Ломаный сентаво. Аргентинец - Петр Иванович Заспа

На берегу Фегелейн быстро нашёл на песке след копыта и указал на воду.

— Обрати внимание, Вилли, здесь мулов завели в озеро, а вышли они гораздо дальше.

— Между следами полсотни метров, — согласился Клим. — Единственное свободное от джунглей место. Напоминает что-то вроде песчаного пляжа.

— Потому и нет следов лопат, — догадался Удо. — Золото утопили! И утопили где-то рядом.

— Возможно, возможно… — кивнул Фегелейн. — Шмидт что-то говорил о герметичных контейнерах.

— Конечно! — радостно продолжал развивать собственную мысль Удо. — Мулов завели в воду, сбросили груз и вышли вон там, дальше, у водопада! А что Шмидт говорил о контейнерах? Я ничего не слышал.

— Как-то проговорился, — задумчиво ответил Фегелейн. — Меня смущает только одно: на большую глубину мулов не заведёшь, а у берега вода чистая, как в стакане. Песчаное дно словно на ладони. Спрятать клад в такой прозрачной воде — всё равно что оставить на берегу. Может, мулов попросту приводили на водопой? А золото где-нибудь в корнях гигантского дерева? Здесь такое вполне возможно.

— Видел я похожее дерево недалеко! — тут же подхватил свежеиспечённую мысль Удо. — Корни, как столбы, а между ними лошадь проскачет, не то что мул. Но это ещё на том берегу было.

Мрачно вздохнув, Фегелейн окинул моряка саркастическим взглядом и прошёл немного вдоль озера. Берег здесь и впрямь был свободен от зарослей, с тонкой полоской принесённого водопадом песка, за которым простиралась безмятежная и чистая вода. На поверхности изредка показывалась любопытная мордочка выдры или с шумом ныряла за рыбой птица, и ничто не говорило о том, что это место полно опасностей, которыми обычно кишит сельва. Если не оглядываться на возвышающуюся за спиной стену деревьев, то легко можно представить, что стоишь на берегу тихого деревенского пруда. Даже дышалось здесь легко, словно вся влажность, пропитавшая насквозь воздух, тоже осталась там, позади, в джунглях. Неподалёку на берег из зарослей кустов вышли Шмидт и Пёшель. Бросив в сторону Фегелейна беглый взгляд, они прошли в направлении водопада, затем, огибая неглубокую, вымытую течением лагуну, снова исчезли среди деревьев. Фегелейн ещё раз склонился над следом копыта и потрогал отпечаток пальцем.

— След глубокий, — произнёс он, ни к кому не обращаясь.

— Значит, шли с грузом! — тут же поспешил продемонстрировать сообразительность Удо.

— Точно не скажешь, — осадил его Фегелейн. — Песок очень мягкий. Наши следы тоже глубокие.

— Тогда имеет смысл сравнить эти следы с теми, что выходят из озера, — произнёс Клим.

— Ты эту мысль снял у меня с языка! — возмутился Удо. — То же самое хотел предложить и я. Сравнить следы, входящие в воду, с теми, что дальше на берегу! Если золото оставили в озере, то это сразу станет ясно по глубине следов! Понятно и бестолковому…

Кого имел в виду Удо, так и осталось загадкой, потому что совсем рядом, сливаясь в очередь, прогремела серия пистолетных выстрелов, и моряк, прервавшись на полуслове, рухнул, растянувшись на песке. Клим упал рядом и, откатившись, спрятался за куцым кустом, взяв на прицел лагуну, откуда донеслись выстрелы.

— Это «Вальтер» Шмидта, — тихо произнёс занявший позицию за поваленным деревом у воды Фегелейн. — Вилли, следи за тылом, Удо, твой правый сектор, мой берег.

— Дикари, — прошептал Удо.

— Может быть, — согласился Фегелейн.

— Они прикончили Шмидта и Пёшеля.

