Месть под острым соусом (СИ) - Морейно Аля

- Алёна знает, я с документами дала ей копию справки об освобождении. Она сказала, что это нестрашно. Я думала, ты знал. 

Вспоминаю, что её дело я просмотрел мельком, мог и пропустить эту справку, а Алёна внимание не заостряла. Она же – Мать Тереза, вечно норовит кому-то помочь, наверняка просто пожалела девчонку. Надо будет с ней поговорить об этом, чтобы такие ситуации в будущем не проходили мимо меня. 

- Хорошо, допустим. Я как-то не обратил внимание или забыл. Но ты всё это время знала, что покалечила меня и сломала мне жизнь, и делала вид, что всё нормально? 

- Нет… Я не знала, клянусь, я не знала! Я даже мысли допустить не могла! Я… 

- Как такое возможно? Или тебе настолько наплевать на человека, которого покалечила, что ты даже имени моего не запомнила? Да ты вообще представляешь, что сделала с моей жизнью? – я заметно повышаю голос, но сдерживаться не в состоянии, эмоции переполняют меня. – Я потерял всё! Всё, к чему шёл долгие годы! Ты понимаешь, каково это? Я должен был выиграть тот чемпионат и поехать на олимпиаду! Это был мой последний шанс! И всё! Всё из-за тебя пошло прахом! А ты даже имени моего не запомнила и не узнала меня? Как-то слабо верится! 

Перед глазами пелена ярости, обиды и какого-то бессилия. Эта дура ревёт. Но что мне её слёзы, если из-за неё вся моя жизнь покатилась под откос? А ей на это плевать! Она меня даже не узнала! Я-то не был на суде и вообще не вникал во всё, что тогда происходило. Не до того мне было… Но она-то должна была запомнить хотя бы имя её жертвы! 

- Я помнила фамилию, но она распространённая. И мне сказали, что тот человек стал инвалидом, что он никогда не сможет ходить. А ты… ты ходишь! Я не ожидала… Даже мысли допустить не могла! 

- Конечно, хожу! Ещё бы не ходил после стольких операций! Ты знаешь, сколько денег мои родители за них заплатили? Сколько усилий и мучений потребовала реабилитация? Ты своими куриными мозгами даже не можешь представить, во что превратила мою жизнь! И ещё смеешь не помнить моего имени! 

- Я верну деньги… Я выплачиваю постепенно. Но что я могу сделать, чтобы искупить свою вину перед тобой? 

Что она блеет? Её убить мало! Как она смеет заикаться об искуплении вины? Я похож на священника, который грехи пастве отпускает? Её копейки – курам на смех. Вообще не вижу в этом смысла, разве что как элемент наказания. 

- Выплачиваешь? Да тебе даже трёх жизней не хватит, чтобы такими темпами компенсировать мне потраченную сумму! 

- Я понимаю, но суд постановил, что я могу так платить. Мне неоткуда больше взять! 

- Неоткуда? На панель иди! Там ты наверняка будешь пользоваться спросом и быстрее заработаешь! – меня несёт куда-то не туда, я перегибаю палку, но остановиться не могу. Как же я сейчас её ненавижу! 

Семь лет я представлял, как посмотрю в глаза девке, которая сломала мою жизнь. Иногда мысленно душил её своими руками. И сейчас в голове мелькают мысли одна кровожаднее другой. Мозг продумывает план мести. 

На какое-то время оба замолкаем. Я упускаю момент, когда меняется её выражение лица. И слёзы будто высыхают. 

- Ты – не инвалид. Ты ходишь! 

Она ещё имеет наглость упрекать меня в том, что я хожу? 

- Конечно! Или тебе бы хотелось, чтобы я был прикован к инвалидному креслу? 

- Мне сказали… А я… Семь лет! Семь! Ты представляешь, семь лет! Почему? Как так? Это же нечестно! 

Мышь разводит руками. На лице – удивление и что-то ещё, не могу и не хочу расшифровывать. Меня этим не разжалобить! 

- Потому что дур, которые не знают правил дорожного движения, вообще в клетках держать надо, чтобы они не давили людей на улицах! Небось, губы красила или сообщение кому-то строчила, потому и не увидела меня! 

- Так я в обморок упала! Я беременная была, у меня давление низкое… 

Ну да… Красивая отмазка. Что, для беременных какие-то другие правила? Им людей сбивать можно? Если давление низкое, то сидела бы дома и вообще за руль не садилась! 

- Так какого чёрта ты за руль уселась, если тебе было плохо? 

- Я домой возвращалась. Почти доехала... И отключилась. 

