Сайберия. Книга 4: Пожиратель - Владимир Сергеевич Василенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В воздухе он ненадолго замер, чтобы надеть шлем. Окинул взглядом двор усадьбы — тёмный, с единичными световыми пятнами от эмберитовых фонарей. Возле ворот заметил какую-то суету — там стояла машина с включенными фарами, вокруг мелькали силуэты нескольких человек. Ещё немного — и авто, взревев мотором и испуская целые клубы пара, рвануло вниз по улице. Со стороны дома уже бежали несколько человек, в том числе сам Василевский. Вверх никто из них не смотрел. О нём будто бы забыли.
Слабое утешение, конечно.
Проклятье! Кажется, никогда ещё Феликс не чувствовал себя настолько униженным. Это было похоже на какое-то наваждение, на мимолётное помешательство. И, что обиднее всего, произошло всё так быстро и внезапно, что уже ничего не исправить. Вся эта его эскапада со стороны выглядела не иначе, как позорное бегство. Теперь сложно будет обставить её как-то иначе.
— Проклятый бастард! — прорычал Феликс вслух, и из-за шлема голос его прозвучал глухо и раскатисто, как отголоски грома. — Ты мне за это ещё заплатишь!
Глава 7
Когда Орлов, подорвавшись, как ошпаренный, вылетел из зала, я понял, что немного переборщил. Хотел лишь немного припугнуть его, надавив Аспектом Морока. Но паренёк оказался слишком впечатлительным.
Впрочем, я тоже хорош. Собирался ведь вести себя хладнокровно. Аккуратно прощупать собеседника на предмет его связей со Стаей, выяснить, что ему нужно от меня. Новый Аспект в этом смысле полезен — в пассивном режиме он, по сути, работает как детектор лжи. Мысли читать не получится, зато вся эмоциональная гамма — как на ладони. Так что я видел этого молодого Орлова насквозь.
Беда в том, что мне очень не понравилось увиденное.
В том, что Феликс причастен к убийству Аскольда, у меня не осталось никаких сомнений. И в том, что он связан со Стаей — тоже. При упоминании Грачёва он вспыхнул, как лампочка, тут даже без всякого Дара можно было определить, что дело нечисто. Но главное даже не в этом. Молодой Орлов сам по себе меня здорово разозлил. Терпеть не могу высокомерных людей, но этот был не просто высокомерен — он искренне полагал себя высшим существом, а к остальным людям относился, как к мусору. Я такого даже при общении с Вяземским не чувствовал, хотя тот — фигура куда более крупного калибра.
Впрочем, во время встречи с губернатором я ещё не владел Аспектом Морока. Да и Сергей Александрович — всё-таки человек пожилой и умудрённый опытом. А в молодом Орлове будто бы сконцентрировалось всё то, что мне не нравится в нефилимах. Свой Дар он считает чем-то, что ставит его выше других, хоть и достался он ему просто так, через гены. Примерно так же «золотая молодёжь» кичится деньгами родителей, не зная им цену. Пока кто-нибудь мозги не вправит.
В общем, этот наш короткий разговор многое расставил по местам. Если раньше я всё-таки гипотетически рассматривал возможность замять старый конфликт с Орловыми, то после личного знакомства с наследником их рода это желание пропало напрочь. Наоборот, захотелось хорошенько проучить этого хлыща. Нападать я на него, конечно, не собирался, но припугнул с удовольствием. Вон как драпанул-то! Тоже мне, орёл…
— Что случилось, Богдан? — разнёсся по залу встревоженный голос Путилина. — Ты что, напал на него⁈ Я тебя умоляю — скажи, что это не так! Ещё обвинений в покушении на дворянина нам не хватало!
— Да я его и пальцем не тронул, — я успокаивающе выставил перед собой руки. — Он сам что-то разбушевался. Вон, чуть окно не вышиб…
Я едва не осёкся на полуслове, потому что неподалёку от Путилина вдруг выплыла призрачная фигура албыс. Занятно, но появилась она из коридора, а не пролетела из подвала сквозь пол. Да и двигаясь ко мне, огибала колонны из петрова камня, а не пронзала их мимоходом.
Петров камень непроницаем для призраков? Или албыс ещё не совсем привыкла к своей новой ипостаси? Скорее уж первое. Становиться бесплотной ведьма умела и раньше, ей не привыкать…
— Поторопись! — прошелестела албыс, подлетая ближе. Её растрёпанная рыжая шевелюра странно развевалась вокруг головы, будто сноп водорослей, потревоженных течением, а сам силуэт был словно изрешечен пулями, особенно нижняя часть, которая стала почти прозрачной. — Твоя цыганка вот-вот ускользнёт!
— Белла⁈
— Что Белла? — переспросил Путилин.
— Охрану рядом с ней уже выставили?
— Нет, Игнатов ещё в пути. Но скоро должен быть. Кажется, я даже слышал, как машина подъехала…
Я слушал его уже на ходу, торопливо шагая в сторону выхода из зала. Албыс, видимая только мне, скользила рядом.
— Её освободил твой друг, — прошелестела она. — Тот, высокий, со стёклами на глазах.
Полиньяк⁈ Да что ж такое-то! Она его опять как-то охмурила? Но когда успела-то? Да и как, она ведь в кандалах с синь-камнем…
Я сорвался на бег и, вылетев из коридора в вестибюль, тут же увидел француза. Он сидел на ступенях, бледный, как полотно, с совершенно ошалевшим взглядом, а Варя перевязывала ему руки каким-то тряпьём. Судя по накапавшей на пол крови, он чем-то здорово изрезал себе ладони. Увидев меня, порывисто вскочил.
— Богдан, я… Прости! Это какое-то наваждение… Это словно был не я!
Я слушал его оправдания вполуха, и вообще собирался отмахнуться и побежать дальше. Но взгляд зацепился за его кое-как перевязанные руки. Переключившись на Аспект Исцеления, я даже сквозь повязки разглядел глубокие, до кости, рассечения тканей и странные ожоги.
Хреново дело. Если бросить парня так — он и крови потеряет много, и может лишиться подвижности пальцев. Медицинской помощи ждать особо неоткуда, да и в таких случаях местные хирурги мало что могут противопоставить нефилиму-целителю.
Путилин, обогнав меня, уже ринулся к дверям в подвал, а я ненадолго задержался. Не обращая внимания на болезненные вскрики и протесты, размотал тряпьё на ладонях Жака и подключил свой Дар.
Жак, задрожав, вытаращил глаза и раскрыл рот в беззвучном крике, глядя, как края глубоких обожжённых ран на ладонях и запястьях зашевелились, выталкивая изнутри сгустки крови и слипаясь в неровные багровые рубцы.
— Терпи! — процедил я, удерживая его за руки, чтобы не вырвался. — Варя, помоги! Держи, чтобы не дергался… Да, вот так… Времени нет. Кровь остановлю, остальное доделаю позже…
Процесс исцеления шёл медленнее и тяжелее, чем я привык — плоть пациента будто сопротивлялась, да и моя аура вела себя странно — в пальцах покалывало, усилия по исцелению приводили к неприятной дрожи по всему телу.
Я разглядел на ладонях Жака светящуюся голубоватую пыль.
— Это что, синь-камень? Где это
