Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

В заключительной главе св. Василий картинно изображает печальное состояние Церкви, подобной кораблю, подвергшемуся страшной буре; оно является следствием неуважения к отеческим правилам, коварных происков еретиков, своекорыстия и соперничества клириков, которое хуже открытой войны.

Экзегетические творения. Кассиодор (De institutione divinarum litterarum, Praef. [4]) говорит, что св. Василий истолковал все Священное Писание[1225]. Но в настоящее время известны как несомненно подлинные толкования его беседы «На Шестоднев» и на некоторые псалмы.

1) «Девять бесед на Шестоднев» (Όμιλίοα kvvka €ΐς την έξαήμρον)[1226] были произнесены св. Василием, когда он был еще пресвитером (следовательно, до 370 г.), в течение первой недели Великого поста, в храме, перед слушателями смешанного состава, но преимущественно из простого народа. Св. Василий вел беседы в некоторые дни по два раза. Предметом их было повествование книги Бытия о творении мира в шесть дней (Быт. 1: 1-26). Беседы прекращаются на пятом дне творения, и в девятой беседе св. Василий только указывает на участие всех Лиц Св. Троицы в создании человека, а разъяснение, в чем состоит образ Божий и каким образом человек может быть причастен подобия Его, обещано в другом рассуждении. Это намерение, вероятно, не было выполнено, и известные три беседы — две о сотворении человека[1227] и третья о рае[1228], прилагавшиеся иногда к «Шестодневу» как его продолжение, неподлинны. Позднее Григорий Нисский дополнил «Шестоднев» св. Василия своим произведением «Об устроении человека», подтверждая этим, что св. Василий не закончил бесед о творении человека; св. Амвросий Медиоланский также знал только девять бесед Василия Великого.

В беседах св. Василий ставит своей задачей изобразить творческую Божественную силу, гармонический порядок и красоту в мире и показать, что учение философов [и] гностиков о миротворении — неразумные измышления и что, напротив, Моисеево повествование одно содержит Божественную истину, согласную с разумом и научными данными. Согласно с дидактически-полемической целью своего произведения, он руководится почти исключительно буквальным смыслом Священного Писания, устраняя аллегоризм в толкованиях и даже мимоходом восстает против злоупотребления им (Homil. in Hexaemeron II, 5; III, 9; IX, 1). Он тщательно определяет значение толкуемых изречений, исследует, пользуясь [научными] данными, свойства и законы природы и художественно описывает их. Попутно он привлекает к предмету своей речи превосходные уроки популярной философии, когда противополагает непреложность Божественного слова противоречивым системам философов, которые взаимно разрушают друг друга (Homil. in Hexaemeron I), нападает на софистов, признающих вечность материи, и еретиков-гностиков или манихеев, олицетворяющих злое начало, чтобы противопоставить его Богу (Homil. in Hexaemeron II), изображает нелепости и опасность астрологии и защищает против нее свободу и нравственную ответственность человека (Homil. in Hexaemeron VI), на основании наблюдения над животными утверждает целесообразность в устройстве мира и действие в нем Промысла (Homil. in Hexaemeron VII-IX), в безошибочности их инстинкта показывает образ естественного сознания (Homil. in Hexaemeron IX). Преследуя цели назидания, св. Василий поучает из природы познавать Творца, Его благость и премудрость и постоянно предлагает нравственные наставления, сближая явления и законы природы с человеческими свойствами. Подлинность бесед «На Шестоднев» стоит вне всякого сомнения: уже Григорий Богослов называет их во главе творений св. Василия (Orat. XLIII, 67[.1]), и во всей давности они высоко ценились не только на Востоке, но и на Западе.

