Дурочка (Ожидание гусеницы) - Нина Васина

— Этого парня кто-нибудь видел после драки с моим зятем? — перебила Смирновская.

Следователь откинулась на спинку стула, повертела задумчиво ручку между пальцами и ответила, не потеряв веселости в глазах:

— Да, той же ночью. Его девушка. Они живут вместе.

— Тогда — до свидания, Галина Рамхатовна, — Лукреция встала и направилась к двери.

— Его машину видели на бензозаправке недалеко от Усково, где вы проживаете с дочерью, — успела проговорить следователь, пока Смирновская еще была видна в проеме.

— Моя дочь не имеет поклонников, поверьте, — через плечо сказала Лукреция. — Она человек совершенно не публичный и живет со мной в полной изоляции.

После чего закрыла дверь и еще раз прочла имя следователя на табличке. Удостоверилась, что правильно назвала отчество, вздохнула с облегчением и пошла к выходу.

Галина Рамхатовна в задумчивости повертела ручку, кивнула сама себе, выдвинула ящик стола и посмотрела на лежащий там яркий глянцевый журнал. Улыбнулась:

— Да уж!.. Голая затворница.

На следующее утро следователь Ипатова позвонила в ворота дома Лукреции в Усково. Звонить пришлось долго, так что Галина засомневалась, работает ли звонок, повернулась к воротам спиной и стала стучать в них ногой.

Туся со второго этажа определила по прическе, что пришла женщина. Почему-то не с главного входа. В восемь тридцать утра. Она сунулась было в комнату Лукреции, но послушав ее спокойный храп, будить передумала. Спустилась вниз, надела галоши и не спеша добрела до ворот. Внимательно прочитала все, что было написано в удостоверении Ипатовой, посмотрела на следователя сочувственно и спросила:

— Завтракала, родимая?

— Не успела, — улыбнулась Ипатова.

— Тогда пошли.

Туся усадила следователя в столовой и только посмеивалась про себя, видя как меняется выражение лица гостьи по мере заполнения стола. При появлении небольшого салатника с горячей овсянкой и куском сливочного масла, следователь мечтательно улыбнулась — не иначе, как детский садик вспомнила. С наслаждением понюхала ломтик бородинского хлеба. Тарелка с сыром, колбасой и тостами — Ипатова еще улыбается. Вот и кофейник пожаловал с плиты, и сливки перелиты из пакета в молочник с синими васильками… такими же, как на салатнике. Красная икра, пяток вареных яиц… апельсины с бананами на блюде… улыбка испарилась, в глазах — растерянность. После фирменной коробки с тортом «Птичье молоко» из комбината на Херсонской улице на лице следователя появились явные признаки паники.

— Ешь!.. — подбодрила ее Туся. — Зря, что ли вставала в шесть утра и тащилась в такую даль.

— У вас, наверное, вчера было какое-то торжество? — попыталась объяснить подобный завтрак Ипатова, с тоской вспомнив свое получасовое стояние в очереди за сыром после работы.

— Нет, вчера мы с хозяйкой в город ездили по делу. К тебе в Управление. Я напросилась поехать с Лукрецией для моральной поддержки. Заодно и еды прикупили. Мы стараемся не оставлять нашу Лайку одну, и вдвоем уезжаем редко. Да ты кушай, не стесняйся. Вчера пришлось ее запереть в доме. В прошлый-то раз, когда она осталась одна и не заперта, мы вернулись, а Лайка болтается у пруда на окраине деревни и давит лягушек. Это у нее любимое занятие — лягушек давить…

Таисия последние слова проговорила совсем тихо и задумалась о своем, уставившись в окно. Следователь осмотрелась в поисках собаки — ни подстилки, ни миски. Она сделала себе бутерброд, подняла глаза и вздрогнула: в проеме двери бесшумно образовалась совершенно голая девушка с фарфоровым телом нимфы, лицом ангела и распущенными волосами, укрывшими ее ниже ягодиц.

— Вы — друг? — спросила она, глядя напряженно в лицо Ипатовой.

Кое-как справившись со ступором, Галина растерянно кивнула.

— Я следователь из отдела по розыску пропавших. Ищу одного человека…

— Лайка, оденься и приходи завтракать, — с ласковым нажимом приказала Туся.

— Я услышала голоса. Думала, что это Наша Таша пожаловала, — девушка смотрела на Ипатову насторожено.

— Чистые трусы лежат в кресле у кровати. Занеси кофе матери. Скажи, что у нас следователь в гостях. — Таисия налила в глубокую чашку немного кофе и добавила туда же рома из красивой заграничной бутылки.

