Книга тайн - Борис Воробьев

Насколько был узок круг аферистов, говорит тот факт, что важнейший государственный вопрос обсуждался и решался без участия министра иностранных дел! Горчакова лишь для проформы ввели в курс дела, а постоянный контроль осуществляло лицо, по сути, второстепенное — посланник в Америке барон Э. А. Стекль.

Наконец, заключительный ход — шантаж правительства. Эту задачу выполнил министр финансов Рейтерн, который в один прекрасный день заявил Александру II и правительству о том, что пришёл срок уплаты финансовых долгов, а их накопилось ни много ни мало 45 млн, и выручить может лишь зарубежный кредит (как это похоже на сегодняшний день, не правда ли?).

Все перечисленные усилия не пропали даром: 16(28) декабря 1866 г. на секретном совещании в Министерстве иностранных дел было принято решение: Аляску продать. За 7 млн долларов, как предписал император.

А дальше возникает загадка: никто не знает, почему в договоре о продаже вдруг возникает цифра в 7 млн 200 тыс. На сей счет существует немало предположений, но им всем недостает доказательств, да нам сумма сделки не так уж и важна. Интереснее другое — как получали эти деньги и на что они пошли. Вот тут сплошные рекбусы-кроксворды, как говаривал незабвенный Аркадий Райкин.

В самом деле: уполномоченный получить 7 млн 200 тыс. золотых долларов барон де Стекль вместо этого получает лишь 5,4 млн! «Потеряно» 1,8 млн золотых долларов, но все молчат — и в США, и в России.

Однако всем в то же время ясно, что шила в мешке не утаишь, что заговор молчания вокруг пропавших денег рано или поздно приведет к неприятностям. Проблему «изящно» решает Стекль (конечно, с подачи верхов): 1 августа 1868 г. он пишет расписку казначейству США, в которой черным по белому обозначено: получено 7 млн 200 тыс. долларов. Таким образом, Россия фактически получила за Аляску сумму, указанную выше — 5,4 млн.

Но и это еще не все. Известно, что деньги семьи Романовых хранились в лондонском «Баринг бразерс банке», тогда как государственные — в «Банке Англии». Так вот, последняя пикантная подробность: сумма, полученная за продажу Аляски, была переведена именно в «Баринг бразерс банк», то есть на счет высочайшего семейства. НародРоссии, как всегда, не получил ничего.

«Отдайте всё…», или Завещание Петра I

Из школьного курса истории известно, что Петр I умер, не назначив после себя наследника. Заподозрив сына Алексея в противодействии своим реформам и умертвив его в тюрьме, царь издал новый указ о престолонаследии, по которому власть переходила к тому лицу, которое царь назвал в завещании. Но получилось так, что сам Петр именно этого и не сделал: обуреваемый всякого рода сомнениями, он до последней минуты не составил завещание, а когда эта минута настала, царь успел лишь слабеющей рукой написать: «Отдайте все …» А кому отдать, не сказал. И в результате с 1725-го по 1762 год на русском престоле перебывало семь монархов, пять из которых были женщины!

Начертанные умирающим царем слова до сих пор вызывают у историков массу вопросов, и среди них наиглавнейший: действительно ли Петр смог написать их своей рукой?

Казалось, сомнений здесь быть не могло — ведь их, так сказать, «освятил «такой авторитет, как Вольтер, приведя их в своей книге о жизни и деятельности русского императора. Пример француза оказался заразительным, с той поры почти все наши историки, как дореволюционные, так и советские, касаясь фактов петровской жизни, цитировали его предсмертные слова. Мы говорим: «почти все наши историки» потому, что стопроцентного единодушия всё-таки не было. Первым среди сомневающихся был историк Е. Ф. Шмурло. В 1913 году в статье «Кончина Петра Великого и вступление на престол Екатерины I» он писал, что проведенный им анализ дипломатической переписки, относящейся ко времени кончины Петра I, дал однозначный результат: ни один иностранный дипломат, аккредитованный при русском дворе, не упоминает о попытке умирающего императора сделать какие-то распоряжения относительно наследника престола. То же самое можно сказать и о петровских приближенных, свидетелях смерти императора. Что означает это единодушное молчание? По мнению Шмурло, только одно: никаких записей, никаких устных приказаний (есть версия, будто слова: «Отдайте все…» Петр не написал, а произнес вслух) умирающий не делал и не отдавал.