— Замолчи, — зашипел на него Клим, прислушиваясь.

Ему показалось, что из его сектора доносится шорох раздвигаемых веток. Затем шорох перерос в треск, и на берег с автоматом в руках выбежал водитель Франц, за ним через секунду — Айземанн. Облегчённо выдохнув, Клим убрал палец с курка и опустил карабин.

— Кто стрелял?! — выкрикнул эсэсовец.

— Шмидт, — ответил Фегелейн и, указав вдоль берега, добавил: — он там.

— Вы, трое, заходите вдоль озера, — мгновенно оценил обстановку Айземанн. — Герман, а мы обойдём с тыла.

Не успел он снова скрыться в листве, как неожиданно на отмель рядом с лагуной неторопливо вышел Ганс и, разглядев на берегу Фегелейна, поманил рукой.

— Он живой? — удивился Айземанн и негромко крикнул: — Где Шмидт?!

— Идите сюда! — позвал Ганс.

— Я же приказал не шуметь! — бросился к нему эсэсовец. — Кто и в кого стрелял?

— Сейчас увидите, — Ганс дождался, когда подойдут все остальные, и нырнул в проём в кустах. — Вы бы тоже начали стрелять.

Айземанн подозрительно взглянул ему в спину и нырнул следом. Первым Клим увидел Пёшеля. Немец повернул к нему бледное лицо и, ничего не говоря, отошёл в сторону. Дальше на небольшой поляне с короткой травой, едва скрывавшей ботинки, стоял Шмидт с неизменным «Вальтером» в руках. По взволнованным, но ещё не потрясённым лицам, Шмидт, догадавшись, что закрывает обзор, сделал широкий шаг в сторону и, словно срывая прикрывающую сцену штору, дабы дать зрителям увидеть всю картину целиком, потянул на себя густую разлапистую ветку. Спрятанная среди зарослей и выходящая из озера мелкая лагуна уже через десяток шагов превращалась в заболоченную пойму, в свою очередь, заканчивающуюся выложенным из камней гротом. Искусно подогнанные друг к другу камни образовывали невысокую сферу с широким входом. Вход в тесную пещеру украшали гроздья цветов, бананов и белые черепа людей. Наполовину выбравшись из каменного мешка, лежала огромная коричневая змея с чёрными пятнами вдоль тела. Её кожа мелко подрагивала в конвульсиях от головы к хвосту, вдоль всего гигантского многометрового туловища, отчего казалось, что электрические волны бегут по коже и теряются в темноте, заставляя это чудовище жить и двигаться. Лишь огромная голова с ещё сочащимися бурой слизью пулевыми отверстиями лежала неподвижно и спокойно, словно отдельно от ещё цепляющегося за жизнь тела.

— У неё голова короля быков, — неожиданно нарушил повисшее молчание Франц.

На него посмотрели с недоумением, как на человека, сморозившего непроходимую глупость. Тогда Франц поспешил объяснить:

— У нас с отцом на ферме жил бык-чемпион, так его голова была меньше. Но, как мы его ни откармливали, приз короля Тироля он так и не взял.

Франц окончательно смутился и, потупившись, пожал плечами:

— Может, если бы не война…

Айземанн презрительно хмыкнул и покачал головой, затем, отвернувшись, ткнул лезвием мачете в приоткрытый рот змеи и тут же отошёл.

— У этого быка шесть рядов зубов. Ты её убил?

— Кажется, да, — неуверенно ответил Шмидт. — Ну то есть, конечно, убил, не могла же она выжить! Я выпустил ей в голову всё, что было в обойме.

— У тебя хорошая реакция, — похвалил Айземанн. — Обычно эти гады быстрее нас, людей.

— Она лежала, не шелохнувшись, — возразил Шмидт. — Пёшель едва на неё не наступил.

Фегелейн достал фонарь и посветил внутрь пещеры.

— Не удивительно, учитывая