Я стану тобой - Наталья Андреева

Минут десять в кухне стоял такой ор, что казалось, стекла из рам повылетят. Наконец Тычковскому удалось оттащить Леву от бензопилы, а Машеньке отцепить его от Левы. Лидия, в свою очередь, расправилась с Микошей, который с похмелья был не очень-то силен. Тот, слегка побитый, затих на диване, уткнувшись в подушку, а она, выпустив пар, устало опустилась на табурет, сказав почти равнодушно:

– Сволочь.

– Давайте же наконец растопим печь, – предложила Машенька.

– Ах, да! Печь! – спохватилась Лидия.

Видно было, что у нее созрел какой-то план.

– Сволочь, – повторила она и взяла со стола огромный кухонный нож.

Все невольно вздрогнули. Лидия, сжимая в руке нож, направилась прямо на Тычковского. Тот напрягся.

– Лида, не надо, – прошептала Машенька.

– Зомби! – выкрикнул Лева.

– Отойди, – сквозь зубы велела Лидия Тычковскому.

Тот сделал шаг в сторону. Лидия схватила лежащее у самой печи сухое полено и с остервенением принялась стругать лучину. Движения ее были размеренные и четкие, как у робота.

– Боже мой, – прошептала Машенька. – Еще одна… Она ведь, кажется, не в себе…

Краткое интервью:

Николай Зюськин, он же Микоша

Врач. Что вы сейчас чувствуете?

Микоша. Выпить есть? Выпить хочу.

Врач. Скажите, когда вы трезвый, вы можете думать о чем-нибудь другом, кроме как достать выпивку?

Микоша. Дык это… Выпить надо, чтобы мысль-то пошла.

Врач. Все понятно. Трезвый вы думаете только о том, где бы взять спиртного, а выпив, начинаете безбожно врать и всем навязываться со своими пьяными фантазиями. А вы не пробовали лечиться от алкоголизма?

Микоша (возмущенно). Я не алкоголик! Могу пить, могу не пить.

Врач. Да не можете вы не пить, в том-то и дело. А еще вы боитесь врачей. И на то есть причина. Вы ведь находились какое-то время в психиатрической больнице на принудительном лечении от алкоголизма. Я прав?

Микоша (нехотя). Было такое. Баба у меня завелась. Она и уговорила. Ложись, говорит, Колька, в больницу, кодируйся. Я, как туда приехал, сразу понял: какая же это больница? Это ж тюрьма! И на окнах решетки. Не санитарки – тюремщики. Все как одна злющие, не говорят – лают, чисто собаки цепные. Я, как протрезвел, враз просек: уморить меня баба решила. Запихнуть навечно в дурку и заполучить мой дом с участком. У нее ведь, доктор, трое детей. А мужа нет. Вот она и задумала за счет меня устроиться. А меня, значит, в дурку.

Врач. Да что с вас взять-то?

Микоша (с обидой). А дом с участком?

Врач. Дом ваш и не дом вовсе, а развалюха, на ладан дышит, а участок весь крапивой зарос.

Микоша. Я газеты-то читаю. Земля, она нынче дорогая.

Врач. Да у вас земли-то с гулькин нос! Тоже мне, домовладелец.

Микоша. А пенсия? Пенсия по инвалидности? Она ж хотела пенсию мою зацапать. Шиковала бы на нее со своими тремя отродьями.

Врач (насмешливо). Значит, вас решили ограбить?

Микоша. Точно так. Только я не дался. Ушел я оттуда. Вырвался на свободу.

Врач. И снова начал пить?

Микоша (зло). Вы на меня, доктор, не орите. Вы думаете, Микоша кто? А Микоша здесь, на деревне, главный. Ни одно дело без меня не делается. Вот хоть Стуловых возьмите. Так и бегают ко мне: Микоша, помоги. Сделай это, да сделай то. Погибаем без тебя. И дачники тоже. Как лето начинается, незаменимей Микоши человека здесь нет. Микоша – он повсюду.

Врач. Да вы сами ко всем в гости напрашиваетесь да навязываетесь со своей помощью, надеетесь, что нальют.

Микоша. Это, доктор, так положено. Сделал – получи.

Врач. Так можно деньгами брать.

Микоша (удивленно). А на что мне деньги?

Врач. Ну, допустим, купить что-нибудь.

Микоша. Не что-нибудь, а водку. Али самогон. Для чего ж напрасную работу-то делать? Время свое трудовое не беречь? Работу переводить в деньги, а деньги в водку. Куда как проще: работа – водка. Али самогон. Вы не сомневайтесь, я и самогоном беру. Вхожу, так сказать, в положение.

Врач. Значит, вы расстались с той женщиной? Которая пыталась вас лечить?

Микоша. А на кой она мне?

Врач. А дети у вас есть?

Микоша. Вот этого, доктор, не знаю. Жизнь у меня была бурная, трудовая. Эх, где я только не был! Где только не работал! Вот видите, пальцев у меня на левой руке не хватает. (Вытягивает руку.) Это мне акула откусила.

