Вынос дела - Дарья Донцова

Первый произошел, когда я стала записывать сына в школу. Мальчик был усыновлен мной по всем правилам, но носил фамилию отца – Воронцов. Я по наивности надеялась, что Костик начнет платить алименты. К слову сказать, денег от него не получила ни разу, да и черт с ними, мы с Наташкой оказались вполне способны прокормить, одеть и выучить парня.

Полная директриса, поджав губы, глянула в метрику и процедила:

– Заявление принимаем только от родителей.

– Я его мать, – радостно подтвердил мой язык.

Директорские брови поползли вверх. Она взяла паспорт, глянула на год рождения и на всякий случай переспросила:

– Мать? Сколько же вам лет?

– Двадцать один, – все так же радостно сообщила я.

Педагогиня хмыкнула, полистала серую книжечку и весьма недовольно сказала:

– Рожать в четырнадцать лет слишком рано. Впрочем, прописаны в нашем микрорайоне и, к сожалению, не нахожу никаких причин, чтобы отказать вам в приеме.

Второй муж, Кирилл, оказался полной противоположностью Косте. Отличный семьянин, нежный отец, рачительный хозяин, к тому же зарабатывал совсем неплохо. Мы с Кешкой катались как сыр в масле. Кирюшка железной рукой взялся за воспитание мальчика – музыкальная школа, секция борьбы, репетитор по русскому, математику он всовывал в неподатливую детскую голову сам. Во всей массе неоспоримых достоинств существовало лишь одно «но». Милый, нежный Кирилл был патологически ревнив. Время на дорогу от института до дома выверялось до секунды. Стоило мне заболтаться с приятельницами или застрять в магазине, как начинал разыгрываться жуткий, невозможный скандал.

– Знаю, – орал Кирка, швыряя об пол чашки, – знаю, изменяла мне! Говори, с кем?

Один раз, чтобы поспеть вовремя, схватила такси и, в ужасе поглядывая на наручные часы, перевела дух лишь у подъезда. Фу, успела. Не тут-то было. Кирюшка вылетел на заснеженную улицу во вьетнамках на босу ногу.

– Ага, – завопил он, распахивая дверцу водителя и пытаясь ткнуть ничего не понимающего мужика кулаком в нос, – понятно теперь, кто любовничек!..

– Ты офигел? – изумился шофер.

Завязалась драка, в пылу которой Кирюшке выбили зуб, и он попрекает меня этим фактом до сих пор. Однажды он уехал в командировку, а Наташка внезапно заболела. Я спешно поехала к подруге и осталась ночевать. Около полуночи шаткая дверь затряслась и с громким гулом рухнула в коридор. В комнату влетел озлобленный Кирилл и, вертя головой по сторонам, взвыл:

– Ну, где он, показывай!

– Кто? – простонала Наталья, которую только что отпустила жестокая почечная колика. – Кто?

– Дашкин хахаль! – заорал Кирка и принялся заглядывать под диван.

Он без остановки обежал квартиру, сунул нос во все шкафы, изучил ванную…

– Ну? – прошептала Наталья. – Удостоверился?

– Все понял, – пробормотал Кирилл, серея на глазах, – теперь ясно!

– Да? – усмехнулась через силу Наталья. – И что тебе ясно?

– Все, – завизжал Кирюшка, – все, знаю, с кем мне Дарья изменяет, с тобой! Вы лесбиянки.

Развод последовал незамедлительно. Абсолютно неуправляемый бабник Макс Полянский и горький пьяница Генка завершали череду моих супругов.

Так вот, Максик начал заводить дам сердца буквально на следующий день после нашей свадьбы. Бороться с ним оказалось невозможно, жить тоже, но развода Макс не давал.

– Дашунечка, – бормотал он, нежно обнимая меня, – ну погоди немного, перебешусь и брошу. Люблю тебя одну, остальные так, просто для тонуса.

Какое-то время я верила. Тем более что Макс оказался замечательным партнером – добрым, спокойным, щедрым и совершенно нетребовательным. А его мама – единственная из всех моих многочисленных свекровей, о которой вспоминаю без дрожи в коленях и холодного пота на спине. Жить бы нам да радоваться. Но однажды меня у подъезда поймала наглая девица и, потряхивая кудрями, заявила:

– Отпустите Макса!

– А я его и не держу!

– Тогда скажите ему, что вы якобы вылечились. Нехорошо привязывать к себе мужика. Максик живет с вами только из порядочности, знает, что при вашем заболевании стресс губителен!

В те годы я в случае поломки лифта, не запыхавшись, взлетала по лестнице на десятый этаж, неся в каждой руке по пять килограммов картошки, а на спине маленького Аркашку в шубке, валенках, шапочке да еще и с салазками. Поэтому сообщение о какой-то моей мнимой болезни поразило меня до глубины души.

– Что имеете в виду? – осведомилась я.

