В опасности - Ричард Хьюз

Под вечер, незадолго до заката, Дик заметил почти по курсу остров. Это был Суон, один из обособленной пары островов, расположенной в сотне миль от ближайшей суши. Эдвардес порадовался, что ураган вовремя их оставил, не выкинул на этот остров. Никакая приливная волна не подняла бы их над цепью двадцатиметровых скал, протянувшихся на полмили вдоль восточного берега.

Прежде на скалах росли деревья - это гуановый остров, безумно плодородный. Но когда они приблизились, капитан Эдвардес заметил, что деревья исчезли. Скала стала голой, как плохо ощипанная курица, - местами на ней торчали обломанные комли.

Капитан Эдвардес посмотрел на берег в бинокль.

- Кажется, острову тоже досталось, - сказал он капитану Абрахаму.

- Еще как! - отозвался тот. - Нам чертовски повезло, что мы в море. Ночью ураган налетел на Кубу - на западную оконечность. Знаете Санта-Лусию? Нет, вряд ли. Это маленький каботажный порт в проливе Гуанигуаникос. Туда заходят только малые суда; мне говорили - бывшая пиратская гавань. Утром я получил радиограмму. На город обрушилась приливная волна, утонуло две тысячи человек. То есть, наверное, все, кто там жил. Смыло начисто.

(Та же самая волна, которая подняла "Архимеда", пронесла над рифами и спасла их.)

- А мы не потеряли ни одного человека! - сказал капитан Эдвардес. Господь Бог наш очень милостив!

Капитан Абрахам смущенно кашлянул.

Шли они медленно, и к тому времени, как миновали острова, уже стемнело - настолько, что не разглядеть было, в каком состоянии находится грузовая пристань на западном острове. Но огни там не горели.

4

Командиры ужинали, как всегда, в салоне, но поскольку третий стол сломался, все сгрудились вокруг двух оставшихся: палубные и механики наконец-то перемешались.

У Дика из головы не шел арестованный китаец, и он решился спросить капитана:

- Сэр, этот китаец, которого вы приказали арестовать, - что с ним сделают?

- Его вернут в Гонконг. А оттуда, я думаю, китайские власти выдадут его Кантону.

- А потом, сэр?

Капитан Эдвардес нажал на воображаемый спусковой крючок.

- Боже милостивый! - У Дика кусок встал в горле, он уронил вилку.

Капитан Эдвардес вздохнул.

- Мне самому это не по душе, но это наш долг. И особенно жалеть его не стоит. Он бандит - а это значит, что он убивал и пытал черт знает сколько невинных людей.

Дик сидел молча, и вспоминались ему все читанные миссионерские рассказы о китайских пытках. Неужели этот порядочный на вид кочегар занимался такими делами? Поджаривал младенцев? Срезал старикам веки и закапывал по шею в песок? Или та, с муравьями (он не помнил точно, как ее делают)?

Может быть, и да. По лицу азиата не поймешь, плохой он человек или нет, - не то что с англичанином.

Но какой же он легкий - килограммов сорок пять, не больше.

- Вы из-за него не огорчайтесь, мистер Уотчетт, - вмешался Макдональд. - Для китайца расстрел - ерунда. Они смерти не так боятся, как белый человек. У них в теле меньше нервов, чем у белого человека, - это научный факт; они не чувствуют боли. Они ближе к животным, чем к человеку!

Мистер Макдональд встал, вышел на палубу и направился к разгромленной ютовой надстройке.

*

После откачки кормового трюма корма несколько поднялась, но с нижнего борта море казалось совсем близким. Прислонясь к поручню, мистер Макдональд глядел на море. Небо было густо усыпано звездами, и яркими, и едва заметными.

Мерцала вода, населенная их бледными зыбкими двойниками. За кормой, на острове, оставшемся позади, наконец мелькнул белый огонек.

Фосфоресцирующая вода струилась вдоль борта, словно река.

Как же он ненавидел воду! Ненавидел, как человека. Но теперь она ему не страшна, на этот раз она его не получила. И мистер Макдональд поклялся себе, что больше не предоставит ей такой возможности. Он уйдет на покой. Правда, он собирался подождать еще года два. Но эти дни состарили его больше чем на два года. И у него отложены в банке кое-какие деньги: на жизнь хватит. Конечно, дети еще учатся. Но если Джин хочет кончить среднюю школу, пусть заработает стипендию, как он в свое время. Он заслужил отдых.

Он повернулся спиной к ненавистному морю и уселся на поручень, как мальчишка. Стал думать о райской жизни, которая ждет его после моря. Стриженые кусты, чисто выметенная дорожка между ними. Там, в Глостершире? Да, от моря далеко. Но, может быть, он вернется на родину, в Думбартоншир.

