Рожденный для войны - Майкл Стэкпол

Несмотря на человекоподобное обличье, «Боевой Молот» снаряжался стволами ПИИ там, где у других боевых роботов находились руки. Оттуда-то и вылетели прерывистые струи протонно-ионных частиц энергии. Голубая молния ударила в «Крестоносец». Объединенные лучи достигли цели и углубились в нее. Голографическое изображение в кокпите Ларри продемонстрировало, как лучи, охватив левое бедро «Крестоносца», прожгли броню робота, расплавили ферротитановую кость ноги и отрезали ее.

Избранная цель изображалась компьютером стоящей над старой боевой башней, и двойные лучи проходили сквозь ее опоры, как сквозь паутину или папиросную бумагу. С пронзительным скрежетом башня зашаталась и медленно повалилась на землю. Внешние микрофоны уловили звук тяжелого глухого удара и передали его в нейрошлем Ларри. Повалилось и компьютерное изображение, подняв облако пыли, заполняя собою весь экран и тем самым готовя его к новому изображению.

— Отличная стрельба, «Двойка». — От похвалы Фебы Ларри широко улыбнулся. — Ты так научился работать этими лучами на Солярисе или просто повезло?

— Чистое везение — один случай на миллион. Тем более на такой короткой дистанции.

— Четыреста девяносто пять из возможных пятисот… Не думаю, что дело в одной удаче.

— А удача должна быть, «Туз». У меня никогда раньше на тренировках так хорошо не получалось, как на этой трассе.

— Ну так ведь это было семь лет назад, Ларри. — Он услыхал, как негромко рассмеялась Феба. — С тех пор ты повоевал с кланами, участвовал в схватках на Солярисе. Вот эта практика и подняла твое мастерство. И дело не в удаче.

Ларри на секунду задумался. С того дня, когда он в последний раз управлял боевым роботом на Вудстоке, он повидал огромное количество сражений. Это верно. Но, с другой стороны, причуды битвы непредсказуемы, и все тренировки в мире не смогут подготовить воина к хаосу, царящему на поле боя. Неудачник зачислялся в список потерь, уцелевший выходил на следующую битву.

— Может быть, ты и права, Феба, но все же и удача время от времени не помешает.

— А я променяю кусок удачи на тонну брони. Ну, готов к завершающему этапу?

— А мы уже все прошли?

— Ларри, для подтверждения квалификации тебе надо было набрать триста семьдесят пять очков. Это ты сделал еще на десятой мишени. Оставшиеся пять уже шли как рекордный зачет.

— Да что ты? И я побил его?

— Да, на групповой мишени номер тринадцать, на «Хозяевах Саванны». Ты поджег их.

В те времена, когда воины проходили подготовку в Чарльзтоуне, рекруту необходимо было для допуска набрать триста двадцать пять очков. Война с кланами подняла немного квалификационный барьер претендента, добавились еще пятьдесят, которые он и набрал сегодня. Конечно, мастерство его возросло, но Ларри не знал, многого ли он достиг, ведь схватки на Солярисе проходили по принципу «один на один». По сравнению с результатом, показанным им здесь семь лет назад как новичком, он мог с полным правом считать себя элитным воином, и от этой мысли приятное тепло разлилось по телу.

— Вот уж не ожидал, что побью рекорд. Но как офицер я не имею права на опубликование результата, не так ли?

Феба рассмеялась.

— Я думаю, мы выпустим пресс-релиз и отправим его кланам. И тогда они не раз подумают, прежде чем возобновить войну, а?

— Я думаю, что поражение компьютерных целей далеко не то же самое, что сражение с клановцами.

— Надеюсь, ты не забыл, что и я принимала участие в тех сражениях?

— Как можно забыть. — Ларри задумался, разворачивая «Боевой Молот» и направляясь за «Мародером-II» Фебы назад, к ангару. — Ты хотела бы снова с ними сразиться?

С минуту в эфире царило молчание, прерываемое потрескиванием, а затем Ларри услыхал голос Фебы:

— Я сразилась бы с ними снова, но не могу сказать, чтобы я этого хотела.

— На Солярисе мне встречались элементалы, — сказал Ларри, припоминая гигантских, выведенных генетическим путем пехотинцев кланов. — Туда приезжал Таман Мальтус, тот самый, что помогал Каю освобождать нас из плена. Приезжал посмотреть, как Кай будет защищать чемпионский титул. Они по-прежнему здорово дерутся, даже будучи друзьями. И тем не менее, если перемирие закончится, я буду первым в очереди.

— А меня замужество заставило думать по-другому. До встречи с Джорджем я свое будущее связывала с армией. А теперь это уже не только мое будущее, но и наше.

— То есть ситуация усложнилась, да?

