным куском мяса.

Рука Эгорда перехватывает последнюю рептилию, когда та в полете с разинутой пастью. Кулак сжимается, бьющееся тело змеи превращается в ледяную пружину, взрывается, осколки звенят по камням и доспехам.

Маг с кровожадным кличем выбрасывает руки, Эгорд хватает Тимориса, прыгает за каменную глыбу, опустевшее поле битвы пронзают два черных луча, тонут в пещере, оттуда грохот обвала.

— Ну и что делать? — Тиморис осторожно выглядывает, голова тут же обратно как лиса в нору, мимо проносится черный луч, откалывает от глыбы раскаленные крошки. — Этот бритый настроен серьезно.

— Щит света не спасет. Помнишь, темный архимаг в башне сжег нескольких жрецов, хотя те были под щитами?

— Успокоил. Что дальше?

— Сделаю ледяной щит, но потребуется все внимание, не смогу драться, поэтому… — Эгорд вкладывает меч в руку Тимориса. — Вперед, я прикрою.

Тиморис хлопает глазами, тупо смотрит на нежданный подарок.

— Ну ты нагле-е-ец. — Тиморис качает головой. — Благородство во плоти!

Из-за глыбы рявкает:

— Эй, черви! Выползайте, птичка хочет кушать!

— Не рассуждай, бейся, время дорого. — Эгорд выталкивает Тимориса на открытую небу и смертельным лучам площадку. Тот неловко пролетает, пытается не упасть, балансируя мечом, несется на врага как конь, панический вопль перерастает в рык.

Эгорд создает вокруг воина шар света, очень слабый, чтобы лед не растаял, намораживает на поверхности сферы толстую ледяную корку с шипами.

В руках лысого мага возникают черные сабли из той же субстанции, что лучи смерти, только гуще, переливаются жидкой грязью.

Воин света и темный маг скрещивают клинки, от удара вместо искр летят серые светящиеся капли. Маг удерживает меч Тимориса саблей, другая подло заходит слева, Эгорд успевает закупорить эту часть щита ледяной шапкой, та разбивается, но и сабля отскакивает.

Маг и воин осыпают друг друга атаками и контратаками, уклоняются, блокируют, удары сливаются в полосатый смерч, всюду серые брызги. Эгорд сосредоточенно защищает Тимориса, лед на световом щите постоянно меняет форму и место, словно континенты движутся по планете на протяжении миллионов тысячелетий, лед должен прикрывать Тимориса, но и не должен мешать ему бить, Эгорд перемещает айсберги — преградить путь черной сабле или убрать с пути меча.

Глаза разъедает пот, внутри дрожь дикого напряжения…

Темный маг оказывается к Эгорду спиной. Тот оставляет щит, руки сцепляются, сложенные в замок ладони вышвыривают ледяной кол.

Маг замирает, сабли растекаются по одежде черной гущей, на лице обиженное недоумение.

— Понял, что значит подлость? — говорит Эгорд. — Не хочешь драться честно — вот и получай.

Маг оседает, падает ничком, обломки ледяного копья таят, вода смешивается с угольной жижей сабель.

— Фух! — выдыхает Тиморис, меч опускается. Воин плетется к Эгорду. — Ну и вымотал меня этот… И где только наловчился так махаться?

— На радость победы времени нет. — Эгорд смахивает со лба пот. — Поспешим в селение.

Лысый вскакивает, на окровавленном рте улыбка, сквозь дыру в теле сияет кусок океана, Эгорд и Тиморис на инстинктах поворачиваются к источнику угрозы, но тут же падают, ноги скручены ожившими обрубками змей.

На ладонях мага сгущается тьма, глаза блистают безумием зверя.

Вспыхивают черные лучи.

Улетают в небо — вскинутые руки барахтаются, тело дрыгается в пузатых серых кольцах щупальца. Спрут бьет тушкой лысого по земле, череп мага надколот как орех, ручейки крови текут по башне колец. Очередной удар задевает Тимориса, отбрасывает как шелуху, остатки ледяного щита вдребезги, но спасают.

Щупальце уносится к океану, становится меньше, тело мага словно песчинка. Серый аркан с добычей загибается вниз, водная толща расступается, оттуда лезет самый большой в мире клюв, мясная тряпочка падает на язык. Клюв медленно исчезает в воде.

Спрут ворочается, пробует надорвать громыхающие цепи. Щупальца рассекают воздух, словно цветок взбесился, крутит лепестками вокруг оси.

Тиморис, прихрамывая, подходит к Эгорду, оба смотрят на извивающийся бунт гигантов.

— Месть рабов рабовладельцам, — философски изрекает Тиморис.

Эгорд вспоминает о мести, становится горько. Остров совершенно выбил из памяти Витора, Эгорд забыл, что привело его сюда, какая цель снарядила в поход и требует завершения… Волнуется лишь о Наяде, а Витор появился среди мыслей только сейчас. О боги, как легко сбиться с пути, как тяжело возвращаться!