волчья жизнь, волчь законы... - Александр Беляев

– К тебе, уважаемый, эта пословица никакого отношения не имеет. Перед тобой и гусями стоит, как говорил товарищ Ленин, архиважная задача, батенька, архиважная, – убрать территорию до сияющего блеска. Чтоб каждый, кто подойдёт к конторе ГСМ, остановился здесь и, залюбовавшись окружающим пейзажем, получил эстетическое наслаждение. Лопатин, ты знаком с философскими категориями эстетики?

– Нэ. А шо это такое?

– А шо, а шо? – передразнил его Ржавин. – Деревня! Эстетика – это наука о прекрасном. Антон Павлович Чехов говорил, что у человека всё должно быть прекрасным: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Понял, Лопатин? А у тебя – лицо типичного быка, спустившегося с гор за солью. Одежда? Я молчу про твою одежду. Чухан-чуханом. Душа? Низменная душа… пустая, мелкая. Мысли? Или полное их отсутствие, или полный примитив… как бы пожрать, где бы поспать, кого бы задуть и как бы «плану» курнуть!

– Это точно! – глупо улыбаясь, согласился Лопатин. – План – это сила! Давно я уже хорошей, доброй шмали не курил. Может, с год. Помню, в учебке, в Нижнеподольске, у нас у свинарника выросла конопля-дичка. Но она реальная была. С косого трое отъезжали. Задули по парику, а нас так накрыло. О-от мы гудели. Вся часть, короче, обкуренная неделю ходила. А через неделю, по приказу командира, всю её спололи и сожгли. Я лично участвовал в прополке. Для меня каждый удар косой… словно, удар ниже пояса. «Мужики, – думал я, – что ж вы делаете? Остановитесь!» Сердце кровью обливалось. До чего ж было жалко! Но добрый пакет шмали… я всё же в части заховал. У меня была надёжная нычка. Я и ещё с два пацана… Мы ещё долго потом по плану отрывались.

– Не люблю нариков, – сказал Ржавин. – От них все беды… Стрелять вас надо.

Лопатин с изумлением уставился на него.

– Шучу! – улыбнулся Ржавин и, повернувшись, скрылся за дверями конторы ГСМ. Он вернулся к своим, в комнатушку.

Куриленко с Кимом, разложив на табуретке доску, катали нарды.

– Сыграешь? – спросил его Рыжий.

– А. Надоело. Всё надоело. Домой хочу!

– Хо, удивил. Я тоже хочу. Все хотят.

– Я больше твоего хочу. Меня там девки ждут. Братва.

– А то у нас братвы и своих девок нет, – возразил Ким.

– У всех братва, – согласился Куриленко.

– Слышь, Рыжий, вот ты сколько в авиации?

– Странный вопрос? Столько же, сколько и ты…

– То есть полтора года, – хитровато глядя на сослуживца, говорил Ржавин.

Куриленко, опасаясь подвоха, осторожно спросил:

– Ну и?

– А ты можешь назвать тактико-технические характеристики МиГ-29?

– Вот это ты выдал, – усмехнулся Ким.

– А на хрен они мне нужны? – пожал плечами Рыжий.

– Как на хрен? Ты ж в авиации служишь? Вот представь… на гражданке, пацаны, допустим, спросят, где ты служил. Попросят тебя рассказать об авиации, о самолётах, а ты не в зуб ногой.

– Я ж не лётчик. Я – гэсеэмщик.

– Ты хочешь сказать, что в ГСМ неплохо разбираешься? Ну-ка, назови мне химическую формулу керосина?

– Слышь, Ржавин, ты что тут вымахиваешься? – спросил Куриленко с вызовом. Он начал заводиться.

– Да скучно мне, понимаешь? Тоскливо!

– Это твои проблемы!

– А сам-то ты хоть, знаешь, характеристики МиГа? – насмешливо спросил Ким.

– Пожалуйста. Размах крыла – 11 метров. Длина самолёта – 17. Высота – 4, 7. Масса пустого самолёта – около 11 тонн. Максимальная взлётная масса 18, 5 тонн. Силовая установка: два турбореактивных двигателя. Потолок полёта – 18 тысяч метров. Максимальная дальность полёта 2100 километров с подвесными топливными баками. Скорость над землёй – 1500 километров час. Максимальная скорость на высоте 11 тысяч метров – 2450 километров в час.

Вооружен, корочем, 30-милиметровой пушкой. Семь внешних подвесок для вооружения и оборудования, шесть ракет «воздух-воздух», ракеты «воздух-земля», неуправляемые реактивные снаряды – сокращенно НУРС, напалм, ядерные бомбы, топливные баки и прочая хрень.

Был разработан в 1977 году в конструкторском бюро Микояна и Гурвича. В серийное производство запущен в 82 году. К нам в дивизию поступил на вооружение в 86-ом… Тогда же он поступил в Мукачево, Чертков и Луцк.

– Шо, типа, умный? – насмешливо спросил Рыжий, когда Ржавин закончил.

