Лучше будь слизеринцем! - jharad17

Это была изматывающая и трудоёмкая работа, но, в конце концов, упорство Северуса было вознаграждено — результат оказался вполне удовлетворительным. Было, конечно, искушение просмотреть и другие воспоминания Поттера, благо Северус сейчас имел к ним беспрепятственный доступ, но у него просто не осталось на это ни времени, ни сил — Северус потратил всю свою энергию на устранение последствий самодеятельности Барона.

Тяжело дыша и с жутчайшей головной болью, он вынырнул из сознания мальчика и с трудом смог разжать свои побелевшие пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в палочку из остролиста.

А Поттер... Обмякший, с расфокусированным взглядом, с приоткрытым ртом, из уголка которого вытекала слюна, Поттер производил впечатление безумного.

О Мерлин!

Северус рванулся к мальчику, приподнял одно синеватое веко, затем другое и обнаружил, что зрачки расширены. Проверив пульс, он позвал:

— Поттер! Гарри! Ты меня слышишь?

Под его пальцами гортань мальчика рефлекторно сократилась.

Скажи хоть что-нибудь, чёрт тебя побери!

Произнесённое шепотом «бооольно» было самым лучшим из слов, которые Северусу когда-либо доводилось слышать.

— Могу себе представить, — пробормотал профессор. — Сейчас станет легче.

Хотя он и пытался быть аккуратным, помня о нежном возрасте мальчишки, но знал по собственному опыту, что ощущение от этой процедуры такое, будто тебе острым лезвием срезают слои мозга, то там, то здесь, а потом склеивают эти слои вместе.

— Accio Solamen Venenum, — Северус вытянул руку; ловко поймав склянку с обезболивающим зельем, он откупорил её большим и указательным пальцами и поднёс к губам мальчика:

— Пейте.

— Этчё? — Поттер попытался увернуться.

— Зелье от боли, мистер Поттер. Можете мне поверить: сегодня я не планирую вас травить.

— Как слизни, — пробормотал мальчик. Северус нахмурился. Неужели он повредился умом?

— Нет, как обезболивающее зелье. Пейте, а потом побеседуем…

… если только я случайно не выжег из твоего мозга способность формулировать мысли.

Поттер поморщился, но на этот раз позволил поднести бутылочку к своим губам и даже всё выпил. Северус подождал, пока зелье подействует. В какой-то момент, почувствовав осуждающий взгляд, он посмотрел на Кровавого барона. Если бы не его проклятый Обливиэйт, всё было бы гораздо проще!

Вопреки всем законам природы эктоплазматический Барон ухитрился небрежно прислониться к стене возле двери, лицо его было совершенно бесстрастным — как у Северуса в его лучшие дни. Выражение глаз призрака… впрочем, не стоит и пытаться его описáть.

Наконец Поттер выпрямился; его глаза за стёклами очков были зажмурены, а рука отчаянно тёрла шрам, как будто тот причинял ему боль.

— Лучше?

— Даср, — мальчик до сих пор говорил неразборчиво.

— Вы помните своё имя?

— Бо... Гарри Поттер, сэр.

Что он собирался сказать?

— Вы знаете, где находитесь?

Мальчик потёр глаза и кивнул:

— Класс. Подземелья.

— Правильно. А что мы сейчас делали, помните? Вы, Кровавый барон и я.

— Пытались, — голос звучал устало, — вернуть воспоминания.

— Да. Они вернулись?

— Я… — Поттер наморщил лоб и снова потрогал свой шрам.

— Шрам болит?

Кивок:

— Как тогда, во сне.

— Тогда, когда я проверял, почему вы не спите?

— Да, сэр.

Северус задумался. Определенно, такие сны не могли быть связаны со шрамом. Ведь не могли же? Он взглянул на Барона и удивился, обнаружив, что тот уже завис рядом с Сопляком. Не сводя глаз с призрака, Северус спросил:

— Что было в том кошмаре?

— Зелёный… зелёный свет. И… и человек со змеиным лицом… он смеялся.

Северус потрясенно уставился на мальчика, почувствовав подступающий к горлу ужас. Ведь Поттер был слишком мал, чтобы запомнить это. Едва ли он догадывался, что значит этот сон…

Однако если шрам болит сразу после сна, и эти двое были ментально связаны…

Мальчик дрожал. Северус достал свою палочку и наколдовал вокруг мальчика простые согревающие чары, хотя и знал, что Сопляк дрожит вовсе не из-за холода.

— Теперь вы вспомнили схватку в подземельях? – мягко спросил он.

Дёрнув головой, Поттер ответил сквозь стиснутые зубы:

— Да, сэр.

Подавшись вперёд, Кровавый борон протянул к лицу Гарри серебристую руку:

— Скажи мне, дитя, кто напал на нас?