– Макс рассказал правду, – проквакала девица, – у вас рак женских органов, и он давно с вами не спит, а видимость семьи поддерживает из христианского милосердия.

Багровая от злобы, я вломилась в квартиру и устроила супружнику допрос с применением пыток. Макс стойко сопротивлялся, но потом признался. Да, правда, говорил.

– Ну не виноват, – отбивался потаскун, – все эти бабы мечтают за меня замуж выйти, просто охотятся. А так всем известно – место занято, надежд никаких. Забудь. Дашунчик, люблю лишь тебя одну. Ну не станешь же ты ревновать меня к клизме?

Вот и Олег Андреевич Харитонов, очевидно, придерживался тех же взглядов. Только в качестве предлога выставлял болезнь не жены, а дочери. Выглядит так благородно, что слеза течет по щеке. Но, судя по всему, не слишком далекая при всей своей образованности Нина Лузгина верила любовнику.

– Он очень меня любил, – грустно рассказывала она, вертя очки пальцами с обломанными ногтями, – говорил: Таня вся деланая, фальшивая, а ты естественная. Очень ему не нравилось, если я красилась или прическу делала…

Она помолчала.

– Чем же больна Татьяна? – поинтересовалась я.

Ничуть не удивившись странной неосведомленности родственницы, Лузгина спокойно ответила:

– Белокровие, лейкоз по-научному. Можно за три месяца убраться, а можно годами жить. Кстати, Таня совсем неплохо выглядит. Да оно и понятно. Олег Андреевич постоянно из-за границы ей все новые и новые препараты привозил… Мы поэтому так тщательно и скрывались…

Девушка вновь примолкла, потом совсем тихо добавила:

– Понимаете, я ни на что не рассчитывала. Красотой особой не отмечена, умом, впрочем, тоже… Наш роман не мог длиться вечно… Таня казалась ему хорошей женой, только мне иногда бывало обидно…

– Когда соглашаешься на положение любовницы, будь готова к пинкам по самолюбию, – решила я поставить девчонку на место.

– Вы не поняли, – медленно пробормотала Нина, – мне было обидно не за себя, а за него…

– Почему?

– Он мучился из-за того, что не может бросить жену, хоть и жить с ней ему было трудно!

Я хмыкнула. Скорей всего, милейшего Олега Андреевича устраивало такое положение вещей. Наверное, рассчитывал попасть на следующий срок в Думу, выборы на носу! Бракоразводный процесс во время избирательной кампании – это как-то не с руки!

Нину, очевидно, обозлила моя усмешка, потому что она неожиданно зло сказала:

– Только вот сверхположительная женушка наша хвостом крутила. Больная, больная, а ухитрилась муженьку рога наставить!

– Что вы имеете в виду? – изумилась я.

Неожиданно Нина заплакала, по-детски размазывая слезы по пухлым щекам.

– Дрянь, дрянь, дрянь, – бормотала она, всхлипывая, – нет, какая дрянь!

– По-моему, вы что-то путаете, Таня была отличной женой, великолепной хозяйкой и матерью, – подначила я девчонку.

– А вот и нет, – взвизгнула Лузгина, – проститутка она! Шалава вокзальная…

Из перекошенного злобной гримасой рта полилась страстная речь, прерываемая всхлипываниями и хлюпаньем.

ГЛАВА 13

При всей своей внешней простоватости Ниночка оказалась жутко ревнивой особой. Стоило лишь Олегу Андреевичу со вздохом упомянуть о «бедной Танечке», как любовница начинала задыхаться от злобы. Желание увидеть соперницу оказалось столь велико, что Лузгина решила проследить за ней. Аккуратненько порасспросив Харитонова, она узнала, что милая Танюша увлекается шитьем и посещает курсы.

За полчаса до начала занятий Лузгина заняла место в холле и притворилась одной из дам, желавших записаться в кружок.

Вскоре у двери притормозила машина. Красивая элегантная женщина в шикарном темно-красном костюме быстрым шагом вошла в тесноватое помещение. Нина жадно оглядывала соперницу. Она сразу узнала ее – Олег Андреевич носил в бумажнике фото жены и дочери. Харитонова вошла в класс, занятия начались. Нина решила подождать конца лекции и еще раз «полюбоваться» на мадам. Но примерно через полчаса дверь распахнулась, и Таня быстрым шагом пошла в противоположный от входа конец коридора. Нина решила, что дама отправилась в туалет, но Харитонова неожиданно открыла дверь и ужом выскользнула через запасный ход на оживленную улицу. Нина опрометью кинулась за ней.

Очевидно, Таня не ожидала преследования, потому что спокойно поймала такси. Лузгина также схватила машину. Минут через десять Харитонова высадилась возле больницы Раевского и почти побежала по запутанным дорожкам. Затем исчезла в маленьком сером двухэтажном домике, притулившемся у самого забора. Нина рванула было за ней, но была остановлена бдительным охранником.