Строки, добытые в боях - Николай Отрада

1945

Письмо

Возможно, будет мрачная погода,Тебе покажется, что мало строк,Что я тебе за целые полгодаИ полстраницы написать не смог…

Не доверяй погоде и досадеИ хоть открытку в ящик оброни…Торопимся к берлинской автострадеИ письма пишем не сходя с брони.

Апрель, 1945

«Мы в землю стольких положили…»

Мы в землю стольких положили,Мы столько стойких пережили,Мы столько видели всего —Уже не страшно ничего…

И если все-таки про войныЯ думать не могу спокойно,И если против войн борюсь —Не потому, что войн боюсь,А если даже и боюсь —Не за себя боюсь — за тех,Кто нам теперь дороже всех,Кого пока что век наш нежилИ кто пока еще и не жил,Кто ни слезы не уронил,Кто никого не хоронил.

1956

Николай Фомичев

Николай Петрович Фомичев родился в 1917 году в селе Калитинка, Рязанской области. В 1933 году переехал в Москву, здесь окончил школу, поступил в институт. В 1939 году был призван в армию. С первых дней войны на фронте. Летом 1942 года тяжелоконтуженый попал в немецкий плен. В плену, в тюрьмах и лагерях, начал писать. Его стихи и песни нелегально распространялись среди советских людей, томящихся в фашистской неволе. В 1945 году был освобожден из плена и вернулся на Родину. Первая книга «Забыть нельзя» вышла в 1960 году. В предисловии к ней С. С. Смирнов писал: «Николай Фомичев — человек уже зрелый и много испытавший. Он один из тех, кто в первые годы войны, сражаясь на фронте с оружием в руках, волею судеб оказался в страшном фашистском плену — среди „мрака и тумана“ фашистских лагерей. Все прошел пленный № 4466, бывший студент, а потом солдат Николай Фомичев: голод и унижения, побои и вечное ожидание смерти, невыносимый труд и бесчеловечные пытки. И только сила духа советского человека, неугасимая вера в свой народ и армию, вера в дело коммунизма помогли ему, как и многим его товарищам по несчастью, с незапятнанным достоинством и честью пройти через все эти испытания».

«Сегодня враг…»

Сегодня враг   Пять раз   Атаковал,Хоть был отбит,   Но снова   Танки лезут…Стук,Грохот,   Точно лупят   В сто кувалдПо листовомуТолстому железу.

То наши пушки   Рурскую бронюКоверкают   Последними снарядами.Их нет уже!..   ФашистыНа стернюС лобастых танков,   Как лягушки,     Прядают.

Стальные чудищаНад нами тарахтят —Окопы мнут…   Но мы народ живучий:Рвем гусеницыСвязками гранат   И жжем броню     Бутылками с горючим!..…………..ОчнувшийсяВорочался впотьмах,   Солено-кислым     Щекотало глотку…

И видел глазВ зеленых небесахБагровуюУщербную луну,Как на лужайке — всю в крови пилотку…

1942

Укрепрайон

Из показаний бывшего коменданта концлагеря Саксенхаузен

…Прокурор. Какие виды уничтожения применялись в вашем лагере?

Кайндл. Вплоть до осени 1943 года уничтожение заключенных в Саксенхаузене производилось путем расстрелов или повешения. Для проведения массовых расстрелов русских военнопленных использовалось особое помещение, замаскированное под кабинет врача, в котором были установлены приспособления для измерения роста, таблицы для проверки зрения, и, кроме того, там находились эсэсовцы, переодетые в белые халаты врачей. Во время мнимого измерения роста заключенного убивали выстрелом в затылок через отверстие в измерительной планке. В соседнем помещении, откуда стреляли, проигрывали пластинки, чтобы музыкой заглушить выстрелы… Кроме кабинета врача, было еще одно место для расстрелов, передвижная виселица, позволявшая одновременно казнить трех-четырех заключенных… В середине мая 1943 года я ввел газовые камеры в качестве средства массового уничтожения… Так как наличных сооружений не хватало для уничтожения в предусмотренных размерах, я провел совещание, в котором принял участие и главный врач Баумкёттер, который сказал мне, что в результате отравления людей синильной кислотой в особых камерах наступает моментальная смерть. Тогда я решил, что сооружение газовых камер для массового уничтожения будет целесообразнее и даже гуманнее…

(Из показаний бывшего коменданта концлагеря Саксенхаузен штандартенфюрера СС Антона Кайндла на процессе по делу о злодеяниях в концлагере Саксенхаузен. Берлин, 1947)

В лазарете

М. Л.

