Радость и боль - Анни Мэтер

Педро Армес, приехавший на сияющем мерседесе, с удовольствием взглянул на нее, когда она подошла к нему в холле, где он беседовал с доньей Луизой. Одобрила ли ее платье пожилая дама или нет, она не поняла, но та была безупречно вежлива, и Лора улыбкой выразила ей свою благодарность.

Они поехали в большой отель, стоявший на побережье между Косталем и Кадисом, и обедали на террасе, расположенной на краю утеса. Отель посещался верхушкой испанского среднего класса, и многие здесь приветствовали Педро Армеса, когда они шествовали к своему столику. Во время замечательного обеда он показал себя занятным собеседником, и после того, как Лора несколько попривыкла к его льстивым высказываниям о ее особе, она стала даже испытывать некоторое удовольствие. Будучи художником, он обладал огромным запасом рассказов о своих студенческих похождениях в Риме и Флоренции и, кроме того, поведал историю своего наследства: дом недалеко от Косталя, который он занимает, достался ему от неожиданно умершего кузена.

— Я вряд ли добился бы такой известности своими картинами и не сделался бы настолько модным, — скромно заметил он, задумчиво потягивая вино. — Раньше мне заказывали только коммерческие подделки, которые ненавистны истинному приверженцу искусства. После получения наследства и последующего переезда в Косталь я стал получать более выгодные предложения. Думаю, что вполне справедливо можно сказать: влиятельность порождает влиятельность.

— Это несколько циничная позиция, — пробормотала Лора, разглядывая содержимое своего бокала. — В конце концов, вы ведь накопили опыт к этому времени, не так ли? Возможно, и ваше мастерство совершенствовалось по мере накопления опыта.

— Вы очень добры, но я не настолько самоуверен, — сдержанно ответил он. — Однако вы верно заметили, что мои работы стали более зрелыми. — Он внимательно присмотрелся к линиям ее лица. — Может быть, однажды я напишу ваш портрет. Вы — очень интересная женщина. И этот особенный оттенок ваших волос — не то красный, не то медный, — он очень любопытен. Пожалуй, Тициан мог бы найти для него название.

Лора покраснела.

— Давайте лучше говорить о вашей работе, — твердо сказала она. — Чем вы заняты сейчас?

— Сейчас я пишу не слишком привлекательную старую леди, родословное древо которой заняло бы несколько холстов, — ответил он, посмеиваясь. — Вы должны найти время и посетить мое скромное жилище. У меня есть бесценная домоправительница, которая будет счастлива составить нам компанию, если вы сочтете это необходимым.

Глаза Лоры блеснули.

— Но скажите, вы всегда пишете только портреты? А этот пейзаж, океан, — она распростерла руки, — вся эта дикая, первозданная красота не очаровывает вас?

Педро изучающе следил за подвижной выразительностью ее лица.

— Не до такой степени, — ответил он суховато. — А как насчет быков, находящихся в этом первозданном, чарующем пейзаже? Они не тревожат вас так, как они беспокоят меня?

Лора слегка покраснела.

— Конечно же, они меня тревожат. Но я вовсе не хочу сказать, что вы должны установить свой мольберт прямо на мысу и подвергать себя риску. Но я уверена, что смотреть на свободно бегущих животных довольно интересно!

— Единственный случай, когда я замечаю быков, это коррида, — ответил он, нахмурившись, — но тогда бывает слишком много крови и пота!

Лора кивнула.

— Так вы не любите корриду?

— Ну что вы! Мне нравится сам спектакль! В конце концов, я же испанец. Но я не могу представить себе ситуацию, когда я мог бы рисковать жизнью ради славы, и поэтому, может быть, сужу обо всем этом так же цинично.

Лора провела пальцем по плетеному рисунку кресла.

— Дон Рафаэль не согласился бы с вами, — мягко заметила она.

— Пожалуй, нет, — признался Педро, — но ведь не все мы обладаем чувствительностью художника.

— Вы думаете, что дон Рафаэль не чувствителен?

— Что вы хотите заставить меня признать? — воскликнул он, смягчая тон их беседы. — Я вовсе не сказал, что дон Рафаэль не чувствителен. И тем не менее человек, принимающий участие в бое быков, должен обладать определенной целеустремленностью, сильной волей, безжалостностью, а я этими чертами, увы, не обладаю.

Лора подумала над его словами, а затем спросила:

— Но почему человек может захотеть играть со смертью? Я хотела сказать: какие причины вы считаете вескими для такого риска?

Педро Армес, к ее удивлению, почувствовал себя несколько неудобно. Ее вопрос был достаточно невинен, но он, казалось, был им обеспокоен. Какую искру она высекла, сама того не подозревая? Что стояло за враждой этих двух мужчин?

— Я думаю, что нам пора уходить, — пробормотал Педро. — Пойдемте! Сейчас слишком рано, чтобы везти вас назад в Мадралену. Не хотите ли заехать ко мне домой и познакомиться с некоторыми моими работами?

Лора заколебалась. Она могла бы отказаться. Так поступила бы любая благовоспитанная испанская девушка, но она не была испанкой, она была англичанкой, и ее интересовало, что кроется за этим циничным фасадом.

— Хорошо, — согласилась она и позволила ему отодвинуть кресло, когда она поднялась. — Я думаю, что вы были серьезны, когда говорили, что ваша домоправительница сегодня дома.

Педро улыбнулся, и если он и был удивлен ее немедленным согласием, то это выражение его энтузиазма выглядело привлекательно. Они прошли из ресторана к машине. Вечер был прекрасен, и звезды рассыпались на небе. Луна спокойно плыла в вышине, и запах мимозы наполнял воздух.

Педро повернул разговор в менее личное русло, обсуждая достоинства обеда, который они только что съели, перечисляя типы и марки вин, которые производятся в Испании. Они тщательно избегали упоминать виноградники Мадралены, и Лора почувствовала, что Педро не склонен обсуждать ни личность ее хозяина, ни его владения.

Дом Армеса был расположен на материковой стороне Косталя, внешне он был похож на Мадралену, но меньше размером и выдержан в менее агрессивном мавританском стиле. Как и предупреждал Педро, их приветствовала одетая в черное домоправительница и, поскольку Лора от вина отказалась, предложила подать им кофе в кабинет-мастерскую.

Мастерская занимала помещение такое же большое, как гостиная в Мадралене. Педро объяснил, что пришлось разрушить несколько стен для того, чтобы создать достаточный простор для работы. Теперь здесь находились несколько мольбертов с холстами в различных стадиях законченности, а стены были увешаны картинами. Наверху были смонтированы источники искусственного света, но он был слишком резок и только подчеркивал контуры, что дало художнику повод безжалостно критиковать свои работы. Однако Лора, посмотрев несколько портретов, пришла к убеждению, что он наделен настоящим талантом, — настолько ярко были переданы характеры в его работах, о чем она и не преминула ему сообщить. К ее удивлению, он оказался чрезвычайно скромен в оценке своего творчества, и она задумалась, что могло произойти между ним и Рафаэлем, что могло помешать дружбе между двумя соседями.