Спираль - Пол Макьюэн

— Ясно…

— Следовательно, когда Дилан делает выдох, кто-то другой где-нибудь в мире вдыхает по крайней мере одну молекулу газа из выдоха Дилана.

Джейк взвесил гипотезу в уме.

— Значит, можно сделать и обратный вывод — каждый наш вдох содержит молекулу воздуха, которая уже содержалась во вдохе-выдохе любого обитателя Земли в любое время.

Собеседница кивнула.

— Мне почему-то от этого не по себе.

— Я не удивлена.

— Это ты Дилана научила?

— Лиам.

Над головой пролетела стая диких гусей. На юг потянулись, подумал Джейк, а вслух сказал:

— Твой дед был огромный человечище, один из немногих в мире, с кого я брал пример.

Мэгги повернулась к спутнику:

— Он очень тебя уважал, Джейк. Считал тебя крайне порядочным.

— Скорее всего потому, что он сам бывший военный. Служил в другой армии, воевал на другой войне, но какая разница. Ветеран всегда поймет ветерана.

— Не только поэтому.

Джейк не нашелся что ответить. Он стал молча наблюдать, как Дилан в теплице поливает растения из лейки.

— Можно тебя кое о чем спросить? — осторожно начала Мэгги. — Я давно размышляла над этим вопросом.

— Давай.

— Почему ты поступил на военную службу?

— Тебе правду сказать?

Мэгги усмехнулась:

— Нет, соври что-нибудь.

— Хорошо, совру — хотел заработать денег на продолжение образования.

— А правда тогда что?

— Я считал, что так надо.

Она подумала и кивнула.

— Дед то же самое говорил, когда его спрашивали, почему он пошел на войну. Ирландцы ведь терпеть не могли британцев, те их прижимали к ногтю восемь веков подряд. Иные называли деда предателем. — Мэгги бросила на Джейка быстрый взгляд. — Каково было там?

— На войне в заливе? Первое, что вспоминается, — это песок. Он был везде — в волосах, постели, оружии, пище. Скрип песка на зубах перестаешь даже замечать. Мы просидели в пустыне шесть месяцев. Я служил в инженерных войсках, в сорок шестом батальоне, приданном Первой пехотной дивизии. Строили мосты, военные городки, дороги. Инженерам и саперам скучать не приходилось. Мы были заняты делом — постоянно работали, разбивали полевые лагеря, улучшали дорожное покрытие, чистили дороги после песчаных бурь. Воякам приходилось хуже. Они просто сидели и ждали, когда позовут в бой. Рыли индивидуальные окопы, их засыпало песком, они опять рыли. Не жизнь — ад. У них пошли глюки, причуды.

— Как долго ты там пробыл?

— Почти все шесть месяцев. Стояла адская жара. С приближением даты наступления биологическую тревогу стали объявлять каждые несколько дней. Завоет сирена — положено надевать защитные костюмы. Ни один не сомневался, что у Саддама припасены бациллы сибирской язвы и бог знает что еще. Поэтому никто не жаловался — надевали костюмы, противогазы и потели как миленькие. Страшно хотелось стащить с себя чертову резину и в то же время боязно, что какой-нибудь микробик найдет лазейку в дефектном клапане и достанет тебя. Потом — р-раз! — один за другим посыпались приказы. Начинаем выдвижение, переходим границу с Кувейтом. Велено переть напролом, уничтожая все, что встанет на пути. Но иракцы успели понастроить траншей и блиндажей под накатом из песка. Тот еще геморрой! Их взрывали, но на все бомб не хватало. Поэтому было решено послать бронированные бульдозеры, сделать проход, а в него запустить механизированные части, чтобы обойти линию обороны с тыла. Кому-то в голову пришла светлая идея — а что, если наступать одними бульдозерами? Грубо, но блестяще. Почему бы и нет? Зачем тратить пули на иракцев, если можно попросту закатать их в песок? Нужна лишь большая лопата. Идея отправилась наверх по командным инстанциям и вернулась обратно в виде приказа подготовить бульдозеры. — Джейк покачал головой. — Знаешь, инженеры привыкли быть в стороне. Мы же дороги строим, это не то же самое.

— Какой ужас!

— Не говори. У иракцев не было никаких шансов на спасение. Некоторые смекнули, что к чему, и дали деру. Оставшихся просто накрыло песком, как крабов прибоем. Хуже всех пришлось тем, кто сообразил, что происходит, но только поздно. Они выскакивали ярдах в тридцати перед щитом бульдозера, но убежать не успевали. Приказ дали конкретный — только вперед и никаких остановок.