- А у тебя, оказывается, ещё и ребёнок есть? Как интересно! О нём ты мне не хотела рассказать? Или тот мальчик, к которому ты в детдом ездишь, и есть твой? 

- Нет у меня ребёнка! Он умер! Семь лет назад, в тот день, когда ты на яхте отдыхал. Без инвалидного кресла и костылей! А мой малыш умер! 

Она ещё имеет наглость на меня кричать? Вот дрянь! Давай, обвини ещё меня в смерти своего ребёнка. Совсем с ума сошла! 

Я никогда не бил женщин. Но тут руки тянутся удавить эту наглую гадину. А я ещё с ней… Называется, пригрел змею на груди. Надо заканчивать этот балаган. Я ещё придумаю, как её наказать. Надо будет ей в трудовую книжку такую запись сделать, что ни в одно приличное место она устроиться больше не сможет. И оштрафовать за сегодняшний прилюдный скандал. Может, даже вообще лишить её зарплаты за тот месяц. 

- Рот закрой и убирайся. Ты уволена! 

Девица выскакивает из кабинета, громко хлопнув дверью. Падаю в кресло и пытаюсь собраться с мыслями. Внутри всё бурлит. Ненавижу эту мелкую дрянь! 

Ей ведь наплевать на то, что она совершила! Даже не узнала меня! И ещё смеет какие-то претензии высказывать! А прикидывалась серой мышкой. Да уж… Гремучая змея она, а не мышь! Всего семь лет за мою сломанную жизнь! Где справедливость? 

Несколько часов сижу перед монитором, но сосредоточиться не могу, отчёты не строятся. Чувствую, нужно проветрить мозг и успокоиться. Не каждый день сталкиваешься лицом-к-лицу с виновницей всех твоих бед. 

По телефону даю Алёне распоряжение найти статью, по которой эту аферистку можно было бы уволить. Так, чтобы её нигде ни на какую работу, кроме как улицы мести да подъезды мыть, не брали. Пусть почувствует, каково это – оказаться выброшенным за борт. 

- Ник, не пори горячку. Давай ты сейчас поедешь домой, переключишься, успокоишься. А завтра мы всё обсудим. 

- Ничего я не собираюсь с тобой обсуждать! Это твоя ошибка! Ты взяла её на работу, хотя знала, что она сидела! 

- Ну сидела. И что, она от этого перестала быть человеком? Она уже отбыла своё наказание. Хочу напомнить тебе, что по Конституции у нас все равны, у нас – не государственная служба, куда не берут с судимостью. Претензий к её работе нет. Какого чёрта ты её уволил? Мне тут сотрудники нужны, а не красивые биографии, прибитые на стеночку! 

- А о нашей репутации ты подумала? Да если вчерашний скандал просочится в сеть, то клиенты решат, что у нас тут работают уголовники! 

- Ой, слушай, половина твоих випов замешаны в незаконных махинациях или тоже сидели… 

- А нас это не должно волновать! Ладно, всё. Давай до завтра… 

Удивительное дело, я ведь до сегодняшнего дня не знал имени девицы, которая сломала мою жизнь. Фамилию помнил – Иванова. Но мало ли Ивановых вокруг? И надо же было мне так вляпаться… Я ей этого так не оставлю! Но как ей отомстить – придумать не могу, не хватает фантазии. Не связываться же с криминалом! 

Дома то и дело мысли скатываются к воспоминаниям о первых днях после аварии. О больницах, операциях и реабилитации. Об отчаянии, когда не удалось пройти отбор на чемпионат. О том, с каким трудом выстраивал свою жизнь без спорта… До сих пор душа болит от мыслей, что было бы, не окажись я тогда на том проклятом переходе и не попади под колёса этой дуре. Невыносимо жжёт обида – на мелкую мышь, которая сотворила всё это со мной, на стечение обстоятельств, на жизнь... 

Утром звонит управляющий моего первого фитнес-клуба и сообщает, что клиент поскользнулся в бассейне и повредил себе ногу. Только этого ещё мне не хватало! Несусь в клуб, успеваю даже застать медиков, когда они грузят пострадавшего в машину. 

Еду за ними, оплачиваю ему палату, обследование и лечение. Обещаю компенсацию, чтобы он не выдвигал нам никаких претензий и не распространялся об инциденте. Очень переживаю, ведь дело не в сумме, с которой я вынужден расстаться, а в том, что мой клуб прокололся на безопасности, хотя я прикладываю много усилий, чтобы минимизировать или вовсе исключить риск травмирования клиентов.