Замечания о бунте - Александр Пушкин

Вот кратчайшая наидостоверная, не токмо российскими тмочисленными народами утвержденная, но поелику от всех коронованных монархов на то время в Петербурге находившиеся и присутствовавшии при погребении сей толь знаменитой церемонии очевидные были свидетели посланники, о том уведомивши вскоре высокие дворы свои все, целою почти Европою засвидетельствованная повесть.

Да обратится убо тяжкая сия болезнь России на злоокаянную главу треклятого и вечно анафиме от всея грекороссийския церкви преданного злодея Пугачева и его единомысленников мятежников, яко прежнее наше пастырское увещание прослушавших, да снидет хула их наверх их же самих, а кровь христиан православных невинно пролитая день и ночь пред праведного судию и мстителя господа Саваофа, как некогда кровь праведного Авеля на братоубийцу Каина; души их да истребятся от книг жизни вечныя и с праведными да не напишутся. Память же их злодейская да исчезнет от земли живых во веки. Аминь.

16-го числа апреля из Яицкого городка получен курьер с известием освобождения от злодеев показанного городка армиею ее императорского величества, храбрейшим и вернейшим превосходительным господином генерал-маиором Мансуровым, который был 7 месяцев в осаде от злодеев, как разбили толпы разбойнические от города верстах в 40, пушки отбили, многих побили, оставшие прибежав в городок, забрав с собою надобное, вон от городка опрометью за реку Чаган тянулись и за Яик, за которыми того ж часа легкие войска посланы для поиску. Такую имел г-н комендант Симанов в пропитании себе и войск нужду, почти слышателям невероятно, как хлеб изошел, начали есть кобылье мясо, потом кожи, овчины, портупеи, сухие кости, а напоследок и землю пробовать начали к пропитанию себя; сих казусов еще и в истории не видно. За их терпение верное господь бог помиловал и свободил.

23-го числа апреля, под командою г-на надворного советника Ивана Тимашева, легкие войска в поход выступили, чугуевские и оренбургские калмыки вверх по реке Сакмаре в пределы башкирские для поиска воров и разбойников.

24-го числа апреля из Уфы получено известие чрез куриера с счастием показанных жителей, а притом особливую милость божию от осады от толпы разбойнической избавлены неустрашимым героем г-ном подполковником Михельсоном, который по сю сторону реки Белой злодея тысячах в пятнадцати разбил, многих на месте побил, прочих почти всех в плен получил, притом артиллерии довольное число. Оные жители остались благополучными, да и мы, оренбургские жители, сему были весьма рады, что час от часу злодей гибнет, царство его пропадает и толпы рушатся.

Маия 2 числа церковь Захария и Елисаветская, состоящая за Яиком рекою на Азиятском меновом дворе, свидетельствована была, в которой без изъятия все иконы святые исколоны и копьями и ножами изрезаны ими злодеями, в которой было украшение весьма не худо, сие злодейское тиранство над иконами всякого христианина может привесть в слезы и в крайнее сожаление, что не самые бы идолопоклонники и жиды сделать не могли того или богоотступники то варварство на себя взяли; каждая икона знаков десять и более на себе имеет, а что было можно, то и грабили и увезли без остатку.

