Три сказки для Анны - Энн Вулф

Разозлившись на самого себя, я взял пиво и сел на лавочке, чувствуя себя героем долбаного дамского романа. Честное слово, я сам не ожидал от себя такой глупости: приперся в чертов пригород затем, чтобы встретить женщину, которая наверняка бы меня отшила. Пнула бы, как щенка, – слишком уж я не в ее духе. Сразу видно… Я даже не сомневался, что ее муж – крутая шишка, какой-нибудь известный адвокат или юрист. Только что она делала здесь, да еще с таким обреченным лицом? Может, навещала мать или тетку? Да черт с ней…

Не успел я распрощаться со своими дурацкими мыслями, как вдруг увидел… Ну разумеется, ее, мою закатную леди. И, черт возьми, мое сердце застучало, как крошечный маятник! Я тут же пожалел, что взял пиво. Бутылка, да еще и эта идиотская поза, в которой я сидел, едва ли могли бы привлечь эту женщину. Я нервно вцепился в бутылку и собрался засунуть ее под скамеечку, но возмущенное таким поведением пиво задумало мне отомстить и немедленно вылилось на штаны.

– Мать твою! – тихо просипел я, сознавая, что все мои надежды на знакомство исчезли вот с этим пролитым пивом. – Ну это надо же…

Я глупо пялился на облитые штаны и даже не заметил, как она подошла ко мне.

– Возьмите салфетку, – долетели до меня ноты ее музыкального голоса. – Она впитает часть жидкости…

Впитает часть жидкости… Не веря своим ушам, я поднял голову. Это действительно была она. В том же платье, с тем же шарфиком. И с теми же удивительными оливковыми глазами, изучавшими меня, как доисторическое ископаемое.

– Спасибо, мисс… – пробормотал я, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым. – Простите, не знаю, как вас зовут.

– Злата…

Имя, произнесенное ею, заставило меня вздрогнуть. Бывают же такие совпадения. Решив прощупать судьбу, я поинтересовался:

– Мисс?

– Мисс Льюис, – почти прошептала она, опустив взгляд долу.

У меня от сердца отлегло. Признаться, Злата Льюис устраивала меня гораздо больше, чем Злата Блажева.

– Пятно останется, – кивнула она на мои светлые джинсы.

Я пожал плечами, пытаясь изобразить равнодушие к таким незначительным вопросам.

– Да бог с ним. А вы… Вы живете неподалеку, Злата?

Она покачала головой.

– Я нигде не живу.

От ее откровенности я опешил.

– Так не бывает, – покачал я головой. – Все где-то живут.

Она поймала мой удивленный взгляд и поспешила объясниться.

– Я ищу дом. Хочу снять дом в этом районе. Здесь так тихо.

– Да уж, – согласился я. – Хороший район. А там, где я живу, только шум и суета.

– Давайте жить вместе, – улыбнулась Злата, и от той поразительной искренности и свободы, с которой она это сказала, у меня закружилась голова.

Скажи мне такое Энни или та цыпочка, с которой я вчера переспал, клянусь, я бы бежал за тридевять земель. Но Злата… В этой женщине была какая-то особенная открытость, ни на йоту не умалявшая ее загадочности. И какая-то странная решимость, граничащая с отчаянием, из-за которой ее так и подмывало сжать в объятиях. Успокоить, защитить, приласкать…

Но я был ослом. Я никак не мог позволить себе переступить ту грань, которую всегда охотно переступал с девицами типа Энни.

– Я – грязнуля, пьяница и писатель, – ответил я на ее предложение. – А вы совсем не похожи на мазохистку. Но, если хотите, я помогу вам выбрать дом.

Через полчаса мы были неподалеку от дома с надписью: «Сдается в аренду». Удивительно, но меня совсем не коробило то, что я помогаю искать дом совершенно незнакомой женщине. Единственное, что меня волновало – я никогда не переживал из-за подобных вещей, пока жил с Энни, – то, что та самая цыпочка, которую я склеил в баре, вынырнет из-за угла и скажет:

– Хай, милый, не хочешь повторить вчерашний вечер?

Но блондиночка Мэри не вторглась в нашу идиллию. А дверь в сдававшемся доме нам открыла сухонькая старушка со взглядом горгоны Медузы.

– Вам чего? – Бабка глянула на нас так, будто мы – парочка грабителей.

Злата сразу сникла – тон приветствия ее не очень порадовал. Поэтому в битву со старушенцией пришлось вступить мне. Я быстро отвоевал нашу со Златой территорию. Через полчаса старушка была уже как шелковая. Водила нас по всем комнатам и, заискивающе глядя в глаза, предлагала кофе.

Одна из комнат показалась мне смутно знакомой. Может быть, в глубоком детстве, проводя каникулы у бабки в Техасе, я видел нечто подобное? Эта комната невидимой чертой была разделена на две половины. Причем одна из половин была грязной и запыленной, а другая блистала чистотой. Я так и не понял, кто жил в этой комнате: сама бабуля или кто-то из ее родственников мужского пола. Потому что старое трюмо, завешенное паутиной, как тонкой шалью, было завалено всяким бабским хламом. А на маленькой чистой тумбочке – в другой части комнаты – красовались мужские джинсы и какая-то идиотская рубашка, синяя в белый горох.

Я хотел было спросить старушку, кто здесь жил, но она быстро ретировалась, получив деньги от Златы.

Моя закатная леди, похоже, была довольна. Она улыбнулась мне так, что над белоснежными зубами промелькнула розовая каемка десен.

– Это – мой дом, – словно еще не совсем веря своему счастью, произнесла она. – Мой дом…

Злата рассмеялась, закружилась по комнате, а потом подошла к старому зеркалу и смахнула с него паутину. За секунду ее лицо изменилось. В нем ожил страх… или то отчаянное одиночество, в котором я повстречал ее впервые. Она обернулась ко мне и без всех этих бабских уверток спросила:

– Ты можешь остаться со мной сегодня?

А я – великий циник и прожженный холостяк – только молча кивнул, краешком души чувствуя, что останусь здесь не на одну ночь. Потом мы купили вина в соседнем супермаркете, и она, в отличие от меня лишь пригубив вино, молча выслушивала мои жалобы на судьбу, изредка кивая головой.

Потом, уже напившись, я сбросил маску вшивого интеллигента и полез к ней целоваться.

Злата не отталкивала моих назойливых рук, не вырывалась из объятий и не корчила из себя оскорбленную невинность. Я был уверен, что она заранее знала, чем кончится этот вечер. Целуя ее хрупкие фарфорово-белые плечи, я думал о том, что ей хотелось такого финала. Может быть, страх одиночества толкнул ее в мои объятия? Так или иначе, я наслаждался этим порывом внезапной страсти. Ее шелковые волосы обдавали меня мягким ароматом цветов, а ее губы, ласковые, податливые, как влажный песок, заставляли меня задыхаться от желания близости.

Наверное, я не покривлю душой, если скажу, что не хотел так ни одну из своих женщин. Несмотря на ее податливость и мягкость, Злата была для меня тем недосягаемым идеалом, который всегда гнездился в одном из укромных уголков моего подсознания. Казалось, она открылась мне целиком и полностью, как тетрадь, случайно распахнутая порывом ветра. Но, сжимая ее в своих настойчивых объятиях, я чувствовал – за этими страницами скрыты другие, густо исписанные чернилами тайны. И я знал, что одна-единственная ночь не поможет мне расшифровать эти письмена…