Девушка подошла, чтобы взять чашку, Ипатова застыла глазами на ее груди с бледно-розовыми сосками — совсем рядом… такая неестественная мучительная красота…

— Тебе плеснуть в кофе? Или с утра не принимаешь? — чей-то голос совсем рядом.

— Что?.. — очнулась Ипатова.

Осмотрелась, не понимая, где она, увидела женщину с короткими рыжими волосами, бледным лицом и колдовской зеленью в глазах. Женщина показывала на бутылку. Ипатова подвинула свою чашку и кивнула.

— Принимаю. С утра… Как вас зовут?

— Таисия меня зовут, я здесь вроде приживалки, хоть Лукреция и называет меня домработницей, и даже зарплату платит.

— А это ведь… — следователь показала рукой на проем в двери, где уже никого не было.

— Да, это дочка Лукреции, Аглая, мы ее Лайкой зовем. Ты к ней… пожаловала?

— Я, действительно… — пробормотала следователь, потом решила заняться едой, чтобы успокоиться и собраться с мыслями.

Минут через десять в столовую пришла Аглая. Одетая — джинсы и тонкий свитер. Волосы собраны сзади в хвост. Села за стол, выбрала яблоко и начала медленно срезать с него кожуру тонким серпантином.

— Мать придет завтракать? — спросила Туся.

— Нет. Мама сказала, что доверяет тебе. И что мне нельзя такой кофе, как у нее, — Аглая дочистила яблоко, отодвинула его и начала поедать кожуру, потихоньку затягивая в рот тонкую красную полоску.

Галина достала из сумочки фотографию Чарушина. Положила ее на стол.

— Вы его знаете? — она старалась не смотреть на девушку, чувствуя, что опять потеряется, но помимо воли прилипла глазами к ее лицу.

— Я совсем его не знаю, — покачала головой Аглая.

Помоталась из стороны в сторону свисающая из ее рта кожура.

— Может, когда-нибудь видели? Случайно…

— Когда-нибудь… — прошептала Аглая, сжавшись. — Я умру только, если захочу сама. Тогда наступит то самое время, когда я уже нибудь . Но сначала — никоторый миг…

— А теперь — овсянка! — радостно объявила Туся от плиты и поставила перед Аглаей старую глиняную миску с щербинкой.

Девушка заглянула в расплывающееся в каше янтарное озерцо сливочного масла и прошептала, улыбнувшись:

— С черным хлебом…

— С черным хлебом и медом! — Туся сунула в руку Аглаи ложку и сжала тонкие безвольные пальцы.

Лукреция так и не вышла. Туся проводила следователя до ворот, они постояли вдвоем, слушая шум сосен.

— Всегда шумят, даже когда ветра нет, — заметила Туся.

— Таисия, помогите мне разобраться. Молодой мужчина пропал после того, как подрался с зятем вашей хозяйки. При себе он имел ключи от квартиры Смирновской и сказал участковому, что приходил к Аглае. Через день после драки его машину видели на бензозаправке недалеко от Усково. У этого парня тяжело больна мать, он не мог просто уехать, никого не предупредив. Скорей всего его уже нет в живых.

— Не буду я тебе помогать! — отмахнулась Туся.

— Почему?

— Потому что ты идешь самым простым путем. Кто первый на глаза попался, тот и признался, да? Такой у вас девиз раскрываемости? Лайка с семи лет живет в загородном доме, одна никуда не ходит и не ездит, ключей собственных, чтобы раздавать ухажерам, не имеет! У девушки этого пропавшего спросила, что он искал в чужой квартире с газовым баллончиком наготове? — Туся сунула следователю в лицо скрюченный указательный палец и пошевелила им, имитируя газовую атаку. — Открыл замки и вошел к «своей» девушке, заготовив для нее перцовое впрыскивание, так что ли?

— Первый раз слышу о газовом баллончике.

— Тогда скажи тете спасибо за информацию, — Туся открыла замок и толкнула от себя створку ворот.

— Спасибо. А какой диагноз у Аглаи? — спросила Ипатова, чувствуя, что ее выпроваживают.

— Не знаю, она уже года три не проверялась. Помню, как в двенадцать лет Лайка не прошла тест на комиссии. Нужно было проговорить алфавит наоборот — от «я» до «а». Мы с Лукрецией потом дня два пытались это сделать — не смогли. Я не встречала человека, который бы умел такое. Чего улыбаешься?

— Эта красота неземная только что за завтраком философствовала на тему жизни и смерти. Не похожа она на умственно отсталую.

— У Лайки был лучший учитель в мире, — гордо заявила Таисия. — Она и теперь учится… писать мемуары.

— Мемуары? Какая прелесть!.. — Ипатова сердито пнула ногой почти истлевшую шишку. — А в свободное от учебы время позирует для мужского журнала и душит лягушек у пруда?..

— Давит, — поправила Туся.