Кавказский след - Аркадий Карасик

Машкин не поверил своим ушам и глазам.

— Что?… Что ты говоришь, Серега?… Разве… можно так шутить?

— Я вовсе не шучу… Да, не тряси штанами, заяц! — прикрикнул он. — Смотри сам. Когда возвратился на стройку Басов, там никого не было. Охранник спал. Кто мог открыть калитку банкиру? Только один человек — ты. Что произошло между тобой и хозяином на данном этапе меня почти не интересует.

— Но доказательства — где они? — закричал Машкин голосом тонущего человека, требующего немедленного спасения. — Может быть, какой-нибудь каменщик или плотник спрятался?

— Не исключается и такой вариант… Ты спрашиваешь про доказательства? Вот оно — первое.

Бабурин продемонстрировал пустую бутылку из-под водки. Грохнул ее на стол, положил рядом две бумаги: акт изъятия и заключение экспертизы. Спасибо дотошным сыщикам из уголовки, не успокоились, отыскали злополучную бутылочку.

— В водку подмешано сильнодействующее снотворное. Бутылку нашли у тебя под кроватью… Теперь — второе.

Что касается подмешанной отравы, Бабурин схитрил — его следы так и не обнаружены. Но знать об этом свояку вовсе не обязательно. Впрочем, Дееву — тоже. До поры до времени.

Рядом с бутылкой — письмо, в котором прокуратура и лично следователь Бабурин информируются о том, что ночью прораб встретил банкира и повел его в недостроенный дом. Автор анонимки искал исчезнувшего пса, вот и стал невольным свидетелем. Лично он самого убийства не видел, но уверен: совершил его лысый инженер. Не подписывается — опасается бандитской мести.

— Что скажешь, свояк?

А что можно сказать, когда бутылка, невесть каким образом оказавшаяся под его кроватью, и подметное письмецо довели Машкина до бессознательнго состояния. Даже согнулся, сжимая побелевшие руки между коленями.

— Посадишь?

Бабурин поднялся, обошел стол, наклонился к уху родственника.

— Все это — чепуха, убил банкира, конечно же, не ты… Знаешь почему?

Машкин распрямил спину, облегченно задышал. Хрипло спросил: почему? Нервная встряска, устроенная безжалостным родственником, подействовала на подопытного «кролика», как действует на нервного больного быстрое чередования кипятка и ледяной воды.

— Во первых, слишком много доказательств. Кому-то страшно хочется аправить следствие по ложному направлению. Преступники понимают — долго протянуть не удастся, но им дорог каждый день. Пока следователь будет расшуровывать подброшенные ему фактики можно еще больше его запутать… Лично для меня сейчас главное — бутылка. Кто ее подбросил Дееву и кто сунул тебе под кровать… Уразумел, своячок?

— А — во вторых? — немного успокоился Машкин. Его перестало трясти, вместо потения появился озноб. — Что — во вторых?

Сергей Петрович огорченно вздохнул. Ему не хотелось оскорблять мужа сестры, он чувствовал к нему нечто похожее на жалость, будто Федор — не взрослый мужик, а шкодливый пацан.

— Во вторых, я уже говорил об этом, ты первостатейный трус. Не то, что убить хозяина, косо поглядеть на него боялся… Все, с этим покончили. Теперь — главное. Сейчас подмахнушь мне бумажку о невыезде. В виде меры пресечения. Постарайся ненавязчиво, мимоходом сказать об этом людям, которые поинтересуются результатами допроса. Той же Басовой… Только, не вдалбливай в голову — просто скажи: взяли подписку. И — все.

Бабурин, как всегда, хитрил. Сейчас для него главное — не дурацкая бутылка, она играет второстепеннную роль. На бумаге выстроились, как солдаты в строю, некоторые версий убийства.

Первая — любовный треугольник. Басова и двое мужчин: муж-банкир и любовник-детектив. Который, как выяснилось, никогда детективом не был.

Вторая — ненавидящий хозяина охранник Деев. Где раньше пересекались их пути-дорожки, из какого «короткого замыкания» выскочила «искра», убившая банкира?

Третяя — «грех» банкира перед Старцевым. Что может быть общего между миллиардером и полунищим связистом? Почему Басов так каялся, чуть ли не на коленях выпрашивая прощение? А Старцев так и не простил его. Вполне возможно, что это жесткое «непрощение» привело к убийству.

Четвертая — неведомый, пока неведомый, мокрогубый человечек по кликухе Ханжа. Говорить о его жестком допросе — рановато. Вот когда поработает уголовный розыск, положит на стол следователю прокуратуры настоящую фамилию, род и место работы, местожительство — наступит его черед. А пока — смутные, ничем не подкрепленные предположения.

