Война, какой я ее знал - Джордж Паттон

Убитыми – 11 000

Пленными – 49000

Ранеными – 48 000

Всего – 108 000

Учитывая опыт кампаний в Тунисе и на Сицилии, мы знали, что наши подсчеты весьма точны. Расклад по потерям техники выглядел следующим образом:

Третья армия

Легкие танки – 70

Средние танки – 157

Орудия – 64

Противник

Средние танки -.269

Танки «Пантера» и «Тигр» – 174

Орудия – 680

Когда мы находились в лагере, нас посетили заместитель министра обороны судья Роберт П. Паттерсон и возглавлявший транспортные подразделения генерал Брегон Э. Сомервелл.

Войскам удалось успешно переправиться через Сену и Йонну в районе Монтро и Санса. 22-й корпус пока еще не смог справиться с поставленной задачей, так как солдаты 2-го пехотного полка (командир – полковник А. У. Рофф) 5-й дивизии вели ожесточенный бой с несколькими тысячами немцев в Бойе. Я осознал в тот момент, что благоприятный шанс выиграть войну в том, чтобы пустить Третью армию вперед тремя корпусами на линию Мец – Нанси – Эпиналь, где бы два из тех корпусов были ударными, а третий – вспомогательным. Я не сомневался в этом тогда, да и теперь ничуть не поколебался в своем мнении: если бы мы поступили так, то сумели бы перейти границу с Германией за десять дней. Автодороги и железнодорожные пути находились в таком состоянии, что позволили бы нам беспрепятственно продвигаться вперед.

В Орлеане части 5-й пехотной дивизии столкнулись нос к носу с какими-то гестаповцами, которые неудачно пытались унести ноги. Они также захватили прекрасный кадиллак, который был подарен штабу Третьей армии.

Я полетел в штаб-квартиру Брэдли, чтобы «продать» ему мой изложенный выше план, но, как тут же выяснилось, он сам отправился на встречу с генералом Эйзенхауэром и Монтгомери, чтобы сделать им аналогичное предложение. Разница заключалась лишь в том, что Брэдли предполагал осуществить операцию силами Первой и Третьей армий, я же – только одной Третьей. [102]

Цитадель в Сен-Мало сдалась 83-й дивизии 21-го числа. Произошло это, как рассказывали, благодаря действиям одного немца, родившегося в Америке. Он попал в плен и был направлен работать на кухню, где вступил в контакт с двумя другими немцами – уроженцами Бруклина. Он убедил их в том, что лучший способ покончить с войной на данном участке – пробить дыру в резервуаре с водой, что они и проделали. В результате этого гарнизон вскоре начал ощущать нехватку воды и в итоге сдался. Правдива история или нет, не знаю, но мне она нравится.

Утром 23-го мы были крайне поражены появлением группы французов, прибывших в лагерь с каким-то предложением. Поскольку я решил, что они явились с предложением о сдаче, то согласился с ними поговорить. Однако скоро выяснилось, что их цель – приостановление боевых действий для спасения Парижа и, похоже, еще и немцев. Я отправил парламентеров к генералу Брэдли, и он немедленно распорядился арестовать их.

Сразу же после их отбытия проведать меня приехал мой друг генерал Жюэн{119}. Он расточал комплементы в мой адрес, сказал даже, что я действую в духе Наполеона. Но что гораздо важнее, он сказал, что лучше всего штурмовать линию Зигфрида через «Нансийское окно». Я пришел к такому же заключению, изучая карту. Все в общем-то очень просто. Я считаю, что, если полководец видит место, через которое проходит много больших дорог, тут он и должен наступать, невзирая на сопротивление неприятеля. Совершенно бесполезно захватывать какую-либо точку, из которой вы не можете двигаться дальше, даже если такой захват – легко выполнимая задача. Чтобы наверняка гарантировать осуществление прохода через «Нансийское окно», было бы желательно усилить мою армию еще двумя дивизиями. Ни 90-я, ни 80-я не успели бы прибыть вовремя, поэтому я попытался убедить генерала Брэдли позволить мне взять две дивизии из 7-го корпуса (командир генерал-майор Дж. Л. Коллинз) Первой армии, которые, как я полагал, находились в районе Шартра. Поговорив с Брэдли, я узнал, что в реальности дело обстоит несколько иначе и мне придется довольствоваться тем, что я имею.

