Окруженец - Виктор Найменов

— Как чувствуешь себя, солдатик?

Я прохрипел в ответ:

— Хорошо, спасибо вам. Скажите, а где я, и что со мной случилось?

— Да ты помолчи пока. Нельзя тебе долго разговаривать. Слаб ты еще, паренек. Ты отдыхай, потом все объясним. А пока, на-ка вот, попей морсу, а то у тебя все губы пересохли.

Она протянула мне кружку, я с жадностью выпил ее, бессильно откинулся на подушку, а на лбу у меня выступили капли пота. Женщина ласково погладила меня по голове:

— Все потом узнаешь, а сейчас спи!

Я послушно закрыл глаза и уснул. Спал довольно долго и без кошмарных сновидений. Снилось что-то приятное, но о чем был сон, вспомнить никак не удавалось, как я, ни старался. Но проснулся бодрым, хотя слабость ощущалась во всем теле, слабость эта была даже немного приятной. Я попытался было приподняться, но это мне не удалось, и я снова откинулся на подушку. Что же, все ясно. Приболел капитально, и задержаться здесь придется не меньше, чем на неделю. Но это еще по воде вилами писано, станут ли меня держать здесь столько времени. Хотя хозяйка, судя по всему, женщина добрая и сердобольная. Но, наверняка, есть еще и хозяин. Как он себя поведет еще неизвестно, но будем надеяться на лучшее. Мне ведь все рано надо набираться сил, иначе я смогу дойти только до опушки леса. Жажды я почти уже не чувствовал, но, заметив на стуле кружку с морсом, не удержался и выпил ее залпом. Почти сразу же стало легче, и в теле, и на душе. В это время вошла хозяйка:

— Проснулся, солдат?

— Да, спасибо! Скажите, хозяйка, а как вас зовут? А то неудобно как-то. Меня вот Виктором звать.

Последние слова я прошептал еле слышно. Плохо дело — сил совсем нет. Хозяйка это заметила и покачала головой, потом вытерла испарину на моем лбу и ласково сказала:

— Ты лежи, лежи! А звать меня Антонина Семеновна. Можно просто, Семеновна, а то слишком длинно получается, а у тебя, Витя, и так сил нет никаких. Но с этим мы справимся, главное, ты уже на поправку пошел, а остальное приложится!

Я согласно кивнул головой:

— Семеновна, скажите, а как я у вас оказался?

— Дед мой пошел по грибы, вот и наткнулся на тебя. Мы тут на кордоне живем, дед мой лесником служит. А ты немножко до нас не дошел. Ну, ладно. Принесли мы тебя сюда, ты горячий весь был, как утюг. И без сознания, лишь бормотал что-то непонятное, мы так и не смогли понять, что ты хотел сказать. Неделю вот так и промучился.

— Неужели так долго?

— Да, сынок! Угораздило же тебя так простудиться. Мы даже поначалу думали, что у тебя воспаление легких, но ничего, видимо обошлось. А то пришлось бы врача из поселка вызывать, а там немцы! Ничего, своими силами справимся.

Я снова согласно покивал головой:

— Семеновна, а где же дед ваш?

— А он пошел к дочке, в поселок. Скоро должен явиться назад. А звать его еще длиннее, чем меня. Герасим Герасимович, вот так!

— Ну, надо же! А у меня фамилия — Герасимов!

Хозяйка всплеснула руками:

— Неужели! Видать не зря тебя к нам занесло, ох, не зря! Бог ведь все видит. Ой, утомила я тебя, Витя. Сейчас бульончику принесу, похлебаешь, тебе это сейчас нужнее всего. Болтовней сыт не будешь.

Она вышла из комнаты, а я прикрыл глаза. Хорошо-то как, будто дома нахожусь. Хозяйка принесла горячего куриного бульона и напоила меня. Я поблагодарил ее, а она сказала:

— Вот и хорошо. Теперь отдыхай! А когда хозяин придет, ты нам все расскажешь про себя. Договорились? Чтобы два раза не повторять одно и то же.

Я, молча, кивнул и, почти мгновенно, уснул. Спал крепко и довольно долго, так мне показалось. Проснулся от звука мужского голоса, но о чем шла речь, не разобрал, говорили тихо. Через некоторое время Семеновна заглянула ко мне в комнату. Увидев, что я не сплю, она позвала мужа:

— Хозяин, иди сюда! Проснулся наш Витя.

Я ожидал увидеть кряжистого деда с разлапистой бородой. Но, вместо этого, в комнату вошел сухощавый невысокий человек. Он, вопреки моему ожиданию, был чисто выбрит и коротко пострижен. А еще в нем чувствовалась какая-то скрытая сила, но сила добрая. И вообще, доброта ощущалась во всем его облике. Хозяин улыбнулся и протянул руку:

— Здравствуй, крестник! Герасим Герасимович я. А вообще-то дедом зови, мне так привычнее. Добро? А про тебя, Витя, жена мне уже все рассказала.

Я согласно кивнул и протянул свою вялую руку. Дед осторожно пожал ее:

— Да, сынок! Совсем ты слаб, как дите малое. Да ничего, уладим это дело!

