Сокровище гугенотов - Понсон дю Террайль

— Но… что мы сделаем с… гугенотом, которого к вечеру доставят сюда?

— Это будет видно потом. Вообще должна тебе сказать, сын мой, что наваррский король для нас несравненно менее опасен, чем герцог Гиз. Но пока еще я ничего не хочу решать. Вечером я буду в замке. Я явлюсь пешком к прибрежной потерне; а ты сам встретишь меня и проведешь в свою комнату, а там мы поговорим!

XXXIV

Около восьми часов вечера королева Екатерина вышла из дома Луазеля в сопровождении человека в маске.

— Видишь ли, — сказала она, — продолжая начатый ранее разговор, — я не более тебя люблю наваррского короля…

При этих словах взор замаскированного опять блеснул странным огнем.

— Но, — продолжала Екатерина, — я вполне разделяю мысль Макиавелли, этого гениального политика, который говорил, что два врага удобнее одного.

— Ну, это довольно странное утверждение!

— Тебе так кажется? А между тем подумай сам: самый опасный враг для нас — тот, кто в своей ненависти руководствуется определенным достижением, но если существует два врага, которые стремятся достичь одного и того же, то они логически становятся врагами и друг другу тоже, а следовательно, часть их злобной силы будет отвлечена от нас.

— Это правда!

— Целью достижения наших врагов является французская корона. Ищущих этой короны двое: Генрих Наваррский и Генрих Гиз. Если ни один из них не успел в этом достижении, то потому, что ему приходилось ограждать себя от соперника. Но, как знать, не будь на свете одного из них, быть может, другой уже давно овладел бы троном Валуа!

— Да, это так!

— Значит, раз трон Валуа не может освободиться от всех врагов, пусть их будет несколько. Между тем, захватив Генриха Наваррского и вручая его судьбу лотарингцам, мой сын лишь помогает Гизу освободиться от соперника, но не предохраняет трона Валуа… В скверное дело замешался герцог! — и, не говоря более ни слова, королева молча дошла до потерны, указанной ею утром герцогу Анжуйскому. Однако, прежде чем постучаться, она сказала своему спутнику: — Надвинь шляпу глубже на лоб и прикрой лицо полой плаща, чтобы маски не было видно!

Незнакомец повиновался. Тогда королева постучала в дверь потерны, которая немедленно открылась, причем во тьме коридора слабо вырисовался какой-то мужчина. Это был герцог Франсуа, во тьме и одиночестве поджидавший мать.

— Это вы? — спросил он. — А кто с вами?

— Это Асти, — спокойно ответила Екатерина, причем незнакомец молча поклонился герцогу.

— Следуйте за мною, — сказал тогда Франсуа. — Но осторожнее: здесь приступочка! Екатерина тихо рассмеялась.

— Полно, сын мой, — сказала она, я лучше тебя знакома с этим замком и с завязанными глазами пройду, не споткнувшись, куда угодно. Я ведь долго жила здесь с твоим отцом, когда он был еще герцогом Анжуйским! Скажи мне только, что помещается в кабинете покойного короля?

— Я оставил там свой кабинет!

— Отлично. А кто живет над кабинетом?

— Никого. Я не выношу, чтобы над моей головой ходили!

— Совсем хорошо! Ну, так проведи меня в эту верхнюю комнату. Ступай вперед, я знакома с лестницей!

Герцог запер дверь потерны и пошел наверх в сопровождении королевы-матери и незнакомца. У дверей комнаты Екатерина спросила:

— Надеюсь, герцог в кабинете у тебя?

— Нет еще, но он должен сейчас прийти, чтобы решить со мною вопрос о наваррском короле. Впрочем, может быть, он уже пришел и ждет меня…

— Ну, так ступай к нему, сын мой!

— А вы останетесь здесь?

— Да.

— Без света?

— Без света.

— Когда мне прийти за вами?

— Когда услышишь сверху три удара.

— Хорошо, матушка!

Герцог ушел, а Екатерина с незнакомцем вошли в комнату. На пороге королева приказала своему спутнику сесть у самого входа в кресло, а сама на цыпочках пошла к противоположной двери стене. Здесь ее рука стала ощупывать тайную пружину. Наконец она нашла искомое, и вдруг из стены вырвался яркий луч света.

— Что это? — с некоторым испугом спросил незнакомец. — Подойди, и увидишь сам! — ответила Екатерина. Незнакомец осторожно подкрался к светящемуся отверстию и увидел, что там виднеется какая-то сверкающая наклонная пластинка.

— Здесь применено старинное изобретение, которое, наверное, знакомо тебе, — сказала Екатерина, — в потолке кабинета имеется отверстие, над которым тайно прикреплено в наклонном положении зеркало из полированной стали так, что в нем отражается вся комната. Системой дальнейших зеркал это отражение передается сюда, так что, глядя в отверстие, можно видеть все происходящее в кабинете. А вдобавок еще, благодаря системе слуховых труб, можно также и слышать все, что там говорится. Ну-ка, взгляни! Человек в маске приблизил лицо к отверстию.

— В самом деле! — воскликнул он.

— Что ты видишь?

— В кабинете перед столом сидит какой-то мужчина; его лица не видно; он нетерпеливо переворачивает страницы книги.

— Это герцог Гиз. Он один?

— Да, но дверь отворяется… и… вошел герцог Франсуа!

— А! Ну, так уступи мне теперь место!

Королева прислонилась к стальному зеркалу. Герцог Анжуйский и Гиз молча раскланялись друг с другом, но не говорили пока еще ни слова. Однако вскоре в глубине кабинета открылась вторая дверь, и вошла женщина. Это была Анна Лотарингская.

— Ого! — пробормотала королева-мать. — Раз в дело вмешалась очаровательная Анна, положение становится серьезным. Надо внимательно слушать, что там происходит! — и она приникла ухом к слуховому отверстию.

XXXV

— Милый кузен, — сказала Анна Лотарингская, войдя в кабинет, — разрешите мне резюмировать создавшееся положение!

— Прошу вас, очаровательная кузина! — галантно ответил Франсуа.

— Наваррский король в нашей власти…

— О, да, и я отвечаю вам за то, что стены его темницы достаточно прочны, чтобы он не мог выйти из нее без посторонней помощи!

— Да, это так. Но самое лучшее во всем этом то, что он доставлен в Анжер ночью, его никто не видел и, кроме нас, моего брата и меня, никто не знает, что он привезен сюда. Что же касается видама Панестерского, то за него я вполне отвечаю — он болтать не будет. Следовательно, можно считать, что пленение наваррского короля состоялось в полной тайне.

— Но что же тут такого? И что за преимущество видите вы в тайне, окружающей пленение наваррского короля?

— Огромное преимущество, кузен. Католическая религия, герцогство Лотарингия и королевство Франция не имеют более злого врага, чем этот королишка. Его смерть будет встречена с чувством большого облегчения, но если мы самовольно казним его, то вся Европа подымется на нас, и даже сам французский король потянет нас к ответу. Но зачем нам оповещать об этом весь мир?