Эффект присутствия - Михаил Юрьевич Макаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маштаков ногтем поддел кнопку, которой к коллажу на титовской стенке была пришпилена яркая открытка с Дедом Морозом, распахнувшим бушлат на татуированной груди, поднес карточку к глазам заявительницы.
— А этот не похож? — спросил на полном серьезе.
Женщина, конечно, поняла, что оперативник шутит, ее потрескавшиеся губы с полусъеденной дешёвой помадой шевельнулись в подобии улыбки.
— Этот лысый и старый, — сказала она и расплакалась.
Миха дал ей поплакать вволю. Он пролез на свое место и стал осторожно отхлебывать из кружки обжигающую жидкость. Вкус разрекламированного чая напоминал ошпаренный кипятком старый веник.
Нина Анатольевна, всхлипывая, сетовала на то, как всё не вовремя случилось. Она одна, без мужа воспитывала двоих детей, работала на двух работах, уборщицей в поссовете и оператором в котельной, едва сводила концы с концами. Её сменщица Раиса, отдежурившая сутки, до сих пор не могла покинуть рабочее место, женщину беспокоило, когда же её наконец отпустят.
Маштаков вслух сочувствовал пострадавшей. Ещё он доходчиво объяснил, что происшедшее по закону подпадает под категорию дел частно-публичного обвинения. То есть органы не имеют права возбудить уголовное дело без её письменного заявления. Причём, волеизъявление потерпевшей должно быть осознанным. Семёркина по своему незнанию, а также по нежеланию, естественно, её в такие подробности не посвящала, она просто продиктовала заявление на имя начальника УВД.
Женщина спросила совета:
— А как мне лучше поступить? Подскажите, вы человек грамотный.
Маштаков отвечал наработано, демонстрируя собственную незаинтересованность:
— Вы решайте сами, Нина Анатольевна. У нас ведь в таких щепетильных делах принцип как у врачей: не навреди. Приятно ли вам будет вспоминать о происшедшем?
Женщина соглашалась с каждым словом участливого оперативника:
— Чего уж тут приятного? Мне уж сорок один год, старуха совсем… А тут сопляк какой-то свое хозяйство вонючее чуть мне в рот не запихал! Тьфу, срамота какая! Да пусть у него, у наниста, кочерыжка под корень отсохнет! А в газете про это не напишут?
Времени ходить по милициям у нее не было. Выживая, она крутилась в колесе почище любой хвостатой белки.
В итоге она написала заявление (теперь под ненавязчивую диктовку оперативника), что по поводу действий сексуального характера претензий к неизвестному мужчине не имеет, просит проверку в этой части прекратить, а привлечь злодея лишь за причинение побоев. Исписанный плохо разработанным почерком стандартный листок Миха убрал в сейф. Скорее всего, дознание загонит материал по подследственности в прокуратуру, отказывать по «сто тридцать второй» никто в милиции не решится, не те на дворе времена. Маштаков выяснит, к кому из прокурорских следователей попадет материал и отдаст заявление ему. А там пускай поступают как знают, компетенция их. Хотя чего тут гадать? Прокуратура, по уши погрязшая в расследовании дел о самых тяжких преступлениях, вряд ли загорится идеей возбуждать лишний бесперспективный глухарь. Какой резон возбуждать, если можно грамотно отказать? Соответственно, группе по тяжким, Титову и Маштакову, не придется заводить ещё одно оперативно-поисковое дело и валтузить по нему. На них и так висят все грабежи, разбои, тяжкий вред здоровью и изнасилования.
Миха не испытывал угрызений совести по поводу того, что благодаря его грамотным действиям никто не будет искать преступника. Он не нарушил закона, он не выкручивал женщине руки, встречное заявление она написала добровольно. Он только разъяснил юридические аспекты. Принципиально важно, что женщина отделалась лёгким испугом. Вполне возможно, что парень испугался больше её, что его просто разово переклинило. Проспится и больше не отважится на подобное паскудство. Ещё один довод имелся железобетонный — процессуальное решение будет принимать не полуграмотный милицейский опер, а квалифицированный и принципиальный следователь прокуратуры.
А он, Маштаков, со своей стороны принял все возможные меры по сбору и закреплению доказательств. Без него никто бы с гипсовым слепком следа не стал бы заморачиваться. А так — какой красивый слепочек получился! На выставку можно отправлять!
«Может, и привяжем ещё кого-нибудь. Попадется чертило на другом, а мы ему этот эпизод пристегнем. Потерпевшая опознает».
Всё-таки легкий щемящий осадок от игры краплеными картами остался.
Миха в присущей ему обстоятельной манере рассказал пострадавшей, где обитают судебные медики, выписал направление на освидетельствование, предупредил, что живых лиц они теперь будут принимать только четвертого января. До этого времени ссадины на лице и на шее у неё гарантированно не пройдут. Женщина слушала внимательно, видно было, что она исполнительная. Сосчитала по пальцам свой график работы, кивнула: «Четвертого с утра я могу в город приехать».
На клочке бумаги Маштаков записал номер своего служебного телефона, сказав, что Нина Анатольевна может запросто ему позвонить, если что-то вспомнит про нападавшего, а тем паче, если увидит его где-нибудь.
Затем Миха отвел женщину в ЭКО и с рук на руки сдал молчаливому Максу Елину, чтобы тот с её помощью составил фоторобот преступника.
И лишь после этого он навестил кабинет дознания. Семёркина зашипела, что теперь она знает, что за фрукт Маштаков, теперь из ЭКО еще битый час не дождешься заявительницы, которая так и осталась опрошенной наполовину, тогда как дежурный уже гонит её на улицу Машиностроителей, где пьяный хулиган разбил витрину в магазине «Квант».
— Давайте я дежурному всё объясню. Витрина никуда не убежит. — Михе доставляло удовольствие обращаться на «вы» к двадцатилетней девчонке.
Он снял трубку и довольно легко договорился с Медведевым обойтись на Машинке без дознавателя. Майор напомнил, что Маштакова ждут великие дела: объезд нескольких адресов, имитация бурной, ни на минуту не затихающей деятельности по раскрытию резонансного убийства. Миха ненавязчиво поинтересовался: «А как же обед, Владимир Николаевич?» Дежурный ответил вопросом: «Какой может быть обед, товарищ капитан, когда Родина в опасности?».
Маштаков учтиво склонил голову перед Семёркиной, предупредив, что не прощается. Девушка немного успокоилась, больше не фыркала, поглядывала на демонстрировавшего хорошие манеры опера с подозрением.
«А она ничего, свеженькая, — подумал Миха. — Только строит из себя принцессу на горошине».
Почти три месяца у него не было секса, законная супруга на почве политических разногласий наложила мораторий на доступ к ее телу, с Иркой Кравцовой после того, как он застал ее с мясником, отношения оборвались. Случайных связей не возникало, потому что новых
