Вершина мира. Книга первая - Евгения Прокопович

В том же самом протоколе обыска описываются комнаты дома. И где касается комнаты дочери, отмечается педантичный порядок. Туфли к туфлям, платья к платьям — никакого беспорядка. Если верить полицейским, то даже нижнее белье было разложено строго по цвету и фактуре ткани. Еще следователь, что вел дело, отметил на полях протокола, что комната не несет абсолютно никакой информации о хозяйке, слишком все безлико. А если так, то почему не обратили внимания на все эти простые нестыковки?

А, ну правильно — дочери потерпевшего было около четырнадцати лет. Почему-то люди думают, что дети в этом возрасте не могут совершить такого тяжкого преступления, как убийство? Даже, если это примерные девочки из хорошей семьи. Вранье! Уж Влад-то знал, насколько жестоки хозяйские дети. По приказу вот одной такой благочестивой, примерной и послушной девочки-паиньки забили до смерти парнишку-раба. Что там уж между ними произошло, Влад не знал, но когда девица обвинила парня в приставании к ней любимой, он ей не на грамм не поверил. Не мог тот спокойный и уравновешенный парень сотворить такое — позариться на хозяйскую дочку! Тем более, что привязался к своей соседке по бараку и ни на кого больше не смотрел. Так-то. Впрочем, тут речь идет о родном отце, хотя…

Ладно, надо обсудить все это с генералом, если одобрит, Влад попросит командировку дня на три не больше, чтобы полностью отработать версию. Собрав показания девчонки, протокол обыска и свои записи в черную папку, закрыл остальные материалы в личном сейфе — архив уже как час не работал — и отправился к кабинету Дмитрия Петровича, из-за неплотно прикрытой двери пробивалась яркая полоска света — генерал работает.

Влад уже поднял руку намереваясь постучать, но остановился в самый последний момент, пальцы застыли в нескольких миллиметрах от пластика двери. До Влада донесся приглушенный голос Наташи.

— Дима, не тяни себе нервы, — просила она успокаивающе, по ее выражению было явственно слышно, что она повторяет это уже не в первый раз, — ничего ведь не случилось.

— Я не тяну себе нервы, ты даже не представляешь себе, насколько это было страшно, я видел все только в записи, — отвечал генерал и Влад мимолетно поразился усталости и безысходности звучащей в его голосе, — но это было все равно страшно. Мозгами я понимаю, что Аня выбрала единственно правильное решение. Она расколола свою мать, как ни один из моих ребят не смог бы, да и у меня так вряд ли вышло. Понимаешь, у нее нет жалости и от этого страшно. Наташ, она сделала все это хладнокровно, без каких-нибудь эмоций. Я осознаю, хоть мне от этого и больно, что она мстила за себя, за свое детство, но Влад-то здесь причем? Его зачем втягивать во все это? Я специально загнал парня в архив и работой завалил, чтобы сидел там безвылазно и не увидел ее! Парню и так досталось выше крыши, зачем еще этот неоправданный риск? С него хватит и того, что вскорости он узнает, что в смерти его родителей и его рабстве виновата эта женщина, Анина мать! А потом еще суд будет. К чему так рисковать, а если бы он ее увидел и узнал?

— Дима, не драматизируй, — послышался в ответ тихий и настойчивый Наташин голос, — ребенок давно вырос и вряд ли что-нибудь вспомнил бы…

Влад осторожно опустил документы на стол, непонятно как оказавшийся у генеральского кабинета. Ощущение беды было настолько велико, что он не сразу осознал до конца, что жизнь рухнула. Наташа говорила что-то еще, но Влад словно оглох, и ее речь доносилась до него сквозь плотную вату. В голове бились слова генерала…она мстила за себя, за свое детство…..в смерти его родителей и его рабстве виновата эта женщина, Анина мать…..Его зачем втягивать во все это…..она мстила за себя, за свое детство…

А он все это время мучился, не понимая, зачем его хозяйка проявляет столько благородства к безымянному рабу. Ответ оказался таким простым, банальным и отвратительным в своей голой правде, что даже затошнило. Раньше пользовались только его телом, и это было не так страшно, сейчас попользовались душой. Вероломно. А он-то поверил! Впервые в жизни поверил! И теперь его предали.

Влад ухватился за край стола, боясь, что ставшие неверными ноги подведут, и он упадет. Мир вокруг неудержимо рушился, и остановить крушение невозможно, как нельзя заставить облака ползти по земле, а не лететь по небу. Жизнь рушилась, разбитым стеклом осыпая беззащитную душу, оставляя на ней тонкие, болезненные раны. И ничего уже нельзя изменить, он все услышал и все уже случилось.

С тихим всхлипом загнал в легкие воздух, оказывается, он не дышал все это время. С тех самых пор, как подошел к кабинету. Зачем он сюда пришел? Чего хотел? Комната закачалась, Влад почувствовал, как сердце вслед за душой рвется на части и боль крепкими волчьими клыками вгрызается в беззащитные кровоточащие ткани, взламывая ребра, разрывает мышцы и высасывает по капли жизнь. Еще немного и от меня ничего не останется. Я сейчас грохнусь в обморок, как какая-нибудь слабонервная барышня, безразлично подумал Влад, пытаясь сфокусировать взгляд на ореховом пластике стола, но глаза почему-то отказывались это делать, все расплывалось.

Поднял руку и нетерпеливо протер глаза, пальцы стали мокрыми, но смотреть стало легче. Влад удивленно уставился на мокрые пальцы. Что это еще такое? Он зло и совсем по-детски вытер глаза рукавом, с силой сглотнул колючий комок, застрявший в горле и не дающий нормально дышать. Комок прокатился по гортани, свалился куда-то в желудок и затаился там до поры. Теперь этот комок будет ждать своего случая, чтобы вырваться в самый неподходящий момент и заставить еще больше болеть кровоточащие осколки, оставшиеся от него, Влада.

Стараясь не обращать внимания на колючку, притихшую в желудке, Влад еще раз потер глаза, заставляя себя отгородиться от всего услышанного. Ему нужно несколько минут, иначе он просто сойдет с ума. Как ни странно, но самым страстным желанием было открутить время, как пленку старого фильма, назад хотя бы на полчаса. Туда, где он был усталым, но счастливым, знавшим, что его любят и ждут, и волнуются, что его так долго нет. Что ему мешало собрать все дела, запереть их в сейфе и спокойно отправиться домой, оставив все до завтра и не слышать этого проклятого разговора? Ничего. Ничего не мешало.

Но время не вернуть и он слышал то, что слышал. Значит, с этим придется жить. Правда, Влад никак не мог сообразить, как это делается. Что надо сделать, чтобы дышать и жить дальше? Что? Наверное, надо придумать что-нибудь, убедив себя, что только это сейчас и важно, от этого зависит жизнь. Так, зачем он сюда пришел? Ах, да командировка! Влад потянулся к документам, но неловким движением столкнул папку и она, тихо шурша, поехала со стола, упала на пол, рассыпав содержимое. Влад тупо уставился на белые листы, валяющиеся у ног. Шум в коридоре привлек внимание обитателей кабинета, дверь распахнулась, и на пороге появились Наташка и Дмитрий Петрович.