Пепел и пыль - Анастасия Усович

— Татьяна сказала дать попробовать тебе вот это.

С этими словами, Анита вытаскивает из кармана халата пистолет. Приглядевшись, я понимаю, что он игрушечный.

Пистолет удобно ложится в руку. Ещё Анита даёт мне такой же лёгкий нож.

— Не волнуйся, я поставлю тебе первый уровень. Главное помни, что это имитация.

В последний раз касаясь моего шлема, Анита возвращает тонировку в визор. Я запоздало киваю, хотя не уверена даже, что Анита всё ещё стоит рядом.

Раздаётся предупредительный сигнал. Яркие краски вспыхивают перед глазами — программа включена. Внезапно я уже не в имитационной комнате, а в центре Старого моста. Я узнаю улицу, дом, в котором находится театр, и фонтан напротив, но не понимаю, который час: то ли раннее утро, то ли вечер — темно.

— Привет, — раздаётся в голове голос Аниты.

Я вздрагиваю.

— Прости, не хотела тебя пугать. Просто подумала, что будет лучше, если в первый раз я буду тебя консультировать.

— Спасибо, — шепчу я.

— Оглядись. Ты должна заметить кое-что странное.

Делаю, как говорит Анита.

Улица безлюдна, а потому «странное» в глаза бросается сразу. Бездомный, в рваной одежде и с картонным стаканчиком в ногах сидит в паре метров от меня, прислонившись к бордюру. Его лицо скрыто за длинными спутанными волосами и капюшоном.

— Он? — уточняю я у Аниты.

И бездомный тут же вздрагивает, будто я обращаюсь к нему.

— Программа воспринимает любые твои слова. Осторожнее. Но да, это он.

Я крепче сжимаю пистолет в руке, напоминая себе о том, что а) я вооружена и б) это всё не по-настоящему.

— Это не человек, — говорит Анита.

Оно и понятно. Ведь было бы странно, если бы программа настраивала меня на убийство людей.

Я заставляю себя поверить в то, что ничего не боюсь:

— Эй!

Бездомный снова дёргается.

— Уважаемый! — зову я.

— Уважаемый? — смеясь, переспрашивает Анита.

Ладно, попытка номер два. Надо вспомнить, как там говорят в полицейских сериалах…

— Встаньте и поднимите руки над головой, — я вывожу пистолет перед собой. — То есть, заведите за голову!

Анита в моей голове долго выдыхает. Кажется, так она пытается скрыть свой смех. А вот бездомный слушается. Он встаёт на ноги, не поднимая головы.

Сначала ничего не происходит. А затем он в одном прыжке сокращает расстояние между нами и сносит меня с ног. Я больно ударяюсь головой об асфальт, но до последнего держусь, чтобы не закрыть глаза.

Знаю, если закрою их — отключусь.

Зрение никак не хочет фокусироваться. Я выставляю руки перед собой, упираясь в плечи бездомного. Чувствую, как под ладонями что-то двигается. Раздаётся треск — с таким звуком обычно лопается одежда. Наконец различаю не размытое пятно, а лицо. Точнее — морду. Это уже не человек, но ещё и не волк; что-то среднее, и от этого ещё страшнее.

У меня есть пистолет, но я не могу выбраться из-под оборотня.

Он слишком силён.

А вот я слабая.

— Слава, сопротивляйся, — говорит Анита.

Она больше не смеётся.

Оборотень надо мной извивается, словно змея. Клацает зубами в сантиметрах над моим лицом. Я не понимаю, откуда во мне столько физической силы, что на вытянутых руках я всё ещё могу сдерживать его. И всё же в этом мало толку — так я не смогу выстрелить. Вспоминаю про нож, который сунула за пояс джинсов. Его вытащить мне удастся только в том случае, если я уберу одну руку, но тогда оборотень, скорее всего, сожрёт моё лицо.

Его слюна и так уже затекает мне в нос.

Лишь бы не стошнило.

В голову приходит единственно верное решение. Я видела это в передачах про собак, точнее, про их тренировку, где кинологи надевают на предплечье специальный мягкий нарукавник и выставляют его перед собой.

Жаль, конечно, что у меня нет такого нарукавника.

В одно мгновение убираю правую руку, а левую сгибаю в локте, прикрывая лицо. Раньше, чем достаю кинжал, на предплечье смыкаются мощные челюсти.

Кричу от боли, слёзы застилают глаза.

Теперь нож у меня в ладони.

Я наношу удар.

Всё гаснет, когда я начинаю захлёбываться собственной кровью, которая тёплыми каплями орошает моё лицо.

Глава 7

— Слава?

В глаза бьёт свет, когда Анита снимает шлем с моей головы. Пока я расслаблено выдыхаю, она толкает меня в плечо, переворачивая, и отцепляет датчик.

— Ты умница, — говорит Анита. — С наклонностями суицидника, конечно, но умница.

Лежу на боку и смотрю на левую руку. Ни укусов, ни царапин, ни крови. Это было не по-настоящему. Имитация. Но боль такая сильная! Продолжаю таращиться на руку, всё ещё не понимая, чему верить: глазам, которые видят её живую, или воспоминаниям, которые продолжают проигрывать в голове последние секунды программы?

— Они всегда такие агрессивные? — спрашиваю я. — Оборотни?

И не узнаю свой голос. Сиплый. Слабый. Откашливаюсь, переворачиваюсь на живот. Выпрямляю руки, поднимаю корпус. Левая, от плеча и до кисти, идёт мелкой дрожью. Приходится ускориться, чтобы встать раньше, чем тело предаст меня, и я плашмя упаду обратно.

— Только те, у которых нет стаи. Отшельники, омеги. Такие оборотни быстро теряют разум, превращаясь в диких животных.

Рука пульсирует ноющей болью, но когда Анита спрашивает, чувствую ли я что-нибудь, отвечаю, что всё нормально. Не сказав больше ни слова, выхожу в коридор. Тут никого. Видимо, ребята ушли в тренировочный зал. На ватных ногах плетусь туда. Спарринги в самом разгаре: со всех сторон доносятся удары вперемешку с голосами, которые для меня быстро сливаются в один сплошной шум.

Перед глазами до сих пор морда оборотня.

Или лицо.

Я не знаю.

Обхожу помещение по периметру и тогда понимаю, что самый более-менее тихий угол здесь — сектор с оружием. Иду туда, сажусь на пол, прислоняясь спиной к зеркалу, пытаюсь успокоиться. Его жёлтые зубы с такой силой вцепились в моё предплечье, что, будь это все реальностью, я бы попрощалась с рукой навсегда. А может и с жизнью.

Вот так просто: одна ошибка — и я труп.

Растираю руку, массируя мышцы пальцами. Боль не собирается уходить. Более того, она поднимается выше и вот уже захватывает плечо. Рука немеет. Затем горит огнём. Большого труда мне стоит отвлечься от своих ощущений и поднять глаза на нежданного гостя.

В проёме между стеллажами замер Бен.

— А я думал, выглядеть более жалко ты уже не сможешь, — произносит он.

Его слова немного приводят меня в чувства.

— Терпеть тебя не могу, — бормочу я. — А ведь мы знакомы меньше недели! Что будет, если я останусь?