Мы с полковником Мюллером{120} отправились в Лаваль, чтобы обсудить с Брэдли вопросы снабжения. Когда мы прибыли на место, генерал ждал нас на аэродроме, поскольку его вызывали к генералу Эйзенхауэру и Монтгомери. Брэдли не скрывал своего беспокойства ростом влияния последнего на главнокомандующего, [103] опасаясь, что старания Монтгомери увенчаются успехом и он убедит Эйзенхауэра повернуть часть, если не все американские армии на север. Маршал авиации сэр Ли Мэллори{121} беседовал с Брэдли чуть ли не весь день, пытаясь убедить его в преимуществах такого варианта действий. После того как Брэдли сел в самолет, я поехал в его штаб-квартиру. За те десять минут, которые ушли у меня на то, чтобы доехать до нее, мне в голову пришел самый замечательный из всех когда-либо придуманных мной планов. Если перенаправлять Третью армию на север, надо поворачивать 20-й корпус из Мелена и Монтро, а 12-й корпус из Санса, тогда это можно будет проделать очень и очень быстро. Сначала мы могли бы двинуться на Бове, подхватив по пути находившуюся вблизи Парижа 4-ю пехотную дивизию Первой армии, затем в Манте – 79-ю дивизию (также из состава Первой армии), а также, возможно, 5-ю танковую. Мы могли бы идти параллельно Сене, очищая путь британцам и канадцам{122}, а затем переправить наши обозы на другой берег в районе Манта. При этом мы могли обойтись половиной транспортных средств, которые потребовались бы нам, если бы переправа осуществлялась в районе Монтро. Когда я изложил свою тактическую идею начальнику штаба Брэдли генералу Ливену К. Аллену, он с энтузиазмом поддержал меня. Мы договорились, что, если Брэдли по приезде телеграфирует мне: «План А», то я поворачиваю на север, если же он телеграфирует: «План В» – продолжаю продвижение на восток.

Если когда-нибудь в будущем деяния Третьей армии и ее командующего станут объектом изучения для историков, два изложенных выше плана должны всенепременно привлечь их внимание. Не прошло и двух дней, как я представил на рассмотрение начальства два возможных варианта ведения боевых действий, причем хотя один совершенно исключал другой, оба они были реальны, оба выполнимы. К чему я все это говорю? А вот к чему – человек строит планы применительно к обстоятельствам, а не наоборот – бессмысленно пытаться впихивать обстоятельства в рамки своих планов. Я полагаю, что умение командовать армиями или не умение командовать ими заключается в понимании или непонимании этого.

23-го числа 2-я бронетанковая дивизия французов и американская 4-я пехотная вошли в Париж. 24-го Би-би-си объявила о том, что Третья армия генерала Паттона взяла Париж. Я усмотрел в данном [104] факте проявление высшей справедливости, поскольку я мог бы взять город, если бы мне не запретили сделать это. Как выяснилось позднее, когда 2-я бронетанковая армия вошла в Париж, то ее командование заявило, что дивизия принадлежит не к Первой, а к Третьей армии.

25-го августа мы перенесли командный пункт Третьей армии в точку между Орлеаном и Питивье. Еще прежде чем это было проделано, Брэдли вышел со мной на связь и попросил прибыть в Шартр. Кафедральный собор, в котором не осталось ни одного стекла, внутри не пострадал и, по моему мнению, выглядел лучше, чем когда-либо, потому что в него попадало много света, что позволяло по достоинству оценить архитектуру и оформление здания изнутри.

Монти снова победил, и направление главного удара нашей операции переместилось на север. Предполагалось, что Первая армия силами девяти дивизий перейдет Сену в районе Мелена и Манта; обеими этими точками овладела и сделала их пригодными для осуществления организованной переправы Третья армия. Оказавшись на восточном берегу, Первой армии надлежало идти на Лилль. Третьей армии силами семи дивизий, – а именно 4-й бронетанковой, 35-й и 80-й дивизиями в составе 12-го корпуса; 7-й танковой и 5-й пехотной в составе 20-го корпуса; а также 2-й французской танковой и 90-й пехотной в составе 15-го корпуса, – по плану Монтгомери предстояло продвигаться по направлению на Мец и Страсбург. Пока что все обстояло не так уж плохо, потому что у нас имелось семь отличных дивизий и нам предстояло наступать в том направлении, в котором мы с Брэдли всегда и хотели.

Обнаружив по прибытии на новый командный пункт, что уже довольно поздно, я решил нанести визит в 20-й корпус, где не был уже несколько дней. Обычно возивший меня летчик – командир 14-й воздушной эскадрильи связи Третьей армии майор У. У. Беннет – отсутствовал, и мой самолет пилотировал один сержант. Скоро стало ясно, что мы заблудились, однако это не мешало нам еще какое-то время упорно лететь вперед, пока мы не увидели разместившийся в лесу немецкий полевой госпиталь. Это означало, что мы пересекли линию фронта и находимся примерно в двадцати пяти километрах от нее на территории, занятой противником. Едва поняв, что случилось, мы набрали высоту и со всей поспешностью полетели в обратном направлении.