Наконец, пятая версия, которую следователь стыдливо обозначил в самом конце своего списка, но которая может переместиться на первое место. Ибо, по его мнению, является самой достоверной, хотя пока не подкрепленна фактическим материалом.

Как удалось узнать, Семен Семенович Хвостов не только возглавляет крупную финансовую компанию — он вхож в правительственные сферы, в Администрацию Президента, в Генеральную прокуратуру. Повсюду — друзья-приятели, готовые подставить «плечо», при необходимости бросить утопающему финансисту спасательный круг.

С другой стороны, по смутным сведениям, пока окончательно не проясненным, оба финансиста связаны с зарубежными банками и с республиками кавказского региона. В ппринципе, ничего предосудительного нет, интересы бизнеса не знают границ, они всеядны. Но именно в этой «всеядности» может таиться причина расправы с Басовым.

Видимо, интерес следователя к этой версии не остался незамеченным, она неведомыми путями просочилась за пределы прокуратуры, стала догстоянием определенных структур. Хвостов нажал на нужные кнопки, включил подвластные ему «механизмы», задействовал нужных людей.

Эти маневры владельца Голденбанка Сергей Петрович ощутил на своей шкуре…

Бабурина пригласили в Генпрокуратуру. Не вызвали — именно пригласили. И не к высокопоставленным деятелям — к малозаметному чиновнику, беседа с которым не является обязательной для исполнения, носит, скорей, чисто рекомендательный характер.

Сергей Петрович вообще не страдал синдромом страха перед начальством. Скорее, наоборот, начальственные «вливания» всегда рождали резкое противодействие, утверждали стремление, выслушав очередное наставление, продолжить то или иное расследование в соответствии с намеченным планом.

Поэтому он вошел в нужный кабинет с независимой улыбкой. Не остановился на пороге — подошел к двум креслам, стоящим возле приставного столика, выразительно положил руку на спинку одного из них.

Чиновник, бледный, худой, нервно перебирая на рабочем столе бумаги, изобразил доброжелательное выражение, более похожее на гримасу голодного волка. Привстал и приглашающе повел тонкой, женской рукой.

— Присаживайтесь, Сергей Петрович, разговор у нас не минутный. Здоровье в норме?

— Не жалуюсь, — не отвечая улыбкой на улыбку, буркнул следователь. — Работы много…

— Действительно, много, — охотно посочувствовал генпрокурорский деятель, поудобней устраиваясь на своем месте. Будто боялся покидать его надолго — как бы не заняли конкуренты. — Как продвигается расследование убийства Басова? — ненавязчивоо поинтересовался он, после обязательного рукопожатия, сдобренного новой сладкой улыбочкой. — Какую версию разрабатываете?

Вообще-то, Сергей Петрович имеет право не отвечать. Или ответить так туманно, что спрашивающий ничего не поймет. Но озлоблять начальство, по повелению которого чиновник действует — слишком опасно. Поэтому он преодолел нежелание посвящать собеседника в свои задумки, нехотя изложил первую версию — примитивный любовный треугольник. Дескать, ничего запутанного, все лежит на поверхности. Остается собрать, как собирают созревшую ягоду, обвинительные факты и закончить следствие на мажорной ноте.

— Целенаправленно, — облегченно вздохнув, похвалил чиновник. — А то некоторые следователи в аналогичных ситуациях пытаются ковыряться в политике, изобретать какие-то заговоры…Наша задача — обезвреживать преступников, а не учавствовать в политических баталиях…Вот недавно один горе-сыщик едва не скомпроментировал крупного бизнесмена — пришлось дать по рукам. Сейчас работает в райпрокуратуре Барнаула, расследует мелкие правонарушения…

Намек прозрачен — явно просвечивается угроза отправить несговорчивого следователя «за леса и за моря» на затрапезную должностенку, от которой ни удовольствия, ни приличной зарплаты. В принципе, Бабурин не против переселения в ту же Сибирь, подальше от сцепившихся в борьбе за власть политиков и помогающих им преступников. Но только не сейчас, позже, когда он раскрутит дело об убийстве президента Сервизбанка. Бросать начатое, передавать другому следователю, по мнению Бабурина — недостойно настоящего юриста.

Поэтому он вынужденно согласился с чиновником, поморщившись, «осудил» своего коллегу, который влез не в свою «епархию». За что и пострадал. Действительно, задача криминалистов — вычислять и ловить преступников. Он, дескать, понимает ситуацию в стране, поэтому не опустится до политических разборок и шельмования видных бизнесменов.