Жуков и Сталин - Александр Василевский

Когда нужно, представители Ставки активно вмешивались в процесс фронтового планирования и выступали против того, чтобы просить от Ставки дополнительных резервов и другую помощь при осуществлении замысла Ставки. Приведу хотя бы один довольно характерный пример этого из своей практики. Это было весной 1944 года во время борьбы за Правобережную Украину и при подготовке операции по освобождению Крыма. Я в то время, будучи начальником Генштаба, являлся представителем Ставки по координации боевых действий 3-го и 4-го Украинских фронтов. На основе, казалось бы, тщательного изучения сил, группировки и состояния обороны противника в Крыму решение по использованию необходимых сил и средств 4-го Украинского фронта для этой цели было принято командованием фронта и мною в феврале 1944 года и тогда же было утверждено Ставкой. В марте командование фронта и армий приступило к практической подготовке войск к проведению этой операции. В конце марта Верховный Главнокомандующий обязал меня встретиться с маршалом К. Е. Ворошиловым, являвшимся представителем Ставки при Отдельной Приморской армии, действовавшей на керченском направлении, с тем чтобы детально отработать с ним все вопросы, касающиеся взаимодействия в операции войск 4-го Украинского фронта и Отдельной Приморской армии. Я в то время находился в войсках 3-го Украинского фронта, проводившего Одесскую наступательную операцию. Наша встреча состоялась 29 марта в Кривом Роге, куда по указанию Верховного Климент Ефремович прибыл из Тамани поездом.

После ознакомления с составом сил и средств 4-го Украинского фронта и с теми задачами, которые предстояло ему решать, К. Е. Ворошилов усомнился в реальности успешного выполнения имевшимися силами спланированной фронтом и утвержденной Ставкой операции. Дальнейшее обсуждение плана операции в целом и увязку действий фронта с Отдельной Приморской армией мы по предложению Климента Ефремовича решили продолжить на следующий день в Мелитополе с привлечением командования 4-го Украинского фронта.

При этой встрече после подробного доклада командующего фронтом Ф. И. Толбухина о плане проведения операции К. Е. Ворошилов сразу же поставил перед ним вопрос, достаточно ли хорошо знает он и его штаб противника, с которым придется иметь дело, и уверен ли он, что имеющимися силами фронт сможет выполнить поставленные задачи. При этом он сослался на то, что он с войсками Отдельной Приморской армии на керченском направлении, имевшими значительное превосходство в силах над противником, многократно пытались прорвать оборону врага, но успеха не имели.

– Уверен, что и вам, – закончил Климент Ефремович, – с вашими силами не удастся это, и вы подведете Ставку.

После такого выступления авторитетнейшего маршала Ф. И. Толбухин заколебался, заколебался и его начальник штаба С. С. Бирюзов, заявляя, что, конечно, силенок маловато и было бы куда лучше, если бы их добавили. Меня это встревожило, и я напомнил командованию фронта, что все расчеты, на которых строился утвержденный Ставкой план операции, исходили не только от меня, но и прежде всего от них и что при представлении этого плана в Ставку, да и по сей день уверенность в успехе операции была полная.

– Чем же объяснить изменение вашего отношения к плану операции?

В ответ К. Е. Ворошилов заявил, что вводить в заблуждение Ставку он не позволит и считает своим долгом доложить Ставке о своих сомнениях и сомнениях командования фронтом. После этого он предложил мне присоединиться к его мнению. Я заявил, что сомнения в успехе операции считаю совершенно необоснованными и напрасными и ставить о них в известность Ставку и просить у нее дополнительные силы не буду. Заявил и о том, что если Ф. И. Толбухин отказывается от ранее принятого нами решения на проведение операции, то я готов прямо отсюда доложить Ставке об этом и просить не изменять утвержденного плана операции и сроков для ее проведения и возложить на меня непосредственное ее проведение и командование войсками 4-го Украинского фронта. Такое заявление подействовало не только на Ф. И. Толбухина, но и на К. Е. Ворошилова. Он сказал, что не будет вмешиваться в действия 4-го Украинского фронта, а выскажет свои опасения в примечании к нашему донесению в Ставку, хотя и от этого потом отказался.

Что касается сроков проведения операции по освобождению Крыма, то решили просить разрешения Ставки начать ее войсками 4-го Украинского фронта на Перекопе и Сиваше 5 апреля, а на керченском направлении, по настойчивой просьбе Климента Ефремовича, через 2–3 дня после этого, то есть после того, как войска 51-й армии возьмут Джанкой и будут развивать наступление на Симферополь.

Операция по освобождению Крыма, как известно, была осуществлена успешно.

Полководческий труд

В заключение мне хотелось бы поделиться мыслями о специфике и стиле полководческого труда.

Прежде всего несколько слов о самом понятии «полководец». Полагаю, что точка зрения нашей исторической литературы, согласно которой понятие «полководец» связывается с военачальниками оперативно стратегического уровня, правильна. Верно и то, что к категории полководцев следует относить тех военачальников, которые наиболее ярко проявили на полях сражений свое военное искусство и талант, мужество и волю к победе.

Существует точка зрения, что полководец – это не должность и не чин. Я не сторонник столь категорического обособления этих понятий, хотя несомненно и то, что военачальник удостаивается звания полководца не по служебному приказу или какому-либо постановлению. Звание полководца имеет специфику, но неоправданно отделять его от должности военачальника. Если военачальник не командует крупными оперативными формированиями, он не может рассчитывать на признание как советский полководец. Звание полководца – это своего рода общенациональное признание военных заслуг военачальника, его умения руководить войсками в битвах и сражениях, его выдающихся побед на войне. Тот, кто не исполнял командную должность крупного масштаба, тот не имеет никаких перспектив на честь называться полководцем. В годы войны такие командующие, как Г. К. Жуков, И. С. Конев, К. К. Рокоссовский, уже считались полководцами, находясь при определенных должностях. Для них и должность и звание полководца представляли одно признание их высоких заслуг перед Родиной, Вооруженными Силами.

Но всему есть логическое развитие. Военачальник, удостоенный признания как полководец, допустим в должности командующего фронтом или армии, будет признаваться общественным мнением как полководец и тогда, когда кончится война и когда он будет даже на заслуженном отдыхе. Раз военачальник снискал признание за военное искусство, за боевые заслуги в руководстве войсками крупных масштабов, звание полководца ему будет сопутствовать всю жизнь. Но оно будет являться уже производным от его служебной деятельности в прошлом, его высокого авторитета как опытнейшего командующего войсками фронта, армии в годы войны. Но и в этом случае, когда звание полководца приобретает своего рода относительную самостоятельность, оно лишь будет отражать прошлые должностные успехи военачальника.