Война, какой я ее знал - Джордж Паттон

Во время моей поездки произошел забавный случай. Я всегда требовал, чтобы противотанковые орудия скрытно устанавливались в точках, с которых расчет имел бы хороший обзор местности, оставаясь до самого последнего момента невидимым для неприятеля. Тут же на перекрестке трех дорог у креста стояла вовсе незамаскированная [94] пушка. Я всыпал командовавшему расчетом сержанту по первое число за невыполнение моих распоряжений. Когда я закончил, сержант ответил: «Так точно, сэр, но вчера мы с этой самой позиции сняли два немецких танка». Пришлось мне перед ним извиниться. Что же произошло? Может быть, святость места защитила нашу пушку?

Мы выработали план, согласно которому 7-я бронетанковая дивизия должна была переправиться через реку Майенн в районе Майенна и выступить на Алансон, в то время как 80-я дивизия двинулась бы на север, чтобы соединиться с 7-й на дороге Лаваль – Ле-Ман. Когда же части Первой армии окажутся в зоне действий 35-й дивизии, последнюю можно будет высвободить, чтобы затем объединить все эти дивизии и сформировать 20 корпус, который потом разместить слева от 15 корпуса. 5-я пехотная дивизия за исключением штурмовой бригады, все еще находящейся в Анжере, сосредоточится в Ле-Мане, и как только 4-я бронетанковая освободится, то присоединится к ней. Две вышеназванные дивизии образуют 13-й корпус, готовый выступить на северо-восток, или, иными словами, будут действовать к югу от 15-го корпуса на правом фланге армии.

Немцы, засевшие на островах близ Сен-Мало, все еще вели огонь из дальнобойных орудий по сосредоточенным на берегу нашим частям, и как я ни пытался добиться от британских ВМС разрешения данной проблемы, пока все оставалось по-старому. Мы также решили попросить воздушной поддержки против Динара, поскольку несли неоправданно большие потери вследствие того, что старались не бомбить города.

По дороге к нашему новому командному пункту, расположенному в десяти километрах к северо-западу от Ле-Мана, мы с Кодменом остановились в Шато-Фужере. С военной точки зрения, это был самый лучший замок, когда-либо виденный мною в жизни, поскольку гражданское население там отсутствовало со времен Ришелье, который приказал разрушить жилые постройки и переоборудовать крепость для сугубо военных целей. За всю историю замка его удалось взять штурмом только дважды – в первый раз это произошло примерно в 1100 г., а во второй – теперь.

13-го числа стало совершенно ясно, что от 20-го корпуса нам нет никакого проку, поэтому мы передвинули 7-ю танковую и 5-ю пехотную дивизии к северо-востоку от Ле-Мана, отослав штурмовую бригаду 80-й дивизии в Анжер. Это позволило нам сформировать из 4-й бронетанковой и 35-й пехотной дивизий 12 корпус. 15 корпус, состоявший, как прежде, из 5-й бронетанковой, 2-й французской бронетанковой, а также 90-й и 79-й пехотных, занял линию: Алансон – Се – Ажантан. Наши части могли бы легко войти в Фалез и полностью закрыть дыру во фланге, но нам приказали не делать этого, якобы потому, что британцы сбросили здесь большое [95] количество бомб замедленного действия. Данная остановка была большой ошибкой высшего командования, поскольку я уверен, что мы могли взять Фалез, и совершенно не уверен, что подобная задача была по плечу британцам. По правде говоря, когда мы получили приказ отступить, наши разведчики подобрались уже практически вплотную к городу.

Вследствие вынужденной остановки 15-го корпуса 20-й корпус выдвинулся к Дрэ, а 12-й – к Шартру. Перегруппировавшись подобным образом, армия, состоявшая из четырех корпусов (7, 12, 15 и 20-го), могла без помех вести наступательные действия в любом направлении, что она в действительности и делала как 12-го и 13-го числа, так и позднее.

Благодаря талантам адъютанта полковника Каммингса, система управления Третьей армией была построена так, что позволяла командованию армии манипулировать непосредственно дивизиями, оставляя корпусам законные функции тактических единиц в зоне их действия. Вследствие такой организации мы легко могли заменять дивизии, когда нам это требовалось, не теряя времени и не упуская инициативы. Нам никогда не приходилось проводить перегруппировок, что, похоже, стало любимой забавой армейского командования у британцев.

К 14 августа Третья армия продвинулась дальше и продолжала продвигаться вперед быстрее, чем любое другое войско в истории. Ночь 14-го числа стала первой с начала операции, когда немцы нас не бомбили, однако утром мы подверглись налету сбившегося с курса американского бомбардировщика.