Любовь к родному краю погаси я —Не стоило бДрузей обременять…

Далекая, любимая Россия!Идущая на помощь детям мать!Жить без тебя — как столбовой дорогойШагать к несчастью,Сеять, во не жать;И церковь посещать без веры в бога,И яблони в чужом саду сажать.Каким бываешь безобразным, глупым,Когда улыбку обрубила плеть…

Лежу на нарах незарытым трупом,А хочется   в родной земле истлеть.

1942–1943

Очевидец

С. А.

Сам с собойВозбужденно толкую —Без пера и бумагиПишу.Лишь согретую сердцемСтроку яВ самодельный блокнот заношу.

Всё в стихиЯ хочу переплавить:Пытки ночью,Расстрел поутру…Пусть топорно!Успею поправить,Если в лагере сам не умру.

Верю:Стих мой,Со временем споря,Из неволиВернется домой —Очевидец великого горя,Преступлений свидетель живой.

Рурский поселок Гербеде

«Коверкая русские слова…» (А. Пахомов)

….Коверкая русские слова, тонким голосом переводчик закричал:

— Ахтунг! Сэшас по приковору германского командования повешут драй русские криггенфангене!.. Они признались, что коммунисты и комсомольцы. Эти слодеи, убив часового, хотели бежать. Но их поймайли. Они будут повешены, как слотей немецко народа…

Наступила гнетущая тишина.

Под одну петлю палач пододвинул скамейку. Ткнул под бок приговоренного. Несчастный с завязанными руками с трудом забрался на скамью. Как рыба на суше, глотая воздух, он поднял голову.

Пленный, мой сверстник, прощально взглянул на нас.

— Товарищи! — глухо выкрикнул он, но его услышали все. Голос прозвучал слабо, бессильно. — Советских людей покорить не удастся. Боритесь с фашистской мразью. Запоминайте морды палачей!..

(Из воспоминаний А. Пахомова о концлагере 304-Н Цейтхайн)

Александр Межиров

Александр Петрович Межиров родился в 1923 году в Москве в семье юриста. В автобиографии он пишет: «…Судьба людей моего возраста связана с Великой Отечественной войной. В сорок первом году, через несколько недель после выпускного вечера, я ушел на фронт. Воевал солдатом и заместителем командира стрелковой роты на Западном и Ленинградском фронтах, в Синявинских болотах». В боях под Ленинградом А. Межиров был ранен и контужен. «Война потрясла меня до глубины души, — вспоминает он те годы. — Вмерзший в лед блокированный Ленинград. Окопы на Пулковских высотах. Рубежи под Синявином, в болотах, где нельзя рыть землянки, потому что под снегом незамерзающая вода. Костры и шалаши. Засыпая у костров, мы во сне инстинктивно ползли к огню, чтобы согреться, и вскакивали, когда загорались шинели. Было тяжело, но ощущение духовного подъема всего народа придавало силы, чтобы жить и бороться».

Первая книга «Дорога далека» вышла в 1947 году.

«Наедине с самим собой…»

Наедине с самим собой —Шофер, сидящий за баранкой,Солдат, склоненный над баландой,Шахтер, спустившийся в забой.

Когда мы пушки волоклиПозевывающей поземкой,Команда — разом налегли —Старалась быть не слишком громкой.

С самим собой наедине,Я на лафет ложился телом,Толкал с другими наравнеМеталл в чехле заиндевелом.

Когда от Ленинграда в бойЯ уходил через предместье, —Наедине с самим собой,И значило — со всеми вместе.

Возраст