Радость и боль - Анни Мэтер

— У меня нет желания говорить с вами об Элене, — жестко сказал Рафаэль.

Лора покраснела.

— Простите меня! — Она отвернулась, опершись на стену, и невидящим взглядом уставилась в море.

Рафаэль снова издал неопределенный возглас и раздраженно сказал:

— Лора, вы ничего здесь не понимаете, и я не могу ничего вам объяснить. О, ради Бога, Лора, я не любил ее, — пробормотал он нетвердым голосом. — Теперь вы знаете! — Его слова звучали напряженно и неровно.

Лора до боли вцепилась пальцами в кирпичную кладку стены.

— Но вы женились на ней, — слабо прошептала она.

— Да, я женился на ней! — Рафаэль тяжело дышал. — Для этого были причины…

— Честь семьи? — спросила она чуть насмешливо, пряча за легкомысленностью боль, которую она чувствовала.

— Да, и это тоже, — невнятно произнес он. — Но я не представлял себе, как ужасно все это кончится! Я хотел тебя, Лора. Может быть, именно поэтому… — Он замолчал, и она почувствовала, что он отдаляется от нее.

О, Боже, подумала она, не надо было приезжать сюда. Какие бездны эмоций я теперь растревожила?

К счастью, Карлос схватил своего отца за руку, возбужденно крича:

— Папа! Папа, послушай! Этот человек говорит, что он может прокатить нас на лодке, если мы захотим. Можно, папа? Можно?

Рафаэль снова обрел самообладание.

— О, я думаю, нет, pequeno, — начал он, но, поймав взгляд Лоры, чуть дернул головой и пожал своими широкими плечами. — Ладно, может быть, разок. — Он бросил взгляд вниз, на свой безупречный синий костюм, и позволил Карлосу потащить его за собой к пристани, по ступенькам, которые вели туда, где были привязаны лодки.

Лора осталась позади и, когда Карлос поманил ее, покачала головой.

— Мне нужно сделать кое-какие покупки, Карлос, — сказала она, ободряюще улыбаясь. — Поезжай с папой. Я буду ждать вас здесь через полчаса, хорошо?

Карлос нахмурился и вопросительно посмотрел на отца.

— Все в порядке, папа? — спросил он с опаской. Рафаэль наклонил голову.

— А почему бы и нет? Хорошо, сеньорита Флеминг, идите и делайте ваши… э… покупки. Adios, пока.

— Adios, сеньор, Карлос! — Лора улыбнулась и пошла быстрым шагом в торговую зону. Ей нужно было это время, чтобы разобраться в своих чувствах, и она была благодарна Карлосу, предоставившему ей такую возможность. Она не могла не испытывать удовольствие от того, что Рафаэль позволил убедить себя в необходимости более близких отношений с сыном. Возможно, это был только единичный случай, но тем не менее он позволит Карлосу увидеть, что его отец всего лишь человек, а не какой-нибудь бог.

Когда Лора вернулась к причалу, она нашла там Карлоса в прекрасном настроении, и даже Рафаэль, казалось, воспринял часть той радости, которой буквально лучился его сын.

— Мы выходили прямо в залив, — возбужденно выкрикивал Карлос, — и видели рыбачьи лодки, входящие в гавань! Мы чуть не перевернулись, правда, папа? — Мальчик сделал большие глаза.

— Карлос имеет в виду, что нас подбросило волной от других судов, — извиняющимся тоном заметил Рафаэль. — Вы закончили свои закупки?

— Да, благодарю вас. Теперь мы вернемся в Мадралену?

Рафаэль посмотрел на большие наручные золотые часы.

— Я думаю, мы можем зайти в отель Reina Cristina[11] и выпить кофе, — сказал он. — У нас еще полно времени.

Лора кивнула в знак согласия, воздержавшись от обмена мнениями. Однако ее опасения развеялись, когда на первом этаже отеля они встретились с мужчиной и дамой, примерно возраста дона Рафаэля, которых он представил ей как сеньора и сеньориту Маркес. Они оказались братом и сестрой, а Тереса Маркес была просто поразительно красива. Она разговаривала с Лорой в дружеской манере, но кто больше всего привлекал ее внимание, так это Карлос. Карлос отвечал ей вежливо, называя ее tia[12] Тереса, и Лора поняла, что это, по-видимому, близкие друзья семьи. Лора обменивалась незначительными фразами с Рикардо Маркесом, терпеливо отвечая на вопросы о ее работе. Говорить с ним было легко, в нем не ощущалось той требовательности, которая была свойственна Рафаэлю Мадралена. За разговором Лора наблюдала, как Рафаэль беседовал с сестрой Маркес. От его веселости не осталось и следа, ужасная отрешенность снова вкралась в его голос.

Лора задумалась о причине такой перемены, и по пути обратно в Мадралену в машине Карлос помог ей найти ответ.

— Tia Тереса похожа на маму, когда она была жива, да, папа? — спросил мальчик задумчиво и осекся под гневным взглядом, который бросил на него отец.

Лора нахмурилась, не желая напрямую повторять вопрос мальчика, но Рафаэль сам подсказал ответ.

— Элена была родной сестрой Рикардо и Тересы, — сурово сказал он.

— Понимаю, — коротко ответила Лора, которая почувствовала, что вдали от Мадралены Рафаэль как бы сбрасывал часть своего холодного безразличия, а теперь, снова приближаясь к дому, он будто снова надевал свою маску горечи. Она хотела сказать что-нибудь, чтобы разогнать мрачную атмосферу, сгущавшуюся над ними, но не находила слов, и даже Карлос, казалось, почувствовал перемену, происходящую с его отцом, и спокойно сидел на заднем сиденье.

Прошло еще несколько дней, прежде чем Лора снова увидела Рафаэля Мадралену. Они с Карлосом жили по своему нормальному расписанию, часами гуляли в садах, изучая цветы и насекомых, а потом рылись в книгах, которые отец предоставил для его обучения. Книги в большинстве были слишком сложными для мальчика четырех с половиной лет, но картинки в них оказались интересными, и Лора снабдила их собственными надписями. Карлос оказался способным учеником, он быстро выучил буквы, и ему нравилось вырезать их ножницами из больших листов. Лора вначале с опаской давала ему ножницы, боясь, что он однажды изрежет какой-нибудь дорогой художественный альбом. Но короткого наставления оказалось вполне достаточно и можно было спокойно оставлять его за этим занятием.

К концу второй недели ее пребывания в Мадралене Карлос мог правильно написать свое имя и понимал некоторые простые слова в книжке с картинками и с надписями к ним. Лора обнаружила, что он очень любит рисовать, и многие его рисунки стали украшением стен детской. Она также уговорила Марию попросить у одного из садовников немного песку, и теперь у стены в детской стоял большой металлический ящик, полный песка, и Карлос мог в нем играть, сколько душа пожелает, невзирая на погоду. Она предпочла бы, чтобы он играл с песком вне дома, но, с другой стороны, отпадала необходимость в таком анахронизме, как детская песочница.

Ежевечерний обед был самым трудным моментом дня. Тревога усиливалась от незнания, будет ли сегодня за обедом Рафаэль, а когда его не было, ее охватывало огромное разочарование, хотя этот факт мог показаться смешным. Ведь, в конечном счете, чем меньше она виделась с ним, тем спокойнее было ей самой, так как не была уверена, что сможет надежно скрывать свои чувства.