Тайное становится явным - Питер Чейни

– Что вы имеете в виду? – спросила она.

– Почему вы отказались от него? Вы однажды собирались обручиться с ним. А затем дали ему отставку. Вы благоразумная девушка, и я думаю, что Ланселот слишком умен для вас.

Калагэн увидел, что ей с трудом удается сдерживать вспышку гнева. Ему захотелось узнать, какая часть этого гнева была вызвана злостью, и какая страхом. Но, в любом случае, он решил воспользоваться ситуацией.

– Я не думаю, что это имеет значение, благоразумна ли я, или слишком ли умен для меня Ланселот, или что-либо еще. Все это не ваше дело.

– Очень даже мое, – Калагэн дружески улыбнулся. – Вы вскоре в этом убедитесь. Ваша беда в том, что вы испугались. Вы начинаете что-нибудь делать и не можете остановиться. Вы импульсивно мечетесь по дому и совершаете поступки прежде, чем вы подумаете об их последствиях. Вы ведете себя глупо. А если бы вы не вели себя глупо, то не поленились бы кое-что разузнать про меня прежде, чем пытаться подкупить, чтобы я отказался от этого дела. А если бы вы это сделали, то вы смогли бы узнать, что меня вообще невозможно подкупить… – он сделал паузу, – во всяком случае за деньги…

– Я понимаю. В ее голосе слышался сарказм. – Я понимаю. Значит, великий и умный мистер Калагэн в конце концов тоже имеет свою цену, хотя она выражается и не в деньгах. Ну, так в чем она выражается?

Калагэн улыбнулся ей. Улыбка была приятной и, хотя холодноватой, но все же доброй. Он долго смотрел на нее и затем произнес:

– Угадайте.

Она покраснела, начала говорить, но остановилась и через некоторое время вымолвила:

– Я предпочитаю не понимать вас.

– Хорошо, – сказал Калагэн. – Мы с вами прекрасно понимаем друг друга. Вы думаете, что я продажный сыщик, которого подсадила страховая компания, чтобы я тут все разнюхал, а я думаю, что вы глупая женщина, которая может быть умной, если захочет, но у которой в настоящее время голова забита такой ерундой, что она не знает, в какую сторону кидаться. А если бы у вас был здравый смысл…

Она перебила его, произнеся холодным тоном:

– Это могло бы быть интересно. Мне хотелось бы узнать поточнее, что я должна была бы делать, если бы обладала здравым смыслом.

– Я скажу вам. Калагэн стоял у двери, прислонившись к стене и глядя на нее сверху вниз.

– Если бы у вас был здравый смысл, вы бы поняли массу вещей. В первую очередь вы бы поняли, что, если бы я работал на страховую компанию в ущерб интересам Вендейнов, то я бы уже давно сообщил им, что вы пытались подкупить меня, чтобы я отказался от расследования. Только один этот факт лишил бы Вендейнов возможности вообще получить какие-либо деньги от страховщиков. Во-вторых, вы бы увидели, что после того, как я приехал сюда и вы решили, что я обманул вас с этими 300 фунтами, вы вступили в заговор с вашим отцом, решив объявить мне об отсрочке своего иска к страховой компании. Я не дал этой идее воплотиться в жизнь. Но, если бы вы хорошенько подумали, вы бы поняли, что я сделал это в интересах Вендейнов. Через минуту вы поймете, почему. Следующее заключается в том, что у майора Вендейна случился сердечный приступ. Я не виню его в этом, но, вероятно, сердечный приступ у него случился после того, как вы рассказали ему обо всем, что вас волновало, а затем, я думаю, он рассказал вам, что волновало его. Удивительно, что у вас тоже не было сердечного приступа!

Он достал портсигар и закурил, наблюдая за ней. Она смотрела на него таким взглядом, который свидетельствовал о том, что слова Калагэна вызывают у нее интерес.

– Неплохо у меня все это получается? – спросил Калагэн, затянулся и выпустил дым через одну ноздню.

– Дело заключается в том, – продолжал он, – что когда я занимаюсь каким-то делом, мне нравится им заниматься и мне нравится на кого-нибудь работать. Мне не нравится болтаться где-нибудь и сшибать по копейкам деньги. Я обнаружил, что их можно зарабатывать больше другими способами. Что касается данного дела, то я не думаю, что здесь можно много заработать, но у меня есть другие интересы…

– Действительно? И могу я узнать, какие?

– Конечно, я расскажу вам. Мой самый главный интерес – это вы. Мне нравятся женщины вашего типа. Мне нравится, как вы одеваетесь, ваша походка и как вы себя, в общем, ведете. Даже несмотря на то, что вас иногда заносит и вы начинаете совершать глупые поступки, я все же думаю, что вы мне нравитесь… и даже очень.