Теперь, когда он твердо решил расстаться с морем, воспаленный узелок в его сознании, своим беспрерывным вращением столько дней и ночей не дававший ему сомкнуть глаза, как будто рассосался. В сознании его была лужица сна, и узелок растаял в ней быстро. Вдруг - нежданно-негаданно - сон навалился на старого механика, и он опрокинулся с поручня в воду.

Удар о воду, конечно, разбудил его, и он плыл довольно долго.

Вторник

Глава XIV

Дик был сильно взволнован арестом Ао Лина, и ни капитан, ни мистер Макдональд его не успокоили. Подобно большинству молодых белых, он, в сущности, не воспринимал китайцев как людей, пока не прикоснулся к одному из них. И прикосновение это поразило его гораздо больше, чем если бы на месте китайца оказался белый. Схватившись с белым, он знал бы, каких ожидать ощущений; а тут ощущения оказались совсем непривычными.

Кроме того, Ао Лин был первым человеком, которого он оглушил - и неожиданно для себя обнаружил, что испытывает от этого удовлетворение.

Мне, однако, очень странным кажется настроение, овладевшее им после этого приятного момента. Почему, когда он нес Ао Лина в лазарет, ему показалось, что с таким же ощущением он нес к дивану Сюки? Только ли потому, что они весили одинаково и у обоих была гладкая кожа?

Как бы то ни было, мысли его то и дело возвращались к судьбе китайца, она его почему-то волновала. На другое утро ему пришлось сопровождать капитана и доктора во время осмотра. При мысли о том, что он встретится с Ао Лином лицом к лицу, сердце у него зачастило. Как будет выглядеть человек, которого ждет казнь? Наверняка не так, как обычные люди: на лице его должна лежать печать смерти. И что почувствует Ао Лин при виде человека, который его арестовал? И, можно сказать, поставил на рельсы, ведущие прямо к смерти?

Когда они вошли, Ао Лин сидел на койке, облокотившись на колени и подперев подбородок скованными руками. Его жесткие черные волосы стояли торчком. Виден был только плоский нос и по обыкновению приоткрытые губы. Но он поднял голову; встретился с любопытным, изучающим взглядом Дика. На самом деле он не помнил, от чьего удара потерял сознание. И с удивлением смотрел на молодого англичанина.

Дик сверлил его взглядом. Но ничего не мог понять по выражению его лица. Китаец смотрел на него, и все. Но что могли прочесть эти два молодых человека в глазах друг друга? Они были сверстники и в некоторых отношениях очень похожи. Но воспитывались совершенно по-разному. И разными были у них теперь виды на будущее.

2

Позже тем же утром, когда Дик пытался прибраться у себя в каюте, в настроении его произошла резкая перемена: прилив гордости, похожей на ту, что он чувствовал, стоя с бочонком масла в носовом гальюне. Не каждому молодому человеку доводится одолеть голыми руками знаменитого китайского бандита - нокаутировать его, надеть на него наручники и отнести его в тюрьму. А ведь именно это он сделал, если выражаться прямо, ничего не приукрашивая (да и зачем приукрашивать?).

Жаль, конечно, что не осталось никакой вещицы на память. У полковника в холле лежит на полу тигровая шкура: ты спотыкаешься об нее, и, естественно, следует рассказ о том, как он тигра убил. Жаль, что, когда ловишь бандита, не остается рогов или еще чего-нибудь, чтобы начать рассказ (я уверен, что для нашей полиции было бы хорошим стимулом при арестах, если бы после приговора судья присылал им подходящим образом оформленный слепок лица). И все же странно: если Ао Лин в самом деле бандит и убийца, почему у него нет ничего дьявольского в лице? Конечно, злодеи могут скрывать свою низость под личиной доброты - но не вечно же. Во время ареста - Дик читал об этом - маска невинности спадает, и лицо ошеломленного преступника искажается дьявольской жестокостью. Он же хоть убей не мог вспомнить ничего, кроме глупого удивления на лице Ао Лина.

Дик разыскал доктора Франгсона и стал расспрашивать. Правда ли, что Ао Лин бандит? В команде "Архимеда" доктор лучше всех знал китайцев.

Доктор Франгсон выслушал Дика терпеливо и с некоторой грустью.

- Откуда мне знать? - сказал он. - К тому же это не мое дело. И не ваше. Он, точно, пришел к нам с фальшивыми документами. Одно это обязывает нас арестовать его и передать полиции. Что он еще натворил - ее забота, а не наша.

Ответ был логичный. Но какой-то нелогичный голос все равно твердил Дику, что, посылая человека на расстрел, ты несешь за это определенную ответственность.

Он вдруг вспомнил девочку, лежавшую на тележке.