2) «Беседы на псалмы» (Όμιλίαι ίίς ψαλμούς)[1229] произнесены были св. Василием, вероятно, еще в сане пресвитера. Подлинными признаются тринадцать: на 1, 7, 14, 28, 29, 32, 33, 44, 45, 48, 59, 61 и 114 псалмы. Эти беседы представляют, вероятно, только часть его комментария на псалмы; есть отрывки его толкований и на другие псалмы, если фрагменты, опубликованные кардиналом Pitra[1230], подлинны; кроме того, в беседе на 1 псалом объяснены только два первых стиха, а на 14 — только последние стихи, но и в той, и в другой беседе указывается на истолкование и остальных стихов; наконец, беседе на 1 псалом предпослано общее предисловие, трактующее вообще о достоинствах псалмов, что предполагает, по-видимому, намерение систематически изъяснять всю Псалтирь. В сохранившихся беседах св. Василий комментирует текст псалмов стих за стихом. Здесь он не ограничивается установлением буквального смысла и указанием нравственного приложения, но дает место и аллегорически-прообразовательному истолкованию. В общем беседы имеют популярный характер и не столько преследуют цели истолкования, сколько нравственного применения библейского текста. Исследователи отмечают, что в некоторых случаях (например, в Homil. super Ps. 14) толкования св. Василия вполне совпадают с толкованиями на псалмы Евсевия Кесарийского: это отчасти объясняется тем, что оба пользовались комментариями Оригена; однако в тех случаях, когда такого рода совпадения обращают беседу в компиляцию из Евсевия, есть серьезные основания сомневаться в принадлежности ее св. Василию; на этом, между прочим, основании считаются неподлинными беседы на псалмы 37, 132 и вторые беседы на 14 и 28 псалмы.

3) «Толкование на пророка Исайю» (Ερμηνεία εις τον προφήτην Ήσαΐαν)[1231] — подробное и общедоступное изъяснение первых 16 глав книги прор. Исаии. Автор следует большей частью буквальному смыслу текста и затем дает нравственное приложение слов пророка. Стиль этого произведения значительно уступает в обработке другим произведениям св. Василия. Довольно большое число мест буквально заимствовано из толкования Евсевия на книгу прор. Исаии, еще больше заимствований из Оригена. Свидетельства о принадлежности этого толкования св. Василию начинаются только с VII в. (Максим Исповедник). Иероним в De viris illustribus 116 не называет его среди творений св. Василия. Все это вместе взятое является сильным препятствием к усвоению «Толкования на прор. Исайю» св. Василию. Защитники подлинности его, основываясь на приписке в некоторых манускриптах, что это толкование издано только после смерти св. Василия каким-то пресвитером, объясняют особенности его по сравнению с другими творениями св. Василия так: св. Василий начал подготавливать толкование на книгу прор. Исаии по руководству древних толкователей, особенно Оригена, но затем не имел времени ни окончить, ни обработать написанного. Но и при отрицании принадлежности этого комментария св. Василию считают несомненным, что он написан во второй половине IV в. и, может быть, каппадокийцем.

Аскетические творения. Вместе с Григорием Богословом, как удостоверяет последний, св. Василий уже в 358-359 гг. в понтийском уединении на Ирисе составил письменные правила и каноны для монашествующих. Григорий Богослов сообщает также (Orat. XLIII, 34[.2]; 62[.3]) о письменных законах св. Василия для монахов и об учрежденных им женских монастырях с письменными уставами. Совокупность аскетических творений, приписываемых св. Василию, обнимает следующие произведения:

— во-первых, 'Ασκητικά, куда относятся: 1) «Предначертание подвижничества» — как бы общее предисловие к наставлениям о христианской жизни; 2) «Слово подвижническое и увещание к отречению от мира и о духовном совершенстве»; 3) «Слово о подвижничестве»;

— во-вторых, Ηθικά: 4) «О суде Божием»; 5) «О вере»; 6) «Нравственные правила»; 7) «Правила, пространно изложенные»; 8) «Правила, кратко изложенные»; 9) «Подвижнические уставы»; 10) «Правила о наказаниях».

— «Предначертание подвижническое» ([Ασκητική] Προδιατύπωσις)[1232] — увещание ищущим христианского совершенства смотреть на себя как на духовных воинов Христа, обязанных со всей тщательностью вести брань духовную и выполнять свое служение, чтобы достигнуть победы и вечной славы.

— «Слово подвижническое (Λόγος ασκητικός) и увещание к отречению от мира»[1233] — содержит призыв к отречению от мира и нравственному совершенству. Автор сравнивает жизнь мирскую с монашеской и отдает преимущество последней, не осуждая и первой, но указывая, что в ней необходимо безусловное послушание Евангелию, дает наставления относительно различных благочестивых упражнений и описывает степени христианского совершенства, которые достигаются только великими трудами и постоянной борьбой с греховными стремлениями.

— «Слово о подвижничестве, как должно украшаться монаху» (Λόγος περί ασκήσεως, πώς δει κοσμεΐσθαι τον μοναχό ν)[1234] — в кратких положениях дает превосходные предписания для всего поведения монаха и вообще для духовной жизни, чтобы она во всех отношениях отвечала требованиям аскетического совершенства.