VI. ИЗВЕСТИЕ О САМОЗВАНЦЕ ПУГАЧЕВЕ

От города Оренбурга за 269 верст находится городок, прежде именуемый Яицкий, а ныне Урал. В сем городке издревле живут воровского в разные времена сбору со всех стран стекшиеся беглые, иные от бывшего разбойника Стеньки Разина, а иные от бывших стародавних стрельцов казаки, которые будучи всегда в несогласии, разделились на две партии, то есть: на согласную и несогласную. Из согласной партии повиновались несколько государственным законам, а из несогласной стороны, забыв страх божий, делывались великими противниками многажды всему государству, чрез что и не выходили никогда почти из последствия, но наконец такими упрямцами сделались, что ни в чем слушаться уже и повиноваться даже и имянному ее императорского величества повелению не восхотели. Как то: 1-е. В 1768 и 1769 годах по имянному ее императорского величества указам и учиненному новому стану назначено было из оной яицких казаков некоторое число в казаками же вновь формированный Московской легион, с тем, чтобы бороды им казакам обрить, а усы только оставлять; но как они величайшие вероломы и раскольники, не хотя бородных своих волосов лишиться, то чрез долгое время старались и всякие происки делали к получению из Военной коллегии такого себе указа, чтоб им в бородах ехать в помянутый легион служить, что чрез великое свое лукавство и сделали, но и тут они оказались преслушными указа и не поехали ни один из них в поход во время Турецкой войны. 2-е. На Кубанскую линию к генералу Демедеву по указу Военной коллегии требовано из оных казаков 400 человек, однако и тут согласная будто хотела сторона послать, а несогласная и слышать того не желала. И так по застарелому своему упрямству ни одного человека к помянутому генералу, хотя и много указов из Военной коллегии получали, от всего своего многочисленного легкого войска не послали. 3-е. Когда от реки Волги все калмыки, которых было 40,000 с предводителем своим Бамбуром, убраться из России вознамерились чрез Киргизскую степь, тогда велено им было тех калмыков, которые шли мимо их городка, удержать, однако ни один из них не восхотел и с места своего тронуться, а благополучно всех калмыков мимо своего городка пропустили, которые и ушли в Киргизскую, а оттоль в Китайскую сторону. За все оные их казаков упрямства и непослушания учреждена была в их городке строжайшая комиссия, а были при оной комиссии разные генералы, и для их стороны милосердая государыня посылала от своего лица депутатов с имянным повелением, куда напоследок, то есть 1772 года генваря в первых числах, послан был и тем изменникам и бунтовщикам из Оренбурга генерал-майор и кавалер Траубенберг с командою, також и от стороны их по имянному ее величества указу определен был присланный из Санктпетербурга депутат гвардии капитан Дурново, но и тут из несогласной партии казакам та комиссия показалась по их мнению будто неправосудна. Почему и вздумали они над генералом и депутатом произвесть свое злодейство. Они собрались по древнему своему обыкновению в круг, в коем было больше 8,000 человек, и по продолжительном совете сделали ужасный бунт, и напавши на согласную сторону, в которой было только 2,000 человек, преодолели оную, а потом и приступив к генеральской и капитанской Дурново квартирам, начали из мелкого ружья в них и находящуюся при них команду палить. При сем несчастливом замешательстве генерал с прочими многими офицерами и рядовыми, також и их яицкими согласными старшинами убит, у которого генерала после смерти его разграбили те ж бунтовщики все имение его, а самого его, обнаживши донага, бросали посреди улиц, и в кармане его нашедши табакерку с табаком, напихали ему оного в нос и рот по уши и во все тесные промежности; гвардии ж капитан и депутат Дурново с прочими оставшимися офицерами и рядовыми, будучи очень ранены, после успокоившегося пяти-часового бунта, заперты были в их же казачью тюрьму под крепкий караул. Капитану Дурново в трех местах изрубили голову очень тяжело и копьем в спину так был ранен крепко, что едва мог излечиться; экипажа ж капитанского и следа не нашлось. Того ж года 1772 февраля в последних числах прислан был из С. Петербурга в Уральский городок нарочный курьер с имянным ее императорского величества указом к капитану Дурново, коим велено ему капитану немедленно явиться ко двору ее величества, но и тут те злодеи того капитана насилу на другие сутки выпустили, а выпустивши оного капитана, опять за ним верст близко 20-ти гнались и хотели его у себя удержать, с тем, что ежели еще комиссия будет у них в городке, чтоб он Дурново их мог в том оправить, что будто они правильно генерала убили. Однако капитана Дурново не догнали, ибо он в Оренбург сперва поехал для излечения болезни, а они, возвратившись назад и остервенясь, вздумали оставшуюся в их злодейском городке солдатскую с офицерами команду выгнать вон, с тем, чтоб-де впредь и шляпа солдатская не была у нас в городке, так будем стараться. Того ж года, в месяцах марте и апреле, приказал оренбургский губернатор генерал-поручик Иван Андреевич Рейнсдорп собираться и быть в готовности Оренбургскому пешему и конному войску, к которому собранию с командою Великолуцкого пехотного полка и со всем воинским народом прибыл из Москвы с имянным ее императорского величества указом в Оренбург генерал-маиор Фрейман, с тем, чтоб оных яицких бунтовщиков усмиривши, в доброе состояние привести. В месяце маие того ж 1772 года помянутый генерал Фрейман из Оренбурга выступил и пошел в поход к вышепомянутому разбойническому городку с 5,000 пехоты и конницы, со всем воинским снарядом, со объявлением им варварам указа, в котором ее императорское величество несказанное свое матернее им казакам милосердие за их столь величайшее против сего государства преступление и продерзость объявить изволила, по которому указу сии изменники неблагодарные не только исполнения не учинили, то есть бунта не оставили, но еще застарелое свое свирепство над войсками ее императорского величества оказать отважились, так что, нимало страшась, будучи все пьяны, ее величества храбрых войск, против оных осмелились они из своего гнезда выступить за 50 верст на встречу с пушками в дикую степь, не допустя генерала Фреймана с войсками за 5 верст до речки, атаковали всю ее императорского величества армию, так что от них в величайшие в то время прилучившиеся жары ни одной капли воды невозможно было никому и нигде ни под каким видом промыслить, не только оные бунтовщики не покаялись, но еще двои сутки генерала с войсками без воды и продержавши, 2-го числа июня зажгли кругом армии всю степь, так что ежели бы генерал Фрейман не поберегся и не приказал бы кругом всей своей армии траву подрезать, много бы мог урону и несчастия со всем своим воинством понести: ибо в то время превеликая погода на лагерь дула. 3-го числа июня, то есть в прилучившийся тогда день живоначальныя троицы, показанные казаки поближе подпустивши, в самую обедню, к ее величеству верноусердной армии, стали варвары палить во оную из пушек залпом, которых было около 30-ти, что видя генерал их варварское начальство, визг и близкие набеги, стал их воров тож вдруг потчивать ядрами из пушек и бомбами из мортир так хорошо и вкусно, что больше они трех часов на месте устоять не могли, и увидя у себя много урону, стали бросаться по сторонам и в разные места прятаться, однако ж напоследок ничто их не могло спасти, ибо генерал, отбивши у них пушки, сот до четырех их на месте положил, а многих и в полон набрал, а прочих разогнавши, так пошел спешно за ними, что на другой день подступил под воровской их городок со всею армиею. С нашей стороны убито только двое, а раненых было человек до 10.