Лаура и тайна Авентерры - Петер Фройнд

— Думаю, да, — сказала Лаура, но голос ее звучал не очень-то уверенно. — Нужно постараться забыть, что ты думаешь о человеке или какие чувства ты сам к нему испытываешь?

— Именно. И это как раз самое сложное. Но если получится, остальное уже пара пустяков. Теперь попробуем испытать теорию на практике! Посмотрим, сможешь ли ты отгадать мысли других учеников. Твоих одноклассников, например.

Мисс Мэри и Лаура медленно двинулись в толпе равенштайнцев.

Когда они поравнялись с Александром Хаазом, который стоял в окружении других мальчишек и отчаянно с ними о чем-то спорил, мисс Мэри легонько толкнула Лауру в бок:

— Начнем. О чем думает сейчас Алекс?

Лаура пристально посмотрела на своего одноклассника, у которого были коротко стриженные черные волосы ежиком. О чем же думает сейчас Алекс? Интересно. Она уставилась на него так, как будто хотела проткнуть взглядом насквозь. Вдруг в голове забрезжило предположение.

— Алекс думает о… «Байерн Мюнхен», — сказала она, и это был скорее вопрос, чем утверждение.

Учительница одобрительно улыбнулась:

— Правильно. Он думает об игре «Байерн Мюнхен» против «Боруссии Дортмунд», которая состоится в следующую субботу, и, конечно, надеется, что «Байерн» выиграет. — Мисс Мэри одобрительно похлопала Лауру по спине. — Очень хорошо. Очень хорошо. Хотя надо признать, что это было совсем несложно. Правда?

Мэри Морган была права. Александр Хааз даже в интернате постоянно ходил в футболке с эмблемой «Байерн» — она и сейчас выглядывала из-под его зимней куртки — и с утра до вечера говорил только о футболе.

С Мистером Кулом было уже сложнее. Понять, чем заняты его мысли, оказалось непросто. Филипп в куртке с портретом Джека Вольфскина стоял, небрежно прислонившись к одному из крылатых львов, и, несмотря на зимнее время года, на носу у него красовались солнцезащитные очки от Гуччи. Что делало задачу еще труднее, так как, по словам мисс Мэри, легче всего читать чужие мысли, когда ты смотришь объекту прямо в глаза.

И все-таки Лаура попробовала:

— Мистер Кул думает… э-э-э… нравится ли Каро его новая куртка.

Учительница рассмеялась:

— Неплохо, Лаура, неплохо, хотя и не совсем так. Филипп действительно хочет понравиться одной девочке. Только это вовсе не Каро!

— Нет?

— Нет, — ответила мисс Мэри, с трудом сдерживая улыбку.

С Вонючкой Максом Лаура потерпела полное поражение. Ничего удивительного. Стоило только им с мисс Мэри поравняться с толстяком и посмотреть на него всего лишь одну секунду, как он тут же повернулся к Лауре и скорчил ей отвратительную гримасу.

— Чего уставилась, ты… ты… — Так и не закончив предложения, он повернулся к ним спиной и удалился прочь с побагровевшим от злости лицом.

Учительница посмотрела на девочку как-то очень странно:

— Ну? Попробуй отгадать, о чем подумал сейчас Макс.

Лаура поморщилась:

— Нет ничего проще. Все было написано у него на лице. Естественно, обозвал меня дурой, а потом стал думать, как бы мне еще насолить.

— Ничего подобного!

— Не может быть!

— Может, может. Ничего подобного Финкенштурц не думал. Совсем наоборот.

Девочка удивилась.

— Правда? — спросила она. — Что же тогда он подумал?

— А это ты должна узнать сама, — многозначительно сказала мисс Мэри.

В это время прозвенел звонок на урок.

— Не забудь, после обеда мы встречаемся с тобой в башне! — напомнила учительница Лауре, прежде чем они расстались.

Густая пелена черного тумана окутывала крепость Темных сил, возвышавшуюся на берегу ядовитого Серного болота. Тучи ворон кружили над ее остроконечными башнями. Воздух гудел от их пронзительных криков, таких громких, что они долетали даже до склепа Сирин, погребенного в самом глубоком подвале крепости Ордабург.

Борборон стоял рядом с огромным камином, наполнявшим мрачное жилище зловещей игрой светотени, и с бесстрастным лицом внимал докладу злой колдуньи. Когда она замолчала, он удовлетворенно кивнул:

— Прекрасно, Сирин, спасибо. Я знал, что на тебя можно положиться. Ты еще ни разу меня не подвела!