Поттер отпрянул, избегая контакта; его глаза расширились и обрели осмысленность впервые с того момента, как Северус вернул ему память. Словно защищаясь, он обхватил себя руками:

— Я… я не знаю… п-правда. Было т-т-темно… Не от того, что факелы не светили – по-настоящему темно.

— Магическая темнота? – удивился Северус. – Обскуро или Игнотус?

— Возможно, — Кровавый барон выразительно пожал плечами. Он подплыл к мальчику ещё ближе:

— Ты слышал его голос?

— Он был похож на змею, — дрожь стала еще заметнее. – Всё время шипел.

Северус в шоке опустился на стул. Серпентаго? Означает ли это, что Тёмный лорд и в самом деле вернулся? От одной только мысли об этом внутри похолодело. Медленно, пытаясь не выдать своего потрясения, зельевар сказал:

— Шипел, как змея… Вы понимали, что он говорит?

Поттер кивнул:

— Он вроде как… шепелявил.

Тогда это был не серпентаго – не может же мальчик быть змееустом. Некто имитировал серпентаго? Хотел, чтобы Поттер думал, что видит перед собой Тёмного лорда? Такое предположение было не намного лучше — это означало бы, что кто-то из сторонников Волдеморта преодолел охранные чары Дамблдора, а Северус всё-таки надеялся, что он – единственный Пожиратель смерти среди персонала школы.

Мальчик дрожал все сильней, поэтому Северус вызвал домового эльфа и заказал для мальчика какао и что-нибудь перекусить. Когда Поттер получил чашку с согревающим питьём, Северус сказал:

— Расскажите мне, что вы помните.

И Поттер рассказал. Его история подтверждала слова Барона; мальчик хорошо помнил, какие проклятия им посылали и каким образом они с призраком защищались, но догадок по поводу личности нападавшего у мальчишки было не больше, чем у Барона. Пока мальчик говорил, его голос окреп и стал более уверенным, а через некоторое время и дрожь утихла.

— Я не уверен, что смог бы повторить эти заклинания, но, думаю, что запомнил движение палочки, особенно для двух последних, — добавил он в конце рассказа.

— В любом случае это не помешает, — сказал Северус. У него осталось еще много вопросов, но уже было довольно поздно. – Мне бы хотелось взглянуть на ваши воспоминания, мистер Поттер, — сказал он, когда мальчик допил своё какао. – Я предполагаю, что это поможет восстановить картину происшествия и понять, кто на вас напал. Возможно, я узнаю злоумышленника по голосу.

Дай Бог, чтобы голос оказался незнакомым.

— М-м-м, ладно, — Поттер поставил кружку на стол и покорно вздохнул, настороженно глядя Северусу в глаза.

— Но не сегодня, — сказал Северус, видя явное нежелание Поттера подвергнуться новой пытке. – Я думаю, завтра, во время вашей отработки. Сейчас уже поздно, вы устали, и вам давно пора спать. Я провожу вас до гостиной.

Облегчение, проскользнувшее по лицу Поттера, было трудно не заметить. Он кивнул и поднялся:

— Да, сэр. Спасибо.

— Это… — Северус остановился, пытаясь понять, почему ему так важно успокоить мальчика, но подумал, что сейчас не время заниматься самоанализом, и сказал: — Это не будет так болезненно, как восстановление воспоминаний. Нам нет необходимости повторять сегодняшнюю процедуру.

— Ох, отлично.

Со своей наименее зверской ухмылкой Северус поднялся со стула и взглянул на Барона. Тот кивнул, и Северус прочёл в его тёмных глазах обещание во чтоб это ни стало защищать Поттера, пока они не раскроют личность преступника.

У самого входа в гостиную Слизерина Северус остановил мальчика, дотронувшись до его руки:

— Поттер, никому об этом не рассказывайте… и не упоминайте Кровавого барона.

Мальчик поджал губы:

— Я знаю, сэр. Я ведь не так глуп, как выгляжу.

Северус усмехнулся и покачал головой:

— Нахальный щенок. Иди в постель, никуда не сворачивая. И завтра, во время отбора в команду постарайся не убиться.

Поттер широко улыбнулся.

— Хорошо, сэр. Спокойной ночи.

Портрет уже закрылся за мальчиком, когда Северус проговорил ему вслед:

— Спокойной ночи, Гарри.

Глава 17

Хотя Гарри вымотался до предела, но мысли о копающемся в его голове Снейпе и обосновавшемся в его теле Кровавом бароне долго не давали ему уснуть. Честно говоря, последнее обстоятельство повергло его в совершеннейшее отчаяние. Пусть даже Барон и спас его, но при этом призрак безраздельно хозяйничал в его теле, а после просто взял и стёр ему память. Такая несправедливость приводила его в бешенство.