– А я думаю, что вы самая наглая личность, которую я когда-либо встречала в жизни, – сказала она. – Ваше нахальство вызывает удивление. По-моему, вы считаете, что я должна быть польщена, когда говорите, что я вам нравлюсь. Ну… так вот, вы мне не нравитесь.

– Самое забавное заключается в том, что это не так, – возразил Калагэн улыбаясь. – Я очень вам нравлюсь, и именно поэтому вы прилагаете немало усилий, чтобы доказать самой себе обратное. Поэтому вы так легко выходите из себя.

– Я не понимаю, для чего мы должны обсуждать психологические аспекты моего характера.

– Хорошо, не будем. Мы не будем обсуждать психологические аспекты вашего характера, мы даже не будем обсуждать психологические аспекты характера Эсме или другие интересные вещи, касающиеся вашей семьи. Мы будем обсуждать то, что должно произойти и то, что вы собираетесь делать. И когда я говорю, что вы собираетесь делать, я именно это имею в виду. Вы будете делать то, что я скажу, и вам придется смириться с этим. Вам понятно?

Она поднялась. На какое-то мгновение Калагэну показалось, что она собирается ударить его.

– Как вы осмеливаетесь разговаривать со мной подобным образом? – произнесла она тихим голосом. – Я…

– Вы удивитесь, если узнаете, что я могу осмелиться сделать. Но я имею в виду именно то, что я вам только что сказал. Очень скоро здесь все должно раскрыться, и я хочу, чтобы это произошло по моему сценарию. Это единственный путь, при котором для вас все должно закончиться хорошо. В противном случае есть чертовски хороший шанс, что сюда заявится старший инспектор Валпертон, а он наиболее проницательный, способный и деловой офицер полиции, который найдет парочку таких фактов, которые лучше вообще не затрагивать. Вы сейчас находитесь перед выбором: или попасть в пасть дьяволу, или отправиться на дно морское. И даже, если я вам кажусь дьяволом, вы поймете, что мой вариант лучше, нежели отправляться на дно.

Чтобы успокоиться, она прикоснулась рукою к стене. Лицо у нее было необыкновенно бледным:

– Продолжайте…

Калагэн выбросил окурок.

– Я был в Лондоне и провернул там парочку вещей, которые мне нужно было сделать. Самое главное – это то, что я встретился с Лейном, юристом вашего отца. Я убедил его написать письмо в страховую компанию и отозвать иск. Для страховой компании это совсем не будет подозрительным, так как, во-первых, считается, что я работаю на них, и во-вторых, мы заставили их поверить в то, что мы отзываем иск в связи с тем, что я узнал, где находятся похищенные драгоценности. Это устраивает компанию. Все, что они хотят – это не заплатить по иску, а если им не нужно будет платить, то их мало будет интересовать, кто и почему сделал то-то и то-то. Вам это понятно?

– Понятно, – сказала она.

Оторвав руку от стены, она вернулась к лавке и села. Все это время она неотрывно смотрела на Калагэна.

– Следующий момент – это Ланселот, – продолжил он. – Ланселот собирается как можно больше навредить. Собственно, он уже начал, стараясь настроить вас против меня. Не забудьте, что именно Ланселот хотел, чтобы это дело было расследовано, и чтобы на страховую компанию оказали нажим. Могу поспорить, что он был у них, и они ему рассказали все, что думают по этому вопросу, и ему это не понравилось, принимая во внимание тот факт, что он решил, что я ему тоже не нравлюсь.

– А можно как-нибудь остановить Ланселота, чтобы он прекратил вредить, как вы это называете?

– Я найду способ как это сделать.

– Понятно, – очень тихо произнесла она, глядя в пол.

– Мне нужно найти способы, как сделать так, чтобы не случилась еще масса вещей. Но, если повезет, то я, может быть, найду их…

– Мы опоздаем к обеду, – она поднялась, направилась к двери, остановилась у выхода, глядя на тропинку, и внезапно обернулась.

– Было бы забавно, – произнесла она каким-то неестественным, сдавленным голосом, – но, если бы вы действительно были другом и не были бы таким…, – ее голос осекся.

Калагэн улыбнулся.

– Случались и более странные вещи. Во всяком случае, перестаньте волноваться. Ни к чему хорошему это не приведет, кроме того, это нелогично. Таким способом вам ничего не удастся ни предотвратить, ни осуществить. Не волнуйтесь, и ничего не предпринимайте. Я думаю, пора несколько легче относиться ко всему. В настоящее время вам нужно сделать одну или, возможно, две вещи.

Она обернулась.

– Какие же?

– Во-первых, расслабьтесь. Вы находитесь на грани обморока. Во-вторых, когда у вас появится время, спросите у самой себя, принимая во внимание все то, что я вам сказал, а не лучше ли считать меня не самым вашим злейшим врагом, а почти другом? Давайте назовем меня овцой в волчьей шкуре.