В нейрошлеме Ларри послышался нервный смех Фебы.

— Что на первом месте — личное или государственное?

— В Синдикате Драконов определенно — государственное. Да и у кланов тоже. А во Внутренней Сфере этот вопрос решается на личном уровне. К тому же в твоей постановке вопрос звучит холодно и безлико.

— Ларри, но ведь государство, по большому счету, как раз и есть холодное и безликое.

— Несомненно, но только если рассматривать государство как институт. Мы с тобой оба знакомы с принцем Виктором. Но ведь он-то не холоден, не заносчив. — «Боевой Молот» Ларри вышел за пределы холмистого полигона для стрельбы по целям и двинулся по ферробетону к ангару резервистов. — А для меня государство — это те люди и места, которые мне знакомы и любимы. И если долг призывает меня защищать их, пусть даже ценой смерти, я охотно отзовусь.

— Тебе легко говорить. У тебя нет жены.

— А ты же отказываешься давать мне номер видеотелефона твоей лучшей подруги.

— Ларри, она прекрасно проживает в грехе с одним из приятелей Джорджа.

— Ну, так я позвоню, когда его не будет дома.

— Ты неисправим.

Ларри подвел «Боевой Молот» к предназначенной для робота ангарной стойке. Приступив к процедуре отключения, он вернулся к прерванному ранее разговору:

— А я думаю, Феба, ты все же вернешься на поле боя. Если у тебя война в крови — лекарства от этого нет.

— Я тоже так думала, Ларри, но теперь нашлось противоядие.

— И какое же?

— Настоящая любовь. Когда узнаешь вкус любви и жизни, то в гроб не больно-то торопишься.

— Я не имел в виду, что твое место там, Феба. — Ларри отстегнул ремни, удерживающие его в командном кресле. — Но если у тебя есть Джордж, значит, уже есть за что сражаться. Не говорить о высоких идеалах, а просто защищать свою семью.

— На войне сражаешься и за меньшее.

— Видимо, так будет в будущем. — Ларри отстегнул ремень с подбородка. — Но если нам повезет, то в нашей жизни войны не будет.

Дворец Марика, Атреус

Лига Свободных Миров

Томас Марик ощущал внутри пустоту. Подобно пустотелой терракотовой фигурке, хрупкой и уязвимой, он чувствовал, что развалится на миллиарды кусочков, если только позволит себе вдохнуть. Все внутри у него оборвалось и рухнуло в черную дыру страха и отчаяния где-то в области сердца.

Но боли он не ощущал.

Стоя в одиночестве на балконе, Томас даже не глядел на полоску бумаги, которую передал ему регент Малькольм. Послание оказалось простым и кратким: «Пробы не идентичны».

Мой сын мертв, и убил его Виктор Дэвион. Как только эти слова сами собой связались в предложение, все в нем воспротивилось такому приговору. Он, как и остальные, понимал, что в тот момент, как доктора определили лейкемию, Джошуа уже стал живым мертвецом. Только отчаянная депрессия Томаса позволила Виктору убедить его отдать Джошуа под опеку Института Наук Нового Авалона. Только в этом случае оставалась хоть крохотная надежда.

Софина убеждала Томаса позволить ей родить второго ребенка, который мог бы стать заменой Джошуа, но он отказался. У Яноша Марика — отца Томаса — было десять детей. Двое умерли от лейкемии в возрасте двенадцати и восьми лет. Остальные — за исключением самого Томаса, его брата Поля и их сестер Терезы и Кристин — погибли в различных междоусобицах и войнах, охвативших Лигу Свободных Миров. Раздоры закончились только в 3036 году, когда Томас объявился перед ошеломленным парламентом и заявил, что выжил после взрыва бомбы, убившего его отца и брата полтора года назад. Семейство Яноша Марика согласилось с таким заявлением, несмотря на возникновение соперничества между детьми.

Томас побоялся прибавления в своем семействе. Если ребенок не сможет стать донором спинного мозга для Джошуа, то всю жизнь над ним будет тяготеть эта вина за невыполнение задачи, которую на него возлагали.

С другой стороны, если ребенок сможет стать донором и спасет жизнь Джошуа, то им овладеет гордость и тщеславие. Да и какой ребенок не возгордится тем фактом, что спас жизнь старшему брату? И тогда он начнет оспаривать права Джошуа на престол. И вдруг заболевание вернется? Тогда второй наследник всячески будет препятствовать получению Джошуа титула главнокомандующего и откажется вновь выступить в качестве донора. Изида так и сделала, когда дело дошло до спасения жизни Джошуа, и просто рассмеялась Томасу в лицо. Марик оказался в абсурдном положении, угрожая покарать любого наследника, если он откажется помогать нынешнему.