Врач. Кто-о?

Микоша. Акула. Когда я был капитаном дальнего плавания. Да-а… За границу ходил. И паспорт у меня имелся. Заграничный. Это вам не хухры-мухры. Мир-то я посмотрел, да… Пока акула меня за пальцы, извиняюсь, не тяпнула. С тех самых пор списали меня на берег, дали пенсию по инвалидности. Домик вот купил, в деревне. Так и живу.

Врач (с иронией). Много небось денег заработали, когда были капитаном корабля?

Микоша. До фига! Да что там деньги! Две квартиры у меня было, одна аж в самой Москве, в столице нашей Родины великой, машина марки «Мерседес», и гараж к ней. Да всего, доктор, и не упомнишь. Эх, и побороздил же я моря! Как там про меня в песне-то поется? (Подмигивает.) Капитан, капитан, улыбнитесь… Ведь улыбка это флаг, понимаешь, корабля! (Скалит гнилые зубы.) А сколько женщин меня любило? Как вспомню себя в молодости… И-и-и-и… Красавец! В плечах косая сажень, голос – иерихонская труба. Ну и само собой, богатство при мне. Бабы ко мне так и липли. Все, доктор, детям отдал.

Врач. Каким еще детям?

Микоша. Да я и сам не знаю, каким. Детям.

Врач. У вас богатая фантазия.

Микоша. Это да. Только не вру я. Просто я, доктор, засекреченный. Лет через сто архивы те будут во всеобщей доступности, и тогда весь мир узнает, что такое есть Микоша! Памятник мне поставят… В кино покажут…

Врач. Вам долго и серьезно надо лечиться. Вы много пьете. Ваш мозг претерпел необратимые изменения. Вы заговариваетесь. Самое смешное, что вы сами верите в то, что рассказываете. В акулу, в пилораму. В каких-то детей. В то, что у вас было много денег, шикарная машина и несколько квартир. Это все ваша больная фантазия. Алкоголизм в последней стадии. И если так будет продолжаться и дальше, за последствия я не ручаюсь.

Микоша (угрожающе). А вы меня не пугайте.

Врач. Никто вас и не собирается пугать.

Микоша. Видал я таких. Аскулапов. Все лечить меня пытались. Да я сам кого хошь вылечу! Я вас, аскулапов, на дух не переношу. Вы к Микоше не лезьте, а не то я сам за себя не отвечаю! Ишь, чего придумали! Микошу лечить! (Сжимает кулаки.) Да я вас всех…

Завтрак

– Так, – сказал Тычковский, тыльной стороной ладони вытирая внезапно вспотевший лоб. – Граждане маньяки, огромная к вам просьба сохранять спокойствие. Не хвататься за колюще-режущие предметы и не пытаться включить бензопилу. – При этих словах Лева вздрогнул и покосился на истерзанную коробку у стены.

– Маша, накрывай на стол, – хмуро сказала Лидия, не обращая никакого внимания на Тычковского, словно он был размером меньше комара. – Чайник быстро вскипит.

После того как с печью минут пять поколдовала Лидия, она разгорелась, поленья дружно занялись, в комнате запахло дымом. Машенька кивнула и полезла в буфет за чашками.

– Никак на стол накрывают? – мгновенно среагировал на звон посуды Микоша. – А говорили: нет ничего.

– Я сейчас, – сказал Тычковский, направляясь к двери в сени.

– Куда? – хором спросили Машенька и Лидия.

– На двор. В туалет хочу. Или нельзя?

– Никто вам не запрещает, – покраснела Машенька.

– Иди хоть на все четыре стороны, – пожала плечами Лидия.

– Почему вчера было нельзя, а сегодня можно? – в упор посмотрел на нее Тычковский.

– Сказано было: до утра. Глянь за окно: солнце давно взошло. Никто тебя здесь больше не держит.

– А я никуда не хочу идти. Мне тут понравилось. Я сейчас вернусь.

Хлопнула тяжелая дверь.

– Сбежит? – переглянулись Лидия с Машенькой.

– Некуда идти, – вздохнула Лидия. – Можно было б, я и сама бы ушла. Где твоя ночнушка?

– Какая ночнушка? – вздрогнула Машенька.

– Ну, кофта, в которой ты спала.

– Футболка? На кровати, в маленькой комнате. А тебе зачем?

– Надо, – коротко ответила Лидия и скрылась за занавеской. – Заодно так заодно, – сказала она, вернувшись, и что-то быстро засунула в горящую печь.

– Чем это пахнет? – поморщился вернувшийся минут через пять Тычковский.

– Ничем, – хором ответили Машенька с Лидией.

– А что это вы хором поете? Сговорились? А пахнет здесь, девоньки, паленым тряпьем. Улики уничтожаете?

– А ты не следователь, – огрызнулась Лидия, – чтобы нам допрос учинять.