Самодовольная улыбка исказила бледное лицо женщины. Она быстро приблизилась к Повелителю Тьмы:

— И это только начало! Теперь, когда колесо Времени у меня, чары Света, с помощью которых Элюзион защищался от моего колдовства, слабеют с каждым днем. — Она взяла в руки цепочку с золотым медальоном и жадно впилась в него глазами. — Жрецы Света в начале всех времен отлили два таких амулета из того же самого золота, что отлит кубок Озарения. Того, кто владеет ими, они наделяют великой силой и помогают найти кубок Озарения, если он когда-нибудь пропадет. Элюзион — чтоб он сдох в беспросветной тьме преисподней! — обладает одним из них. А второй… — с этими словами она поднесла золотое колесо прямо к лицу Борборона, — второй с незапамятных времен находился на планете Людей. Но теперь — теперь он мой! Мой! Мой!

Ее костлявые пальцы с длинными острыми ногтями сильно сжали медальон, словно она боялась, что его кто-нибудь может увидеть, и в ее черных глазах заблестел безумный огонь.

— Скоро, очень скоро я снова доберусь до Волшебного Кристалла, и тогда, Борборон, тогда…

Скрип двери прервал ее речь, в склеп вошел фурхурс, жрец Тьмы, в кроваво-красной накидке. Сирин бросилась к старику.

— Ты принес, принес то, о чем я просила? — нетерпеливо воскликнула она.

Вместо ответа жрец высвободил из-под накидки дряхлую руку и протянул бледной колдунье небольшую, почти незаметную склянку. Она была наполнена прозрачной, похожей на обычную воду жидкостью.

Сирин поспешно откупорила бутылочку и принюхалась.

— Но… но я не чувствую запаха, — заявила она разочарованным голосом и вопросительно посмотрела на жреца.

Старик кивнул.

— Тем лучше, — ответил он дребезжащим, скрипучим голосом. — Никто не заметит, когда ты подмешаешь эликсир в бокал с водой!

— А он в самом деле такой действенный, как ты говоришь?

Мрачное лицо черного мага вдруг исказил внезапный приступ гнева.

— Прикуси свой язык, несчастная, и не смей сомневаться в моем колдовстве!

— Хорошо, хорошо! — ласково зажурчала Сирин. — Я всего лишь несчастная женщина, как ты правильно заметил, которая слишком мало знает.

Жрец смерил ее пристальным взглядом, как будто сомневался, говорит она правду или только издевается над ним. Но когда он снова заговорил, голос его звучал уже спокойнее:

— Этот эликсир не раз доказал свою силу — как у нас, так и на планете Людей. Одной капли его достаточно, чтобы обречь человека на верную смерть, и смерть эта будет мучительнее, чем ты можешь себе представить!

— Очень хорошо! — Глаза Сирин снова заблестели как у сумасшедшей. — Тогда дни Элюзиона сочтены. И даже живая вода из кубка Озарения ему не поможет!

В крепостной башне почти под самой крышей находилась большая комната, занимавшая все пространство последнего этажа. Через окна, выходившие на все четыре стороны света, открывался чудесный вид на крепость Равенштайн и ее окрестности. В хорошую погоду взор охватывал многие километры, а иногда даже можно было различить контуры заснеженных вершин далеко-далеко на юге. Сегодня же небо было серое, затянутое низкими облаками, горизонт застилала мутная, непроглядная дымка. Но это, в сущности, не имело никакого значения, так как мисс Мэри и Лаура пришли сюда не ради того, чтобы полюбоваться окрестностями. Обычно в этой комнате проводились занятия различных кружков: танцевального, например, или вокального ансамбля, или же театральной студии, которой руководила мисс Мэри. Лаура была одной из актрис школьного театра, поэтому учительница решила, что занятия по чтению чужих мыслей лучше всего будет провести именно в этом уединенном месте. Во-первых, здесь им никто не помешает, а во-вторых, никому не придет в голову их в чем-либо заподозрить.

Мэри Морган преподавала в Равенштайне английский и французский языки. Ученики в ней души не чаяли, так как она умела превратить занятия из утомительной обязанности в настоящее удовольствие. Даже «Чингиз», горячо любимый всеми учитель естествознания, не выдерживал с ней никакого сравнения. Кроме того, от Мэри еще никто ни разу не слышал ни одного грубого слова, и она изо всех сил старалась быть справедливой со своими учениками. Вот почему даже самые ленивые и строптивые из них за короткий срок превращались у нее в образец кротости и прилежания. Даже Вонючка Макс становился послушным как ягненок и, в отличие от других предметов, где он не считал нужным держать себя в руках и ежеминутно подтверждал справедливость данного ему прозвища, на уроках английского и французского все-таки старался вести себя поприличнее. Большинство из подопечных мисс Мэри ее боготворили, чем могли похвастаться очень немногие учителя в Равенштайне. И меньше всех, конечно же, Ребекка Таксус. К счастью, Лаура теперь знала почему.