Я натужно прокашлялся и спросил:

— Скажите, Герасимыч, а где же наши?

Дед как-то картинно нахмурился, но затем улыбнулся:

— Во-первых, давай на «ты». И никаких Герасимовичей, дед, и все! Понял? А во-вторых, где наши я не знаю. Проходили войска недели две назад. Даже не войска, а так себе, мякина. Видел я их в поселке, командир какой-то сказал, что, мол, соберутся в кучу и вломят немцу между ушей. Только не слышно пока ничего, да и не видно. А немцы вошли в поселок без всякого боя, как на параде.

После окруженцы проходили, человек сорок. Вот и все, больше я никого не видел. Сам не понимаю, куда армия подевалась? Что-то, наверное, случилось, если немец прет по нашей земле дурниной. Может, ты знаешь а, Вить?

Я закрыл глаза и отрицательно покачал головой:

— Я знаю еще меньше твоего, дед! Вот топаю от самой границы. Иду, да воюю помаленьку, давлю этих гадов, где только могу, и чем только могу.

Я сжал кулаки и зажмурился. Хозяин тяжело вздохнул и обратился к жене:

— Тоня, принеси парню поесть чего-нибудь.

Семеновна тоже вздохнула, поднялась и вышла из комнаты. Герасимович, тем временем, сказал:

— Вот сейчас поешь и расскажешь нам все, что с тобой произошло. Я же вижу — молодой совсем, а виски уже седые. Значит, досталось тебе на этой проклятой войне.

В это время пришла хозяйка и принесла ужин. Я поел и стал рассказывать свою историю. Они, молча, слушали, изредка перебивая и качая головами. Когда я закончил говорить, старик внимательно посмотрел на меня, а потом произнес:

— Да, сынок! Пришлось пережить тебе, не приведи господи! И все это на одного человека, но тебе везет. Да еще как! Видать, судьба не отвернулась от тебя, раз из таких переделок живым вышел, приболел вот только, но это поправимо. А теперь давай, отдыхай. Пошли, старуха!

Пожелав мне спокойной ночи, они вышли из комнаты, а я еще долго прокручивал в голове последние эпизоды своей жизни. Выходило так, что придется мне идти к своим еще незнамо сколько времени. Да еще и здесь неизвестно, какое время мне понадобится, чтобы оклематься. Так что впереди одна неизвестность, но я понимал точно, что мне любыми путями нужно добраться до своих, и я это сделаю. Чего бы мне это ни стоило. Наверняка, это будет очень тяжело и сложно, но я чувствовал, что это мне по плечу. Я принял решение, у меня стало легче на душе, и я уснул.

39

Спалось мне очень легко, и просыпаться было приятно. Я открыл глаза, утро уже наступило, но в доме никого не слышно. Попытался приподняться на кровати, и мне это удалось, хотя немного кружилась голова. Я встал на ноги, но вот тут-то ничего и получилось. В голове так сильно завертелось, что пришлось опуститься на кровать. Но ничего — первый блин комом, еще одна попытка, и я должен пойти. Да обязан, в конце концов. Что я и сделал! На этот раз получилось гораздо лучше, и я вышел в большую комнату. Здесь снова силы оставили меня, и пришлось присесть на деревянный диван возле стола. Я передохнул и осмотрелся — диван, стол, деревянный буфет, табуретки. Обстановка самая, что ни на есть, деревенская. Я и сам в такой вырос.

Снова поднявшись, я вышел на улицу, непрерывно вдыхая свежий воздух, мне он был просто необходим. Голова опять закружилась, но не от болезни, а от ощущения того, что здоровье возвращается ко мне. Я присел на лавку около стены и осмотрелся. Кордон располагался на довольно обширной поляне. Здесь же у лесника Герасимовича был и сенокос. Судя по всему, сена на корову здесь можно накосить с лихвой, поэтому вместе с ней на пожне паслось несколько овец. На другом краю кордона хозяйка сушила сено. Вдруг она меня заметила и, бросив грабли на землю, побежала в мою сторону. Немного смешно бежала, по-старушечьи. Приблизившись, она с укоризной сказала:

— Ну, зачем же ты поднялся, Витенька? Лежать ведь тебе надо. А то, как бы хуже не стало.

— Да ничего Семеновна! Все в порядке, так я быстрее приду в себя. Когда шевелишься, то все быстрее проходит.

— Ну, хорошо, хорошо!

Внезапно она взмахнула руками:

— Господи, тебе же надо позавтракать! Сейчас я соберу!

И, не слушая моих возражений, побежала в дом, а я продолжал осматриваться. Кроме самого дома на поляне еще находились сарай, хлев, банька и какой-то амбарчик. В общем, при наличии определенных сил, можно держать круговую оборону. Тем более, что постройки располагались, как бы, кругом, с домом в центре. Эта мысль меня обрадовала, значит, вопреки болезни, голова моя еще что-то соображает в военном деле. И я сразу почувствовал себя гораздо лучше, настроение приподнялось. Тем более, что хозяйка позвала завтракать.