Мы с Кодменом полетели в Ле-Ман. Не помню случая, чтобы я когда-нибудь с большей неохотой поднимался на борт воздушного судна. Дело в том, что в штабе буквально все уверяли меня, что, если нас не собьют немецкие самолеты, это сделают американские зенитчики, ставшие в последнее время из-за постоянных бомбардировок очень чувствительными в отношении любых летательных аппаратов у себя над головами. То был один из немногих дней в моей жизни, когда я ощущал реальную угрозу гибели. К счастью, все обошлось.

Мы приземлились около дороги и тут же остановили проезжавший мимо джип медицинской службы. Однако прежде чем сесть в него, я попросил убрать флаг с красным крестом, так как не хотел ехать под чужим знаменем, прикрываясь эмблемой организации, чья задача не убивать, а спасать от смерти. Повидавшись с Маклейном в 90-й дивизии, мы направились в штаб 15-го корпуса, чтобы сориентировать в обстановке Хэслипа. Он согласился со мной относительно того, что с двумя дивизиями он может выступить на Дрэ, а двумя другими прикрыть «Фалезское окно» в нашей обороне. Позднее я встретился с Брэдли, и он одобрил наш план, вследствие чего 15-й корпус выступил на Дрэ, 20-й – на Шартр, а 12-й – [96] на Орлеан. Он также разрешил мне взять и использовать для марш-броска на восток 80-ю дивизию, заполнив ее место в 8-м корпусе дивизией из Первой армии, количество подразделений в которой, таким образом, сокращалось. В итоге к концу дня ситуация выглядела следующим образом: три корпуса должны были начать наступление на восток в 20.30, а на 8-й корпус возлагалась задача покончить с немцами в Бретани.

Чуть к востоку от Ле-Мана я видел пример отличного взаимодействия воздушных и наземных частей. На протяжении трех или даже четырех километров на дороге было полным-полно вражеской техники – грузовиков и бронемашин, носивших на себе «фирменные знаки», оставленные им пулеметами штурмовиков Р-47{111}. Следы от пуль 50 калибра виднелись также и на асфальте. Когда танки и самолеты действуют слаженно, результат всегда бывает превосходным. Танки способны двигаться достаточно быстро, чтобы не дать противнику времени съехать с дороги и развернуться, а коль скоро он остается в колонне, хуже беды, чем могут принести ему штурмовики, не придумаешь. Чтобы достигнуть лучшего взаимодействия, необходимы две веши. Первое, доверительное и братское отношение друг к другу представителей различных родов войск – в данном случае танкистов и авиации. Второе – быстрое, требующее крайнего напряжения сил продвижение наземных частей. Командиры не должны бояться пролить лишнюю каплю пота, ибо капли эти сохраняют много солдатской крови.

Боевой дух рос даже в госпиталях, а случаи «утомления войной»{112} и самострелы резко пошли на убыль – солдатам всегда нравится играть за команду, которая побеждает.

Ко мне явился крайне расстроенный генерал Леклерк, который указал мне на то, что его ребята и 90-я дивизия бездействуют, тогда как 79-я пехотная наступает на Дрэ. Я объяснил ему, что это сделано для получения максимальной отдачи от применения военной силы и что меня совершенно не волнует, кто первым форсирует Сену и какой политический резонанс это вызовет. Несмотря на то что в начале беседы мне пришлось проявить жесткость, мы с генералом Леклерком расстались друзьями.

Снова нас пугали пятью танковыми дивизиями, сосредоточенными в районе Аржантана, и я получил приказ остановить продвижение частей Третьей армии на линии Дрэ – Шатоден. Так или [97] иначе, мне удалось убедить высокое командование, что нужно продолжать наступление. Это я и сделал на следующее утро.

15-го к нам прибыл князь Феликс{113} из Люксембурга.

16-го числа Стиллер, Кодмен и я отправились в только что взятый Уокером Шартр. Его мы встретили на мосту, который все еще простреливался неприятелем. Мост оказался частично разрушен прятавшимся в укрытии немцем. Когда передовые отряды вступили на мост, немец замкнул цепь, и несколько наших солдат погибло от взрыва. Затем виновник их гибели вылез из своего укрытия и сдался. Наши имели глупость взять его в плен.

В Шартре мы направились в штаб-квартиру 15-го корпуса в Шатонеф-ан-Тимере. Из-за инцидента с французским грузовиком у генерала Хэслипа было плохое настроение, однако боевой дух у его парней находился на высоком уровне.

В 18.30 16-го позвонил Брэдли и приказал мне силами 2-й французской бронетанковой, а также 90-й и 80-й дивизий штурмовать и захватить Трен, расположенный в «Фалезском окне». Он также сказал мне, что генерал Джероу, чей 5-й корпус в Первой армии «пощипали», взяв у него дивизии в атакующий Брест 8-й корпус моей армии, возглавит эти части (2-ю французскую бронетанковую, 90-ю и 80-ю дивизии) как командир корпуса. Брэдли также известил меня, что Джероу предпримет новую попытку взять Трен.