Твое нежное имя - Фредерика Грэхем

Девушка целиком жила настоящим. Она не думала о прошлом, хотя мучительные проблески воспоминаний все еще изредка являлись к ней во время занятий с Джанет. Она не думала и о будущем. Мари жила день за днем, радуясь всему, что имеет сейчас, и, отказавшись от сожалений о том, что ей было недоступно. Ее день был заполнен хлопотами, и, если иногда ей не хватало объятий Джиса, она принимала это как должное.

Сегодня, наблюдая за тем, как он пестует малыша, такой большой, сильный и нежный, Мари постаралась заглушить тоску, терзавшую ее сердце из-за того, что ей хотелось большего в их взаимоотношениях.

– Ты делаешь это, как опытный отец, – заметила она.

Джизус склонился над кроваткой, осторожно положил успокоившегося малыша и накрыл его ножки одеялом. Вернув другому ребенку в манеже зубное кольцо, которое тот бессознательно бросил, он присел рядом с Мари, забрал у нее плачущего ребеночка и принялся кормить из соски.

– Я всегда был убежден, что эта роль подойдет мне. – На мгновение мужественные черты его лица смягчились. Прежде чем девушка успела ответить, он продолжил: – Дели сказала, что ты сегодня спасла ей жизнь.

– Мне нравится эта работа. Хотелось бы только, чтобы кто-нибудь помогал мне. Нельзя допускать, чтобы эти маленькие беззащитные создания плакали.

Устроив очередного кричащего малыша поудобнее на руках, Мари продолжала кормить его. Она представляла собой воплощение материнства, этакую мадонну с младенцем, правда, в голубых джинсах и муаровой кофте. Дни, проведенные вместе с детьми на воздухе, придали ее коже теплый, золотистый оттенок, разбрызгав на носу крошечные веснушки. Волосы у Мари отросли, оставаясь такими же вьющимися и густыми. Прическа придавала ей еще больше женственности. Джизусу казалось, что с каждым днем она становится все более прекрасной.

Подняв глаза, девушка заметила, что Джис внимательно рассматривает ее. Она слегка улыбнулась ему.

– У меня что, нос испачкан краской?

– Веснушки.

– Так всегда бывает на солнце. Мой папа всегда говорил… – Она остановилась, широко раскрыв голубые глаза, пораженная. – Дорогой! Мой папа всегда говорил, что летом я похожа на щенка долматина! – Ее лицо расплылось в неудержимой улыбке, глаза подозрительно заблестели. – Мне кажется, я отчетливо слышу, как он говорит это.

Джизус обрадовался не менее ее. Все чаще и чаще проблески воспоминаний проникали через завесу забвения, которая отгораживала Мари от прошлого. Скоро она сможет вспомнить все.

– Твой папа был тебе очень дорог, – предположив он, – Это не первое воспоминание, связанное с ним.

Она кивнула, соглашаясь.

– Ты прав. Если бы только я могла вспомнит его лицо!

– Или его имя. – Джис улыбнулся.

Она решила переменить тему.

– Завтра мы ведем детей на прогулку к реке. Хочешь прийти помочь?

– Завтра мой первый рабочий день.

– На месяц раньше? – Счастливая улыбка появилась на лице Мари – Вот здорово! Почему?

– Персонала не хватает. И доктор Фогрел подал в отставку.

– Это хорошие новости. – За время работы в центре Мари только дважды сталкивалась с этим коротышкой-психиатром. Этих двух раз было более чем достаточно.

– Это хорошие новости и для госпиталя, хотя я не вижу ничего хорошего для других. Ведь он собирается занять место ведущего психиатра в маленькой частной клинике где-то на Западе. Но он ушел, и доктор Томпсон согласился восстановить меня в должности.

Мари поднялась на цыпочки и чмокнула его в щеку.

– Ты ведь знаешь, как мне это приятно.

– А ты не хочешь доказать это, пожертвовав для меня завтрашним вечерним отдыхом и согласившись поужинать со мной?

Ей понравилось то, как он пригласил ее.

– Может быть, мне следует для подстраховки слегка отдохнуть перед этим?

– Давай договоримся на семь часов, если это тебе удобно. – Он прикоснулся рукой к ее волосам, осторожно отведя локоны со лба, и встал. – Наверняка там будут подавать блюда из морских продуктов. – Бертон уже заметил, что девушка явно неравнодушна к жареной рыбе. Иногда казалось, что она никогда не сможет ею до конца насытиться.

– Отлично.

Джизус положил малыша, которого он кормил, в кровать, придвинув ему гирлянду погремушек, чтобы он мог развлекаться. Мари со своими четырехлетками соорудила эти гирлянды для малышовой группы, используя разноцветные пластмассовые ложки, цветную фольгу и яркие кусочки кожи. Делия как-то доверительно сообщила Джизусу, что без изобретательности Мари центр был бы совсем унылым местом. Она собиралась, уходя, попытаться определить ее на свою должность. Однако если к девушке не вернется память и прошлое не прояснится, у Делии было мало шансов на успех. Мари взяла на руки одного из ползунков.

– Спасибо, дорогой. Завтра вечером увидимся. – Теперь два малыша, что ползали на полу, поглощали все ее внимание.

Джизус видел, какое наслаждение испытывает она, возясь с ними. В ее обращении с детьми просматривался явный опыт, который не мог быть случайным. Он как-то упомянул об этом обстоятельстве в разговоре с Чаком, но тот только пожал плечами.

– Возможно, она работала в каком-нибудь детском центре до того, как стала проституткой. А может быть, просто у них была большая семья. Мне это мало что может дать, слишком незначительно, чтобы мы могли воспользоваться этой информацией.

Все больше и больше Джизус убеждался в том, что Мари никогда не подрабатывала телом на улицах, и он пытался убедить в этом Чака.

– Ты к ней необъективен, Джис. – Чак произнес это строгим командным тоном. – Я же вижу, как ты на нее смотришь. Однажды утром, ты проснешься, и все предстанет перед тобой в реальном свете, и тогда тебе будет очень тяжело.

Чак Лоуч оказался прав. Джизус проснулся однажды утром и при ярком солнечном свете ясно осознал происходящее. Он действительно любит Мари. Это не было слепой страстью или физическим влечением, хотя и это все тоже имело место. Это была любовь, которую он не испытывал ни к бывшей жене, ни к какому-либо иному существу на Земле. Он окончательно перестал принимать во внимание мнение Чака относительно ее истории, и все же в одном тот оказался прав. Жить дальше, неся в себе это чувство, оказалось на редкость трудно. Ничего не изменилось – только его чувство. Девушка оставалась все той же, а ее загадка неразгаданной.

– Это замечательно. Спасибо, что ты привел меня сюда.

Джизус и Мари сидели за маленьким столиком в ресторане на берегу прекрасного озера, расположенного между Батон-Ружем и Новым Орлеаном. Солнце только что село, и небо было окрашено в золотисто-розовые тона. Чайка пролетела над их головами, а внизу, прямо под ними, троица уток лениво чертила круги по воде.