– Да нет. Какой из меня ум?.. Три класса образования…

– Откуда такие познания? – спросил Ким, с интересом глядя на эрудированного сослуживца.

– Да так… интересовался в свое время, – уклончиво ответил Ржавин.

– Что ещё про самолёты знаешь?

– Мне что целую лекцию тут читать?

– Было бы интересно послушать.

– А неохота. Ты, Ким, лучше, чем Чейза читать, прочитай про современную военную технику. Знаешь, какие сейчас основные самолёты, стоящие на вооружении США?

– Какие?

– Истребители F-15, тяжёлые бомбардировщики В-52. Самым основным их истребителем в ХХI веке станет одноместный сверхзвуковой истребитель F-22 «Рэйпир», завершённый в марте 92 года. В серийное производство запущен в апреле нынешнего года. По ходу, американцы этим истребителем утёрли нам нос…

– Американцы – они умные, – с уважением сказал Куриленко.

– Они не умные, они богатые и прагматичные, – поправил Ржавин. – А между умом и прагматизмом вкупе с богатством есть разница. Если б наши конструкторские бюро финансировались на должном уровне, если б на армию правительством неньки-Украины выделялись необходимые суммы, мы бы стали великой державой.

– Без России? – спросил Ким.

– Ну, допустим, без России нам никогда не стать великой державой. Впрочем, как и России без нас. Советский Союз – вот это была держава. А Украина… это так… ворон отпугивать… Но я этих слов не говорил, и вы их не слышали… А на счёт умных американцев, Рыжий, это вопрос спорный… Ты знаешь о том, что первый в мире вертолёт был произведён в США?

– Ну вот… – согласился Куриленко, находя в словах Ржавин подтверждение своему мнению об американцах.

– Да, изобрёл его гражданин США, но русский по крови… Игорь Сикорский… – поспешил заметить Ржавин. – Как и первый в мире телевизор, точнее прообраз будущего телевизора, первая в мире электронно-лучевая трубка была изобретёна в США, но опять же русским эмигрантом… Владимиром Кузьмичем Зворыкиным. И у создания компьютера, чуда ХХ века, как ни странно, у его истоков стояли русские ученые, правда, в силу определённых исторических обстоятельств вынужденные трудиться в США… Так что, друзья мои, не всё так просто… Не всё так просто, – задумчиво повторил сержант Ржавин.

…Ржавин мучился от скуки. Со дня на день он ждал своего увольнения в запас. Все его мысли были прикованы к будущей гражданской жизни. Мысленно он бродил по улицам родного, до щемящей боли Киева, катался в метро, ходил по коридорам университета, веселился с друзьями и подругами. С одной стороны он жалел о службе в Армии как о бездарно потраченном времени, о полутора годах, выброшенных на ветер; с другой, планируя в перспективе заняться большой политикой, Ржавин размышлял о том, что в глазах своих потенциальных избирателей, он будет лучше выглядеть с отметкой в биографии о службе в Армии. «У меня честная, бесхитростная биография: служил, как и все, отдал долг Родине, Нэньке Украине! – рассуждал он. – Идти в политику надо, в большую политику. Для начала выдвинусь в депутаты Киевской городской рады. А потом надо думать о том, как попасть в Верховну Раду. Верховна Рада Украины – вот конечный итог политической карьеры. На кого ровняться? На начальника службы ГСМ? На командира части? На майора Мороза? Мороз, конечно, мужик толковый, но он не пример для подражания. В жизни можно достигнуть гораздо большего, чем Мороз.

Ржавин мысленно перебирал всех своих знакомых. Никто из них не представлял для него авторитета.

Отец его работал прорабом, имел возможность тащить стройматериалы, бетон, продавал их «налево»; мать в бухгалтерии на одном из предприятий. Родители его, получив двухкомнатную квартиру в Святошинском районе Киева, считали, что они много достигли в жизни.

«Это всё несерьёзно, – насмешливо думал Ржавин. – Здесь нечем гордиться. Нужно стремиться к большему, и желать большего. Я хочу жить на Хрещатике. Работать в Верховной Раде, и ни грамма меньше! Нужно максимально повысить свой социальный статус и тогда ты в глазах окружающих будешь глубоко в авторитете. Сейчас совсем другая жизнь. Всем плевать на то, что ты честный, законопослушный гражданин, исправно платящий налоги! Наш дебильный народ уважает только силу и власть! Когда ты начальник, пускай ты весь погряз в разврате, пьянстве, жире, взятках, с тобой все считаются, тебе раболепно и преданно заглядывают в глаза, тебе стараются угодить, тебя уважают и любят! В противном случае ты – никто и звать тебя – никак! Вокруг меня – рабы. И моя задача вырваться из их среды, возвыситься над ними. Занять в их жизни место господина».

Ход мыслей Ржавин был прерван. Его позвал к себе прапорщик Марчук. Он сообщил, что, на днях планируются полёты, организуемые для приезда командующего армии.