В доводах историка виделся большой резон, но тогда неминуемо вставал вопрос: откуда Вольтер мог узнать о предсмертных словах русского императора? Не мог же он сам придумать их! Стали искать и нашли. Оказалось: среди материалов, коими пользовался Вольтер при написании своей книги, была рукопись, озаглавленная «Пояснения многих событий, относящихся к царствованию Петра Великого, извлеченные в 1761 году по желанию одного ученого из бумаг покойного графа Геннинга Фридерика Бассевича, тайного советника их императорских величеств Римского и Российского, Андреевского кавалера».

Рукопись была анонимной, но вот фамилию хозяина бумаг, откуда аноним черпал необходимые сведения, знали все: Бассевич был голштинским посланником при дворе Петра I и правой рукой герцога голштинского Карла-Фридриха. В описываемое время герцог находился в Санкт— Петербурге в качестве жениха старшей дочери Петра I, принцессы Анны.

Раскрыв «Записки» Бассевича, на нужной странице читаем: «Очень скоро после праздника св. Крещения 1725 года император почувствовал припадки болезни, окончившейся его смертью… Страшный жар держал его в постоянном бреду. Наконец, в одну из тех минут, когда смерть перед окончательным ударом дает обыкновенно вздохнуть несколько своей жертве, император пришел в себя и выразил желание писать; но его отяжелевшая рука чертила буквы, которых невозможно было разобрать, и после его смерти из написанного им удалось прочесть только первые слова «Отдайте все…» Он сам заметил, что пишет неясно, и потому закричал, чтобы позвали к нему принцессу Анну, которой хотел диктовать. За ней бегут, она спешит идти, но когда является к его постели, он лишился уже языка и сознания…».

Вот та картина смерти, которая стала хрестоматийной, но есть один существенный момент, заставляющий весьма критически оценить нарисованную Басевичем сцену: никто из присутствовавших на кончине императора не подтверждает, что он пожелал видеть принцессу Анну и что она действительно явилась к его постели.

Что же получается? Почему два факта, произошедшие 28 января 1725 года (попытка умирающего Петра написать завещание и его желание видеть подле себя старшую дочь), оказались вне поля зрения множества людей? Почему их подтверждает лишь один человек — Бассевич?

Все дело, как всегда, упирается в политику. Будучи голштинским посланником при русском дворе, Бассевич потратил массу усилий, чтобы добиться обручения герцога Карла-Фридриха с принцессой Анной. Оно состоялось 24 ноября 1724 года, при этом Петр I собственноручно утвердил договор, согласно которому Анна и ее потомство отказывались от всяких притязаний на русский престол, и вопрос, казалось бы, был закрыт.

Но время во все вносит свои коррективы. После смерти Петра I в России до 1727 года правила его жена Екатерина I. Она оставила трон Петру II Алексеевичу (сыну царевича Алексея), но тот в 1730 года умер от оспы. На царство была приглашена Анна Иоанновна, герцогиня Курляндская. В 1740 году она умерла, завещав престол сыну своей племянницы, грудному младенцу Ивану Антоновичу. Регентшей при нем была назначена его мать Анна Леопольдовна. Но в декабре 1741 года, совершив дворцовый переворот, престолом завладела младшая дочь Петра I Елизавета. Она была бездетна, а потому вопрос о наследнике стоял остро. Свергнутый Елизаветой Иван Антонович до 24 лет просидел в заточении в Шлиссельбургской крепости, где был убит уже в царствование Екатерины II. Однако в далеком Киле, столице герцогства Голштинского, подрастал сын старшей дочери Петра I Анны, принц Карл-Питер. Ему-то, по всем раскладам, и должен был достаться русский престол после смерти Елизаветы, но императрица не очень-то благоволила своему племяннику, и многие полагали: при определенных условиях она может передать трон кому-нибудь другому. Такой поворот, естественно, не устраивал Голштинию, и тогда на свет появились «Записки» Бассевича.

Они были написаны в год смерти императрицы Елизаветы, то есть через тридцать шесть лет после смерти Петра I. В них-то и рассказывалось о том, как умирающий император начертал слабеющей рукой сакраментальные слова: «Отдайте все…», и о том, как он, не в силах писать далее, велел позвать к себе старшую дочь, чтобы подиктовать ей свою волю. И хотя в договоре, подписанном самим Петром I, Анна и ее потомство не признавались претендентами на русский престол, Бассевич в своих «Записках» игнорирует этот факт и настойчиво проводит мысль: наследницей Петра I должна была стать именно Анна. Так-де желал сам император, не успевший, к несчастью, подтвердить свою волю документально.