Никогда не забуду одного их солдата. Он бросился на меня в атаку. На вид — лет пятнадцать всего. Побежал на бульдозер с дурацким пистолетиком, стрелял в щит. Даже не пытался в меня прицелиться, просто палил в щит, и все. Кричал что-то. Я ничего не слышал — двигатели рычат, вокруг черт знает что творится, но он сам как на ладони. Его тоже накрыло песком, как и всех остальных. — Джейк покачал головой. — Давай сменим тему, а?

— Конечно-конечно. Извини.

Но разговор дальше не пошел. Они просто смотрели в ночь, прислушиваясь к словам, долетавшим с кухни.

Впереди в темноте хлопнула дверь. Дилан с Черепашкой вышли из парника. Джейк внимательным взглядом проводил их до дома.

— Как там помидоры? — спросила Мэгги, когда ее сын поднялся на крыльцо.

— Почти готовы. Скоро можно будет собирать.

Она притянула Дилана к себе, поцеловала в лоб.

— Молодец! Иди готовься ко сну.

Дилан повернулся к Джейку и протянул руку:

— Спокойной ночи.

Они обменялись чинными рукопожатиями. Мальчик нагнул голову и скрылся в доме. Мэгги, проводив его взглядом, вздохнула и с благодарностью посмотрела на Джейка, но тут же смутилась и отвела глаза.

Ее спутник улыбнулся.

— Теперь я хочу задать вопрос.

— Давай!

— Насчет распространения дыхания. Сколько потребуется времени, чтобы молекулы газа перемешались по всему миру? Как быстро наше дыхание сможет дойти, например, до Китая?

— Десять лет. Весь воздух на планете полностью перемешивается в течение одного десятилетия. — Мэгги потупила взор, обняла себя за плечи. — Пока почти все дыхание Лиама еще здесь, вокруг нас.

Джейк кивнул, закончив:

— Но с каждым днем его становится все меньше.

Они опять замолчали, глядя во тьму. Джейк украдкой бросил взгляд на профиль стоящей рядом женщины. Ее волосы слегка шевелил ветер. Когда умирает близкий человек, все личные отношения переживают встряску, перестройку — жизнь не допускает вакуума. Скорбь помогает заполнить пустоту.

Джейку захотелось встать ближе, почувствовать тепло ее тела. Он наклонился в сторону Мэгги, их плечи соприкоснулись. Та неотрывно смотрела в сторону леса, но Джейк не чувствовал в ней напряжения. Он накрыл руку Мэгги, покоящуюся на перилах, своей ладонью.

— Знаешь, дело не в одном Дилане, — начал он.

— Знаю. Но только…

В кармане Джейка зазвонил телефон.

— Извини, — сказал он.

Мэгги высвободила руку.

— Ничего страшного. Ответь на звонок.

Джейк достал мобильник. У него тревожно забилось сердце.

— Это Бикрафт, — сообщил он Мэгги и нажал кнопку приема. — Алло?

— Профессор Стерлинг? Приезжайте немедленно! Это связано с пропавшими микроботами.

— Вы их нашли?

— Да, но не все. Нам только что позвонил судмедэксперт из Онондаги. — Бикрафт помедлил. — Все-таки лучше будет, если вы сами сюда приедете.

Джейк с Мэгги переглянулись.

— Скажите хотя бы, где их нашли.

— Мы только что получили отчет о вскрытии. Четыре ползунчика обнаружены в желудке Лиама.

17

Лоуренс Данн сделал ход. Нащупав в деревянной чашке черный камешек, он с резким щелчком поставил его на доску для игры в го. Данн старался излучать державную уверенность, но на самом деле ход был продиктован отчаянием.

Его соперница, закусив нижнюю губу, смерила взглядом положение фишек на доске, поделенной на клетки. Кроме двух игроков, в номере мотеля «Номер шесть» никого не было. Желтые стены украшали картинки собак и уток. Визави Лоуренса сидела обнаженной, скрестив ноги, на кровати. Он, тоже неглиже, восседал напротив.

Его спутница поставила на доску гладкий белый камешек.

— Вот черт! — вырвалось у Данна.

Широкая женская улыбка осветила унылое помещение.

— Ага, попался! — Она рыбкой нырнула вперед и повалила любовника на постель. Фишки разлетелись в стороны.

Данн перевернул ее на спину, наслаждаясь видом сверху. Он позволял себе два увлечения, две игры — независимо от того, выигрывал или проигрывал: партии в го и игрища с любовницей. Ее звали Одри Кэндор, до замужества — Пистер. Они познакомились десять лет назад в Йельском университете, где его будущая пассия ходила на лекции Данна по теории игр и геополитике. Родом из Лонг-Айленда, Одри была дочерью дельца с Уолл-стрит и малоизвестной киноактрисы восьмидесятых годов. Потом она вышла замуж за сына богатого французского дипломата, но все эти годы не прекращала тайно встречаться с Данном. Лоуренс по-своему тоже был привлекателен, обладал щегольским шармом, но Одри была просто неотразима.